Метель - Андрей Бондаренко

– Есть! Польщена и прониклась…

– Не стоит благодарности, моё легкомысленное сердечко…. Командуй! То есть, веди болид по незнакомой трассе и регулярно подсказывай.

– Без проблем, мой отважный и непредсказуемый командор! Приближается нужный перекрёсток…. Точно! Уходим налево, как учил очкастый профессор, большой ценитель деревенского самогона…. Начинается крутой подъём. Газуй, газуй, недотёпа! Скоро въедем на холм…. Ага, вперёд! Газуй! Руль выворачивай! Ещё выворачивай…. А-а-а!!!

Внедорожник, выехав на вершину очередного холма, неожиданно попал передними колёсами на гололёд. Машину тут же завертело-закрутило и понесло…. Секунда-другая, и джип, напоследок утробно хрюкнув, вылетел в кювет, нещадно сбивая-срезая – по дороге – хлипкие сосёнки-ёлочки. Удар, второй, третий, перед глазами поплыли, стремительно расходясь в стороны, тёмно-бордовые круги, темнота…

Петька пришёл в сознание первым. В затылке беспардонно поселилась тупая и настойчивая боль. В висках назойливо – взбесившимся метрономом – стучало «второе» сердце. На коленях лежали (валялись, покоились, располагались?) осколки разбитых автомобильных стёкол.

«Полная непруха, однако», – ленивой мышкой проползла в совершенно пустой голове вялая мысль. – «То одно, то, понимаешь, другое…. Сперва заблудились практически на ровном месте. Теперь, вот, авария случилась, мать его…. Неспроста это всё. Ох, неспроста!».

Выяснилось, что машина, успешно промяв в молоденьком елово-сосновом лесу широкую просеку, встретилась бампером – видимо, на прощание – со стволом толстой рябины. Пётр, с трудом открыв перекореженную дверцу, вывалился наружу.

Кромешная темнота, резкий, неприятно-колючий ветер, холодный снег в лицо, кровь, лениво капающая из носа.

Петька, досадливо матерясь вполголоса, торопливо нашарил в кармане ментика фонарик, включил, щёлкнув кнопкой, и обомлел:

– Крови-то сколько! Мать моя, женщина усталая! Всё испещрено мелкими капельками…. Или, может, это и не кровь вовсе? Сюрреализм и импрессионизм в одном флаконе, не иначе…

Всё вокруг (всё, без преувеличений!) – крыша автомобиля, близлежащие сугробы и э-э-э…. В общем, ничего другого рядом и не наблюдалось. Короче говоря, крыша машины и снег – рядом с ней – были щедро (щедрей и не бывает!) усеяны спелыми ягодами рябины, упавшими с веток дерева. Очевидно, от сильного удара капота внедорожника о древесный ствол.

Спутники пришли в себя самостоятельно и скоро тоже выбрались из джипа, отплевываясь – соплями и кровью – во все стороны и жалобно постанывая.

– Вот же, профессор хренов! Морда гадкая и скользкая! – от души возмущалась Ольга – Накаркал, сволочь прозорливая…. Мол, не гоните без меры, мальчики и девочки! Где он, интересно, девочек нашёл, урод очкастый?

– Конец моему верному Росинанту, – печально констатировал Нефёдов, нежно поглаживая помятый бок автомобиля. – Не заводится, естественно. Помер, наверное…. Что будем делать, соратники?

Вопрос был – риторическим изначально. Километрах в трёх-четырёх – под холмом – ласково подмигивали-подмаргивали светло-жёлтые огоньки деревушки Шадрино.

– К жилью надо идти! – решительно объявила Ольга. – Чего, спрашивается, тут ловить? Простуду хроническую? Устойчивый насморк? Гнойную ангину? Пардон, но – не нуждаюсь! Мобильная связь так и не восстановилась? Понятное дело, сильнейшие сезонные магнитные аномалии, так их всех…. Ну, вперёд, храбрые шевалье и эсквайры?

– Вперёд, конечно же, – невозмутимо согласился Глеб. – Пьер, морда толстая, гусарская!

– Ну?

– Баранки радостно и упорно гну! Здесь останешься, машину будешь бдительно охранять. Мы скоро. У меня в Ненарадово управляющий – мастер на все руки. Пришлю его, в момент починит авто. Вместе с ним и приедешь…. Лады?

– Лады…

Ольга и Глеб, крепко обнявшись и весело напевая какую-то дурацкую песенку, ушли в направлении деревенских заманчивых огней. Вернее, ушли и растаяли…. Как, впрочем, и сами огоньки…

Неожиданно, словно бы по команде кого-то неизвестного, но, без всяких сомнений, всемогущего, началась настоящая – полнокровная и всеобъемлющая – метель. В смысле, Метель – с большой буквы.

Белые хлопья, неправдоподобно крупные и пушистые, казалось, были повсюду: безостановочно мелькали мутным калейдоскопом перед глазами, надоедливо забивались за шиворот и в уши…

– Вот же, пакость какая мерзкая! – недовольно ругнулся Пётр и тут же зашёлся в приступе лающего кашля, получив в рот приличный снежный «заряд». – Тьфу, тьфу! К-ха! К-ха!

Все стёкла в автомобиле были разбиты, а зажигалку жадная Ольга утащила с собой, так что о жарком и живительном костре оставалось только мечтать. Холод донимал всё сильнее и настойчивее, коварно забираясь под старенький овчинный тулупчик. Особенно сильно мёрзли ноги, облачённые в тонкие гусарские ботики.

Время текло предательски медленно, вязкие секунды неохотно превращались в бесконечные минуты, сливающиеся – в свою очередь – в единое, холодно-ледяное целое…

– Да что же это такое делается, а? За что караешь, Господи, своего слугу недостойного? – часа через четыре с половиной взмолился Пётр, молоденьким козликом подпрыгивая перед джипом. – Так и офигеть можно запросто! В том смысле, что обморозить нежные пальцы ног и на всю оставшуюся жизнь заделаться убогим калекой…. Где этот Нефёдов, олигарх недоделанный, так его растак? За это время можно было до Ненарадово раза три дошагать и успешно вернуться обратно. Или они с Ольгой нечаянно заблудились – в этой метельной заверти? Запросто могли, чёрт побери! И что прикажете теперь делать? Покорно и незлобиво замерзать здесь, к такой-то матери? Не нанимался я, уважаемый господин Глеб Сергеевич Нефёдов, сторожить вашу олигархическую колымагу. Извините покорно! Но, действительно, не нанимался…

Неожиданно в небе сверкнула длинная, непривычно-изогнутая светло-зелёная молния, через мгновение – вторая. Секунд через семь-восемь раскатистого и глумливо прогремел самый настоящий гром.

– Ни фига себе! – восхищённо и чуть испуганно выдохнул Петька. – Зимняя метель, сопровождаемая грозой? Да, какой же сложный и странный мир нас окружает со всех сторон! Чудны дела твои, Господи!

Он осторожно постучал замёршей ногой по чёрной покрышке внедорожника:

– Эй, братишка! Пойду я, пожалуй, в Шадрино. Типа – к людям, спасительному теплу и деревенскому уюту. Извини, что бросаю тебя здесь одного – на растерзание безжалостной снежной стихии. Но…. Жить, понимаешь, очень хочется. Так что, бывай! Я обязательно вернусь. Кстати, седельный пистолет я оставлю на водительском сиденье, всё равно у меня нет при себе ни пуль, ни пороха. Зачем таскать явно-бесполезный груз?