Во тьме - Максим Шаттам

Мужчина поднялся, ручеек пассажиров почти иссяк. Он стащил с полки сверху дорожную сумку и направился в носовую часть «Боинга».

«Умоляю вас, пусть с моей дочерью ничего не случится!»

Он неподвижно замер, закрыв глаза и пытаясь прогнать из памяти образ плачущей женщины. Он должен полностью сосредоточиться на том, что делать теперь. На тексте статьи.

Там было слишком мало информации, явно недостаточно, и поэтому мужчина не переставал спрашивать себя, что именно известно полиции. Очевидно, он заглянет на пресс-конференцию, которая состоится чуть позже, но этого мало для правильной оценки ситуации.

Возможно, под влиянием статьи, в субботу, во второй половине дня, ДПНЙ сделал официальное заявление, объяснив, что следствие идет полным ходом и невозможно утверждать, что люди на фотографиях мертвы. Ответственный за связи с общественностью офицер уточнил, что арестован и отправлен в больницу человек по имени Спенсер Линч. Состояние его стабильное, но он нуждается в постоянном медицинском уходе. Официальный представитель не вдавался в детали под тем предлогом, что расследование продолжается, и обещал, что, как только появится возможность, будет сделано подробное заявление. Опубликовав восемь фотографий, полиция якобы надеялась установить личности изображенных, расследование идет своим чередом — такова была последняя реплика. Иными словами, до определенного момента ДПНЙ не собирается играть в открытую, что еще больше подогревает интерес прессы. Сейчас разговоры о серийном убийце пойдут полным ходом, вспомнят Харви Глэттмана из Нью-Йорка, «Бруклинского мясника».

Человек с газетой покинул самолет и отыскал свой чемодан, потом направился к стойке, за которой выдавали багаж. После проверки личности ему выдали небольшую сумку, на которой блестела красная наклейка: «ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ ВНУТРИ», он тут же ее сорвал. Ничего подобного с ним не случалось ни разу до 11 сентября — раньше оружие можно было свободно провозить в багаже, а теперь ему уделили максимум внимания.

«Если она умерла, я этого не выдержу! Я не смогу жить после этого!»

Нет, черт тебя побери, отбрось подобные мысли, загони их в угол своей черепной коробки и держи под прицелом, заставь эмоции утихнуть. Забудь мать, плачущую по дочери. Давай попытайся сделать это!

Пассажир пересек здание аэровокзала, сосредоточившись на цели путешествия.

Холод улицы не испугал его — мужчина привык к суровым зимам, он просто натянул кожаные перчатки и стал ловить такси.

Чтобы доехать от аэропорта «Ла Гуардиа» до центра Бруклина, понадобилось сорок минут. Там он отыскал отель, в котором забронировал номер, оставил вещи и, не тратя времени на отдых, с невольной дрожью спустился в метро, где не был десять лет.

Цель его долгого пути располагалась на углу 6-й авеню и Берген-стрит. Пятиэтажное белое здание с большими окнами и двумя зелеными фонарями по обеим сторонам входной двери: 78-й полицейский участок.

Аннабель толкнула пустую тарелку по стойке в сторону бармена. Ее правая щека была покрыта маленькими бордовыми пятнышками — память о колючих гипсовых крошках в доме Спенсера Линча.

— Положи мне кусочек, Таннер.

— Для женщины ты слишком прожорлива!

Под смех полицейского в форме бармен занялся приготовлением еще одного сэндвича. Атмосфера была дружелюбной, шутки сыпались через все пространство помещения, и нужно было быть здесь чужаком, чтобы не огрести их по полной. Большинство посетителей работали в ДПНЙ, полицейские были как в форме, так и в штатском.

Мужчина в бежевом костюме, с разноцветным галстуком и тонкими рыжими усами подошел к Аннабель. Его вытянутое лицо придавало ему сходство с лисой.

— Не приставай к этому дятлу, О'Доннел, ты сегодня вне игры! — произнес он.

— Заткнись, Ленхарт.

Оставив свой насмешливый тон, Луис Ленхарт присел на стул возле Аннабель.

— Только не ерунди, — продолжил он. — Джек Тэйер возглавляет следствие, ты в его команде, что тебе еще надо?

— Это я должна вести следствие, ведь это я рисковала! Вудбайну надо было подумать об этом!

— Эй, расслабься! Джек — первоклассный детектив, он самый опытный из нас, и не время торговаться, вспомни о давлении, которое оказывают на нас СМИ.

