Отражение зла - Мишель Вико

«Только бы успеть донести Сузуме живым до колдуна Доубуцу», – думал Такехико, не останавливаясь, решив идти столько, сколько сможет выдержать.

«Возвращаться к колдуну Кабоку уже поздно, слишком далеко мы ушли от его дома, я могу не успеть», – продолжал думать Такехико, все, также, не останавливаясь, упорно делая шаг за шагом, неся Сузуме на своём плече.

Вдруг он остановился, удивлённо глядя на спокойно текущий перед ним ручей схожий по внешнему виду с тем, от которого недавно ушёл.

– Колдун Кабоку не говорил, что нам придётся дважды пересекать ручей, – промолвил Такехико сам себе, продолжая стоять на месте, глядя на тихо бурлящий поток, кристально-прозрачной воды.

Взглянув на солнце, которое светило среди пышных облаков, Такехико убедился, что держит прежнее направление, в котором шёл, устремляясь к дому доброго колдуна Доубуцу.

– Если предположить что я никуда не сворачивал с избранного пути, то откуда здесь мог взяться второй ручей? – негромко спросил сам у себя Такехико.

– Или я случайно проскочил дом колдуна Доубуцу, не заметив его за густым кустарником, который огибал из-за того, что не нашёл удобной возможности пройти через него, – продолжал вслух размышлять Такехико.

– Тогда мне надо вернуться к тем кустам и попытаться пройти через них, – решил Такехико, поворачивая назад.

Ощупав руку Сузуме и убедившись, что она тёплая, Такехико поправив товарища на своём плече, пустился в обратном направлении, к непроходимым зарослям орешника, доминирующего на этом участке леса перед другими растениями, и растущего вперемешку с небольшим скоплением дикого шиповника.

Дойдя до кустов орешника, Такехико прямо сходу, не останавливаясь, нырнул в эти заросли, избегая острых шипов дикого шиповника, прокладывая себе маршрут через наименьшее скопление растений, а также пользуясь небольшими проходами, которые судя по следам, кои имелись здесь в бесчисленном количестве, были проделаны дикими зверями. Среди оставленных разнообразных следов под свисающими ветвями орешника, были и медвежьи, и кабаньи, отчётливо видимые на изрытой земле, и скорее всего, здесь имелись и более мелкие отпечатки, принадлежащие зверям поменьше, плохо различимые в общей массе, смешанной с прошлогодней листвой и старой, примятой, пожухлой травой.

С большим трудом, пробравшись сквозь заросли орешника, исцарапав не только себя, но и Сузуме, Такехико, наконец, выбрался по другую его сторону, где сразу же, положив своего товарища и две дорожные сумы на мягкую траву, устроил для себя небольшой привал.

– О том, что нам предстоит пробираться через подобные заросли, колдун Кабоку также нас не предупреждал, – негромко с досадой в голосе, воскликнул Такехико, глядя на свои исцарапанные руки.

Но больше всего Такехико был удивлён, когда оглядевшись по сторонам, обнаружил наличие знакомого ручья, спокойно несущего свои прозрачные воды, буквально в нескольких шагах от злосчастного орешника.

Оставив Сузуме лежать на траве, Такехико не поверив своим глазам, весь переполненный трепещущим чувством растерянности, подошёл к ручью.

Продолжая не верить тому, что он видит всё те же камушки, молодой человек даже нагнулся, чтобы коснуться одного из них рукой. При этом он не стал опускать руку в воду, дотронувшись до маленького жёлтого камешка, лежащего на влажном берегу ручья возле самой кромки воды, которая слегка его омывала. Ощутив кожей рук, прохладу мокрого камня, Такехико отпрянул назад. Все сомнения в том, что это был прежний ручей, тут же пропали в одно мгновение, оставив колющее предчувствие затаившейся опасности, не только в душе, но и в груди, в учащённо забившемся сердце.

Стараясь не шуметь, прислушиваясь к звукам леса, Такехико медленно поднялся на ноги, пятясь, сделал пару шагов назад, затем развернулся, чтобы вернуться к оставленному товарищу, но не успел сделать и полшага в сторону кустов орешника, как обжигающая сознание мысль, в тот же момент, когда он посмотрел вперёд, выстрелом прозвучала в голове:

«Сузуме исчез!»

На том месте, где он лежал, ещё буквально несколько секунд назад, была теперь лишь смятая трава и две дорожные сумы.

Стремительно подбежав к орешнику, Такехико стал отрывисто двигаться, то приседая, то поднимаясь во весь рост, вглядываясь в кусты и пространство между ними, ища возможные следы похитителя или похитителей Сузуме.

