Великие души: Семь лучей на уровне души - Курт Абрахам

— чего-то хотеть. Я росла в обычной роскоши своего времени и класса; меня опекали с величайшим тщанием — но подспудно я ненавидела все это». На первый взгляд, крайне трудно даже представить, почему она испытывала такую ненависть.

Хотя многие утверждают, что детство — самое счастливое время жизни, Алиса отнюдь не разделяла это мнение. Ее окружали физический комфорт и роскошь. То были годы «свободы от всяческих материальных забот, но вместе с тем период жалких сомнений, разочарований, неприятных открытий и одиночества» («Неоконченная автобиография», с. 9).

Размышляя о возможных причинах такого несчастливого состояния, она приходит к выводу, что не все было так уж плохо. Возможно, тяжелое чувство было связано с тем фактом, что трудные времена всегда сильнее отпечатываются в памяти.

Ее мать умерла от туберкулеза в возрасте 29 лет, когда Алисе было всего шесть. Ее отец, известный инженер, также умер от туберкулеза двумя годами позже. Алиса не помнила свою мать, у нее осталось лишь смутное воспоминание о ее прекрасных волосах. Она запомнила негодование своего отца «по поводу нашего существования, особенно почему-то моего» (у Алисы была младшая сестра). «Вероятно, ему казалось, наша мать осталась бы жива, если бы двое детей не истощили ее силы». «Отец не заботился обо мне, и когда я смотрю на свою детскую фотографию, мне нечем восхищаться, — передо мной тощее, жалкое, напуганное существо» («Автобиография», с. 16, 19).

Уже в детстве в Алисе угадывалась одухотворенная развитая душа, отчасти отважная и непокорная. За исключением самых ранних лет она росла без матери. Ее отец не выказывал к ней никакой любви и, видимо, бессознательно возмущался самим ее существованием. Даже если здоровье матери было слишком слабым, чтобы иметь детей, как можно винить в чем-либо малышей? Отец обеспечил своим дочерям безбедное материальное существование. Однако эмоционально и духовно он пренебрегал ими, и такое пренебрежение психологически не могло бы не сказаться ни на одном ребенке, особенно на таком развитом и чувствительном, как Алиса.

И все же она удивляется, почему была несчастлива. Она даже извиняет своего отца (как и все великодушные дети), говоря, что это «неудивительно», что он не заботился о ней. В конце концов, она была «тощим, жалким, напуганным существом», как будто это может служить оправданием для ее отца.

Но ее физические потребности — питание, одежда, кров, а также образование и культурное развитие, наставление в хороших манерах и правильном поведении и т. д. — находили полное удовлетворение. Можно сказать, что они были упорядочены в систему жесткой дисциплины. Жизнь ее была полностью регламентирована, словно в военной академии. Подъем в 6 утра (независимо от времени года или погоды), упражнения на фортепиано в 7:00, завтрак в 8:00, молитва с семьей и слугами в 9:00, уроки с гувернанткой с 9:30, потом прогулка. Завтрак в 8 часов принимался в одиночестве в большой комнате, называемой «классной».

«Нам дозволялось присутствовать на ленче в столовой, но не разрешалось разговаривать, и за тем, чтобы мы хорошо себя вели и помалкивали, бдительно следила гувернантка». Взрослые могут очень легко повредить духу ребенка, требуя так называемого «хорошего» поведения, когда на самом деле они думают только о своем удобстве. Видимо, ее гувернантка отвечала за время ленча и уроки, а бабушка появлялась лишь время от времени удостовериться, что Алиса ведет себя хорошо, то есть не кладет локти на стол и т. д. Очевидно, внешнее поведение ставилось превыше всего.

После ленча они отдыхали в течение часа, лежа «на наклонной доске, в то время как гувернантка читала вслух что-нибудь поучительное», затем снова шли на прогулку. После чего следовали новые уроки. В пять девочки должны были идти в спальню, где няня или служанка готовили их к выходу в гостиную. Белые платьица, цветные шарфики, шелковые чулки и тщательно причесанные волосы были обязательны; в таком виде они шли в гостиную, где домашние и гости сидели за чаем. «Остановившись в дверях, мы делали реверанс; с нами разговаривали, требуя от нас отчета, отчего мы чувствовали себя вдвойне несчастными, пока гувернантка не забирала нас обратно». Ужин в классе был в 6:30, потом уроки до 8 вечера — это время отхода ко сну.

Алиса подытоживает: «Никогда в те викторианские времена не оставалось времени на то, что нам хотелось бы, как самостоятельным личностям. Жизнь была проникнута дисциплиной, ритмом и послушанием, изредка прерываемыми взрывами бунта, за которыми следовало наказание» («Автобиография», с. 26).

«Дисциплина» без наполнения ее внутренним смыслом ведет к бунту. «Ритм» без красоты быстро становится рутиной, под которую подводится разумное обоснование, но которая на самом деле не приносит пользы истинной природе ребенка. А «послушание»? Да, конечно, послушание — но как в армии, где приказы не обсуждаются. Следование порядку, авторитету становится при этом самой большой добродетелью.

Каким было настроение Алисы в то время? Общее ощущение отсутствия радости уже упоминалось, но были и более сильные психологические реакции. Одной из таких реакций было метание между крайностями: «Если бы я не следила за собой самым внимательным образом, я бы всегда либо воспаряла на вершины счастья и окрыленности, либо погружалась в отчаяние и глубины депрессии». Она стремилась «жить на психологическом плато», высоком и ровном. Она училась «проходить между крайностями». Очевидно, такое умение достигается не сразу. Можно предположить наличие у Алисы ума Четвертого Луча, так как драматическая склонность бросаться из крайности в крайность на это указывает. Однако, Первый Луч ее личности и сильная перволучевая нота ее окружения (Первый Луч личности Британии) помогали Алисе удерживать свои колебания под контролем.

Алиса упоминала, что в то время не любила «чувство» жизни. Я была болезненна, полна жалости к себе, вследствие одиночества чрезвычайно интроспективна и убеждена, что никто меня не любит… Я была несчастным драматическим центром своего маленького мирка». В детстве она совершила три попытки самоубийства. Первую — когда ей было пять лет от роду. Она решила броситься вниз с каменной кухонной лестницы, но отделалась только синяками и ушибами. В 11 лет она попробовала задохнуться, наглотавшись песка. В третий и последний раз, в 14 лет, Алиса попыталась утопиться в реке, но «инстинкт самосохранения оказался слишком сильным» («Автобиография», с. 21).

Ранние положительные влияния. Другим угнетающим фактором в жизни Алисы было то, что она «не имела своего дома». Ее с сестрой передавали друг другу родственники, а гувернантки постоянно менялись. Однако были и приятные периоды: так,