Долгожданное совращение - Доминик де Ру

Ей просто необходимо было понять, какую роль отводит ей Ксавье: нашла ли она уже свою любовь, или, может, этот молодой человек всего лишь случайный знакомый, приятный парень, с которым неплохо проводить время и трепаться о жизни. Если он не любит меня, то не стоит с ним больше встречаться, внезапно решила она.

— Ксавье, вы самый настоящий эгоист. Да, да, эгоист! И не надо строить такую недовольную мину! Вы что же, решили, что я буду бегать к вам по первому вашему зову? Все наши встречи в кафе и совместные прогулки просто позволяют нам поближе узнать друг друга, но они пока ровным счетом ничего не значат для меня. Нам необходимо серьезно поговорить, вы не находите? Эта неопределенность мне надоела. Так больше не может продолжаться.

— Я эгоист? Да Бог с вами, Доминик! Вы меня плохо знаете. Скорее, я просто бездельник, праздный человек. В моей жизни очень много времени уходит впустую, но мне нравится так жить, а вам, по-видимому, хочется переделать меня на свой вкус? Боюсь, что у вас ничего не получится. Давайте лучше попробуем пирожное.

Ксавье не был готов к серьезному разговору, хотя у него и мелькнуло желание спросить у Доминик, любит ли она его. Однако он все же не решился сейчас задавать ей самый главный для него вопрос. Ксавье сознательно избегал обсуждения этой темы, боясь услышать о том, что он ей безразличен.

Какое-то время оба старательно делали вид, что увлечены пирожными, ковыряя ложечками в вазочках.

Доминик сидела нахмурившись, и по выражению ее лица нетрудно было понять, что она сильно расстроена. Единственная, и на первый взгляд такая простая фраза «я люблю вас», могла бы, казалось, исправить сложившееся положение дел, но Ксавье не решался произнести ее, боясь потерпеть фиаско.

Стоит мне только намекнуть ей на те нежные чувства, которые я уже почти два месяца испытываю, подумал он, как она сразу же воспользуется моим признанием, чтобы поступать со мной так, как ей заблагорассудится. Я стану ей неинтересен, как прочитанная книга, которую даже забывают поставить на полку, и она валяется где попало. Нет, этого нельзя допустить! К тому же признание в любви означало для Ксавье непременную перемену в жизни, которая неизбежно обременила бы его существование. Ему казалось, что Доминик никогда бы не согласилась на свободную любовь и могла признать только официально объявленную помолвку. Ксавье не исключал такой поворот событий, но не был готов немедленно принять решение. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что такой исход явился бы для него окончанием беззаботного, праздного существования, которое ему сейчас совсем не хотелось менять.

Покончив с пирожным, Ксавье закурил сигарету, посмотрел на Доминик и отметил, что она приуныла. Он не оправдывал ее надежд, и это явно испортило ей настроение. Доминик чувствовала себя уставшей и одинокой, но что-то изменить у нее уже не было сил. Вместо привычной радостной улыбки, которая так нравилась Ксавье, на ее губах появилась лишь жалкая усмешка.

— Мне не хочется спорить с вами, Ксавье, — с горечью в голосе сказала она. — Ваша безынициативность удивляет меня. Вы ко всему относитесь так легкомысленно и равнодушно, что просто повергаете меня в тоску. После вашего звонка я радовалась предстоящей встрече и собиралась обсудить с вами свои планы. Но, глядя на ваше лицо, я чувствую, что вам это абсолютно безразлично, разве не так? Все наши прогулки, бессмысленная чепуха, которую мы постоянно несем, не имея возможности откровенно поговорить друг с другом, эти колючие взгляды официантов…

Ксавье не пытался успокоить Доминик. Он знал, что ее раздражение пройдет само собой, когда на столике появится заказанный томатный сок.

И не ошибся. Через несколько минут рассерженная мадемуазель Анисе действительно успокоилась и на какое-то время отвлеклась от своих нерадостных мыслей.

— О, томатный сок! Так вы что, помните, что я люблю? — Она бросила на него лукавый взгляд.

— Конечно. А почему это вас удивляет? Разве я не похож на человека, способного запомнить такой пустяк?

— Но этот «пустяк» мне многое говорит о вас, уважаемый господин Парада.

Ксавье наслаждался временным затишьем, с любовью глядя на Доминик. Я правильно поступил, что не прореагировал на ее жалобы и упреки. Она просто старалась спровоцировать меня на откровенный разговор, подумал он. Ксавье нагнулся к ней, вдохнул запах ее духов и почувствовал, как у него закружилась голова.

Отчаяние снова охватило Доминик, и она с удвоенной силой обрушилась на молодого человека:

— Нет, вы мне скажите, почему не хотите прийти ко мне в гости? Мои родители вас не съедят. Они давно предоставили мне полную свободу. Я сама решаю все свои проблемы. Ну, так что? Решаетесь?

Ксавье улыбнулся, но не ответил. В гневе она была прекрасна. Ему страстно захотелось коснуться ее нежной щеки ладонью, заглянуть в бездонные глаза и поцеловать Доминик так, чтобы она больше не мучила его вопросами.

— Мне почему-то кажется, Доминик, что девушки, подобные вам, созданы исключительно для того, чтобы все ими любовались, а вовсе не для того, чтобы морочить голову бесконечными разговорами.

Она пожала плечами.

— Вы такой же, как все мужчины. Лишь хорошенькая мордашка способна возбудить ваше скудное воображение, но если женщина обладает только умом, то она всегда остается вами незамеченной. Что, не правда? То-то и оно… Впрочем, лучше я вам вот что скажу: мне не нравится ваш галстук, он вам совсем не идет…

Ксавье мало беспокоила эта деталь его туалета, но он обиделся. Эта девчонка явно пытается его уколоть, сделать больно. Скорее всего, он что-то не понял в ее отношении к нему, чем-то разозлил. А вот это плохо. Ведь он только и думал, как договориться с ней о новой встрече, понимая, что она скажет, что ей надоели эти однообразные свидания в скучных кафе, похожие одно на другое. А ему не надоели? Нет, надо уговорить ее вновь встретиться…

Он не мог отвести свой алчный взгляд от ослепительно белой ткани ее блузки, просвечивающей в косых лучах уже заходящего солнца. Там, за этим легким покровом, соблазнительно вырисовывались крепкие груди, которые в экзальтированном воображении сами собой бесстыдно подавались вперед и выпячивались все сильнее и сильнее, точно требуя ласки его горячих ладоней.

Доминик решила, что партия ее проиграна. Ей показалось, что Ксавье утомлен — он стал таким уступчивым, готовым сразу же согласиться с каждым ее словом. У нее не хватило духу высказать в его адрес все те резкие слова, которые крутились у нее в голове. Да если она и решилась бы произнести вслух то, о чем думала минуту назад, вряд ли это произвело бы на него сильное впечатление.