Не обнаружив никого, Такехико также быстро вернулся к тому месту, где он оставлял Сузуме, в надежде обнаружить там, хотя бы один, малейший след, его таинственного похищения.

Мысль о том, что Сузуме придя в себя, мог, ничего не соображая, просто уйти сам, представлялась Такехико не слишком правдоподобной, да и времени у его приятеля было на то не слишком много, если брать в расчёт его состояние.

Во время осмотра последнего места пребывания Сузуме, Такехико обратил внимание, на то, что трава там, была влажной, и это несмотря на почти ясный, солнечный день.

Усомнившись в своей, как ему показалось нелепой догадке, Такехико всё же произвёл более тщательный осмотр влажной травы и был буквально обескуражен, найдя в ней два маленьких, цветных камешка.

– Опять колдовские штучки, – тихо произнёс Такехико, и, поднимаясь на ноги, не глядя, бросил найденные камешки обратно в траву.

«Где же теперь мне искать Сузуме», – подумал Такехико, подняв глаза в небо, стоя там, где он в последний раз видел своего друга, когда оставлял его лежать на траве под кустом орешника.

«Именно друга, а не товарища, – как теперь думал Такехико, – ибо только другом можно было отныне называть Сузуме, попавшего из-за него, Такехико, в эту беду и возможно уже, поплатившегося за искреннюю преданность, своей жизнью».

Сдерживая слёзы, склонив голову к низу, Такехико попросил у Сузуме прощения, шепча слова пересохшими губами, после чего подняв голову, так же тихо простился с ним, и, поклявшись найти того, кто виновен в случившейся беде, взяв обе дорожные сумы в руки, перепрыгнув через ручей, побрёл по лесу в поисках дома, принадлежащего колдуну Доубуцу.

И хоть Такехико простился с Сузуме, надежда на то, что ещё не всё потеряно, вызвала в нём принятие противоречащего своим прощальным словам решения, искать своего друга, во что бы то ни стало, и, найдя его, непременно спасти, пускай даже ценой своей жизни.

Глава 11. Колдун Доубуцу и его дочь

И пока Такехико беспрестанно терзаясь потерей своего друга, позабыв про собственную усталость, бродил по Цветущему лесу в поисках дома колдуна Доубуцу, не обращая внимания на то, что уже порядком заплутал, сам колдун в это самое время, находясь на открытой площадке своей «башни», пребывая в одиночестве, что как я уже говорил, являлось для него делом обычным, сидел на маленьком деревянном стуле, млея под тёплыми лучами солнца. Одетый в шёлковые, светло-жёлтые одежды, такого же цвета, высокую шапочку, колдун Доубуцу своим видом почти всегда, а, равно как и сейчас, больше походил на зажиточного землевладельца, нежели на колдуна. Его круглое лицо, ещё не имело обильных старческих морщин, несмотря на уже довольно преклонный возраст. И даже коротко постриженные волосы, слегка выглядывающие из-под головного убора, ещё не были подвержены старческой седине. Всегда гладко выбритый подбородок, маленькие чёрные усики, тонкие брови и голубые искорки глаз, отлично скрывали его истинный возраст.

Прибавив сюда живость в общении, твёрдую походку и достаточно задорный нрав, можно было и вовсе решить, что перед нами не старый колдун, давно перешагнувший столетний рубеж, а всецело ещё полный жизненных сил, чуть больше средних лет, мужчина.

Итак, как уже было сказано, колдун Доубуцу сейчас находился на верху своего дома, на открытой площадке, под тёплыми лучами солнца.

Блаженно закрыв глаза, и спокойно предаваясь разнообразным, непринуждённо текущим в его сознании размышлениям, колдун Доубуцу слушал тихую мелодию ветра, в ожидании появления своей дочери, которая должна была сообщить ему все самые последние новости, касающиеся Такехико и Сузуме.

Конечно, колдун Доубуцу мог бы прибегнуть и к колдовству, чтобы узнать, где сейчас находятся Такехико и Сузуме, но это не входило в его привычки. Он предпочитал быть похожим на людей, и пользовался магией только тогда, когда без неё либо нельзя было обойтись, либо она была просто необходима. К тому же сегодня он ещё не виделся со своей дочерью, которая никогда не пропускала встречи с ним, как бы ни была занята делами.

– Ты сегодня решила, поднимаясь ко мне, отказаться от колдовства, что для меня явилось неожиданностью, – проговорил колдун Доубуцу, не открывая глаз, когда едва слышимый шорох шёлковой одежды появившейся на площадке молодой женщины, нарушил его уединение.

Походка у дочери колдуна Доубуцу была бесшумной.