— Не совсем так. Джек вполне достоин быть старшим, я за него только рада, но Вудбайн не должен был прицеплять к нам Бо Эттвела, ты прекрасно знаешь, как все закончится благодаря этому тупице — он всегда тянет одеяло на себя. Вудбайн плохо подобрал команду, вот и все, поэтому я и ворчу.

— В любом случае, ты работаешь над этим делом, что еще? Ведешь расследование всей своей жизни.

— Да, Лу, именно так. Ничего лучше мы и придумать не могли бы. Но посмотри: например, мне не нравится твой стиль работы, ты это знаешь, но ты хорошо относишься к тому, что я делаю, а капитан прохлопал ушами и не включил тебя в нашу группу…

У Ленхарта был такой вид, словно он подыскивает правильный ответ, потом он моргнул и проговорил:

— Ну, ладно, скажем так: капитан играет осторожно и держит все под контролем…

Гул разговоров внезапно смолк, большинство присутствующих повернулись к входной двери. Легкий рок теперь стал явственно слышен из динамиков. Бар Таннера обычно посещали только копы, да и держал его бывший кои, так было на протяжении четырнадцати лет, и ни у кого никогда не возникало никаких вопросов. Копы оберегали свой бар, как свою собственность. И за долгие годы здесь сформировались свои стереотипы, взятые, казалось, прямо из какого-то кино.

Стоявший на пороге мужчина оглядел собравшихся и остановил взгляд на Аннабель, затем он направился к ней. В руках у него была газета.

— Вы — детектив О'Доннел? — спросил он.

— Вы представляете прессу? — вопросом на вопрос ответила она, разглядев «Нью-Йорк Пост».

Вошедший протянул ей удостоверение частного детектива:

— Нет, я бы хотел поговорить с вами о том деле, которое вы ведете.

Аннабель посмотрела на него оценивающим взглядом. Среднего роста, крепко сложен, худой, шатен, длинные пряди спускаются на глаза; небрежно выбрит, джинсы и потертая куртка — словно парень был «кинозвездой». «Далеко за тридцать», — решила она.

— Я специализируюсь на исчезновениях людей, — добавил он.

После этих слов глаза Аннабель еще сильнее впились в него.

Рвения ему не занимать. Аннабель узнала газету, которую он держал, там были те самые восемь фотографий.

— О'кей, пойдемте в мой кабинет, мистер…

Он протянул ей руку:

— Бролен. Джошуа Бролен.

9

В маленькой, заставленной мебелью комнате было два окна. Столы, шкафы с папками, угол для кофе и еще один огромный стол, заваленный текущими делами. Повсюду лежали груды папок «корона», из которых торчали документы. Аннабель пригласила Бролена протиснуться между импровизированными пизанскими башнями и села сама.

— Судя по удостоверению, вы из Орегона; что же привело вас сюда? Телефонного звонка было недостаточно? — спросила она, кинув свою куртку на вешалку, также довольно угрожающе наклонившуюся вбок.

Джошуа Бролен положил газету на стол и показал пальцем на фотографии:

— Она. Рейчел Фаулет. Ее родители наняли меня, чтобы я ее нашел. Это семья из Портленда, где я работаю. — Аннабель откинулась на спинку кресла и посмотрела на частного детектива. Тот продолжил: — Рейчел двадцать лет, это очень энергичная и крайне амбициозная девушка. В минувшем декабре у нее был эмоциональный срыв, она бросила университет. Она узнала, что беременна от своего дружка. Для нее это была трагедия. Прямо перед Новым годом она решила навестить старшую сестру, она живет здесь, в Филиппсбурге, штат Нью-Джерси. Девушке был нужен покой — не такой, как в родительском доме. Сестры очень близки, и поэтому Рейчел отправилась туда. Ей нужно было принять решение, оставить ребенка или сделать аборт, и она надеялась, что сестра поможет ей определиться. Спустя неделю, 13 января, Рейчел поехала верхом на лошади в лес — прогуляться: за две недели это вошло у нее в привычку. Несколько часов спустя лошадь вернулась одна. Местная полиция прочесала лес, но никого не нашла. Фаулеты связались со мной в прошлую пятницу. И я как раз изучал родственные связи Рейчел, когда увидел это фото в «Нью-Йорк Пост». Тем же утром я полетел из Портленда сюда.

Аннабель записала имя девушки, она не знала, как обстоит дело с установлением личности жертв Линча.

— Мне нужна ваша помощь, детектив. Я обещал ее родителям сделать все, чтобы узнать, где она сейчас, и, если случилось самое худшее, представить им доказательства.

— Вы говорите, она беременна? Беременность уже была заметна или нет?

— Нет. Если она молчала, никто ничего не смог бы заметить.