Бестия. Том 2 - Джеки Коллинз

— Так и будет.

Он еще успеет разобраться, ворует Джейк или нет. Джино позвонил Косте и попросил прислать опытных ревизоров, проверить бухгалтерские книги. Бою придется отчитаться за каждый кирпич. Если «Мираж» оправдает их надежды, тогда все о'кей.

Какие могут быть счеты между приятелями из-за превышения сметы на каких-нибудь несколько сотен тысяч долларов? Но если Джейк ворует… Он башковитый парень. Джино хотелось верить, что прошлый опыт чему-то научил его.

В Сан-Франциско было жарко, но дул приятный ветерок с океана. Джино остановился в отеле «Вермонт» и позвонил Леоноре.

Трубку сняла горничная.

— Мне необходимо переговорить с миссис Грационе. Скажите, что это ее хороший знакомый из Нью-Йорка.

Долгое молчание. Джино терпеливо барабанил пальцами по столу. Он попытался произнести про себя ее имя — и ничего не почувствовал. Абсолютный ноль. Мать Марии. Больше она ничего для него не значила.

— Привет. Кто говорит? — Невозможно не узнать этот голос.

— Эй, Леонора. Это Джино, — он уловил в наступившем молчании холодную враждебность. Хорошо хоть не бросила трубку.

— Я всего один день в Сан-Франциско, — быстро добавил он. — Нужно встретиться.

Чистый лед.

— Это еще зачем?

— Ну, как же… По-моему, это в наших общих интересах. Ты так не считаешь?

— Нет.

— Я был бы весьма признателен.

— Да что ты?

— Очень признателен.

Долгое, ледяное молчание. Он терпеливо ждал.

Наконец Леонора соизволила ответить:

— Ну и наглец ты, Джино! Вот не подумала бы…

Он перебил ее:

— Я предпочел бы, чтобы ты сказала все, что думаешь обо мне, лично, прямо в глаза. Хочешь, могу приехать к тебе? Или сама укажи место. Где?

Возможно, на нее подействовала категоричность тона, но она неожиданно согласилась.

— Сама приеду. Где ты остановился?

— В «Вермонте». Ты…

Пришла ее очередь перебивать.

— В баре. В шесть, — и швырнула трубку на рычаг.

Джино сидел в баре, потягивая «Джек Дэниэлс» и поминутно поглядывая на часы. Шесть двадцать три… Она вошла в бар ровно в шесть часов двадцать четыре минуты, в длинном норковом манто и темных очках. Льняные волосы зачесаны назад и вместе с шиньоном составляют элегантную прическу. Она без колебаний приблизилась к нему, села на соседний вращающийся табурет, щелкнула пальцами и отдала распоряжение бармену:

— Двойной мартини. Сухой. И без маслин.

Затем она повернулась к Джино и приподняв темные очки уставилась на него.

— Чертов ублюдок! Как же я тебя ненавижу!

Она показалась ему похожей на девушку по вызову — вопиющей карикатурой на себя прежнюю. Куда только делись непосредственность и нежность? Глаза превратились в голубые осколки, губы злобно поджаты. По его прикидкам, ей должно быть около сорока. На столько она и выглядела.

— Хорошенькое приветствие, — отозвался Джино.

Она сбросила с плеч норковое манто и, сунув в рот сигарету, наклонилась, чтобы он дал ей прикурить. Он невольно заглянул за низкий вырез оливково-зеленого платья и уловил аромат — «шанель номер пять» плюс слабый запах женского тела. Джино почувствовал себя не в своей тарелке. Он дал ей огонька. Леонора глубоко затянулась, выпустила дым прямо ему в лицо и спросила:

— Ну? Что тебе нужно?

И ЭТУ женщину он полжизни любил? На ЭТОЙ женщине собирался жениться? Господи! Какое счастье, что этого не случилось!

Он с трудом сохранял спокойствие.

— Поздравляю. Ты стала бабушкой.

Она расхохоталась.

— Это ты и хотел мне сообщить?

— Кто-то же должен был. Я вижу, Мария не получает от тебя писем, вот и подумал: вдруг ты не в курсе?

Она снова рассмеялась — так визгливо, что на них стали оглядываться.

— Кто такая Мария?

Джино начал терять терпение.

— Твоя дочь. Твоя маленькая девочка. А теперь в твоей жизни появилась еще одна маленькая девочка — внучка Лаки. Ей всего три недели.

Леонора сощурила глаза.

— У меня нет дочери. У меня нет внучки. Ясно, Джино? Для меня они не существуют!

Он понизил голос.

— Чертова стерва!

— О, дорогой! Неужели я тебя расстроила? Великого Джино Сантанджело? Ох, прости, пожалуйста.

Он понял, зачем она явилась. Потешить свое мелкое самолюбие. Сыграть в свою подленькую игру. Но он все еще держал себя в руках.

— Марии нужны твои письма. Скажи: чего ты хочешь? Одно твое слово — и я куплю тебе все, что пожелаешь. Просто признай дочь. Дай ей почувствовать, что она для тебя что-то значит.

— Понимаю. Значит, ты дашь мне все, что я попрошу? Я правильно поняла?

— Правильно.

— Какое великодушие! — она залпом выпила свой мартини и подтолкнула к нему пустой бокал. — Закажи-ка для начала еще один.

Он подал знак бармену.

— М-м-м… — Леонора задумалась. — Как далеко простирается твоя щедрость?

— Все, что захочешь. — Боже, как он ненавидел эту женщину!

— Постой-ка, — пропела она, — новую норку… Импортный спортивный автомобиль?.. Или… Как насчет квартиры в Нью-Йорке? Это не слишком?

Он знал: все имеет свою цену.

— Так. Значит, квартира в Нью-Йорке?

— Да. — Она поколебалась. — Нет. Надо же, как трудно выбрать!

Леонора погасила окурок и тотчас вытащила новую сигарету. Последовал тот же фокус с прикуриванием. На этот раз она еще больше наклонилась к нему, демонстрируя грудь.

Ему чертовски хотелось убраться отсюда, глотнуть свежего воздуха. Он задыхался от запаха ее духов, сигаретного дыма и женской алчности.

— Придумала, — весело объявила Леонора.

— Что?

— Трахнешь меня разок.

Он впился в нее тяжелым взглядом черных глаз.

Она безмятежно улыбнулась.

— Всего один раз, Джино. Ты у меня в долгу. Все эти годы.

Он не верил своим ушам.

— Ты пьяна. Сама не знаешь, что говоришь.

— Думаешь, за твои деньги ты можешь купить все что угодно и кого угодно? — Леонора вскочила с табурета и стала натягивать на себя норковое манто. — Да я бы не трахнулась с тобой, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле! — ее глаза отчаянно сверкнули. — С тех пор, как ты женился на моей дочери, она умерла для меня. Вот так! Заруби себе на носу!

Джино встал.

— Знаешь, что бы я с тобой сделал…

— Что-то ты вяло угрожаешь, Джино! В самом деле — почему бы тебе не натравить на меня своих головорезов? Ты — заурядный уголовник, мелкая сошка! И тебе меня не купить. Понял? Ты никогда не сможешь купить МЕНЯ!

Он сделал глубокий вдох и попытался сосредоточиться на мысли о жене. «Думай о Марии!» — кричал внутренний голос. Иначе он не удержится и размозжит Леоноре башку!