Ветер над яром (сборник) - Павел Амнуэль

Резкая мелодия с четким джазовым ритмом вырвала Воронцова из состояния тяжелого сна. Он поставил радиобудильник на 7.45. Что-то снилось ему, но прерванный сон не запомнился. Минуту Воронцов полежал с закрытыми глазами, ни о чем не думая. В восемь нужно вызвать информацию от Портера, и странная гонка продолжится.

Воронцов заставил себя встать на ноги и только тогда увидел человека, сидевшего в кресле у письменного стола. Свет падал на него из окна, и виден только силуэт.

— Эй, — сказал Воронцов, голос был хриплым и чужим, а испугаться он не успел. — Что это значит? Вы кто?

Человек повернулся лицом к свету. Лицо было невыразительным, глаза смотрели спокойно.

— Как вы сюда попали?

Воронцову было неловко и холодно стоять перед незнакомцем в одних трусах, и он начал торопливо одеваться. Гость ждал, пока Воронцов натянет брюки, и после этого протянул ему свое удостоверение.

— Я из Бюро, моя фамилия Гендерсон, как вы можете убедиться, мистер Воронцов.

Все так и было. Фотография, фамилия, место службы. Воронцов сел на постель, ногами нащупывая туфли.

— И что вам здесь надо? Это не ваша территория. Я корреспондент советской газеты. Кстати, как вы вообще попали сюда? И по какому праву?

— Через дверь, — улыбнулся агент. — Это было несложно. Я битый час сижу здесь, спите вы очень крепко.

— Что вам надо? — повторил Воронцов.

— Мистер Воронцов, если я был вынужден вторгнуться на вашу территорию, прошу извинить. Но дело в том, что и вы вторгаетесь не на свою территорию. Я имею в виду вашу деятельность за последние сутки. Вы меня понимаете?

— Нет, — сказал Воронцов. На часах 7.51, и у него всего несколько минут, чтобы спровадить этого господина.

— Вы находитесь в Федерации, чтобы давать о нас информацию, а не подменять Бюро. Вы просили господина Льюина о встрече, и вам было отказано. Вам дали понять, что интересоваться Льюином бестактно, не говоря уже о том, что вы нарушаете федеральные законы.

— Каким образом? Я не стремлюсь заполучить секретную информацию. Никого не преследую. Журналистское расследование — вполне обычное дело.

“Семь пятьдесят пять. Чертов агент и не думает уходить”. Воронцов никогда не считал себя способным на быстрые решения в щекотливых ситуациях. У него и не было таких ситуаций. Позвонить в полицию? Это займет время — до восьми всего пять минут.

— Мне нужно умыться и привести себя в порядок, — резко сказал Воронцов. — Раз уж вы ворвались в чужую квартиру, нарушив, кстати, законы своей же страны, то извольте подождать.

Он вышел из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, протопал к ванной, остановился и прислушался. В комнате было тихо. Воронцов вернулся к входной двери, стараясь не шуметь. Труднее всего было открыть дверь на лестницу так, чтобы она не заскрипела. Осталось три минуты. Воронцов потянул ручку. Дверь начала медленно открываться, и он выскочил на площадку перед лифтом, едва смог протиснуться. Что дальше? Соседей Воронцов знал плохо. На одном с ним этаже снимал квартиру актер из театра “Современные сцены”. Вряд ли у него есть компьютер. К чему он актеру? Этажом выше жил молодой человек, приехавший из Канады, чтобы повышать свое образование. Он был ботаником и работал над докторской диссертацией. По крайней мере он сам так сказал, когда они случайно познакомились в лифте. Воронцов взбежал на следующий этаж и позвонил в дверь.

Ботаник открыл сразу. Он был одет и, кажется, собирался уходить. Ботаник улыбнулся Воронцову, но смотрел вопросительно. Оставалось полторы минуты.

— Простите, пожалуйста… В моей квартире испортился терминал, а для меня должна идти срочная информация. Я уже вызвал ремонтников, но время… Вы разрешите?.. Я не надолго. Одна минута.

— Господи, о чем речь! — молодой человек посторонился и впустил, наконец, Воронцова в квартиру. — Рад помочь. Знаете, я каждый раз хочу с вами заговорить… Вот сюда, в кабинет. Если позволите, я вечером загляну к вам?

Кабинет был почти таким же, как у Воронцова, — современный стереотип делового интерьера.

— Конечно, — сказал Воронцов, — приходите в любое время после десяти, мистер…

— Детрикс. Зовите меня Карл.

— Отлично, Карл. Приходите.

Шла вторая минута девятою, когда Воронцов набрал код. Информация на этот раз была краткой и не содержала предупреждения о том, что будет стерта. Всего несколько слов: “Для чего живет человечество?”

Ничего о коде следующей связи, ничего о времени.

Ботаник смотрел на него с удивлением. Вот странная ситуация! Человек врывается в чужую квартиру, утверждает, что ждет информацию, и получает всего одну фразу.

— Извините, — растерянно сказал Воронцов.

— Вы, наверное, ошибочно набрали, — сочувственно сказал Карл.

Воронцов ухватился за эту мысль. Пробежал пальцами по клавишам, надпись на дисплее на мгновение погасла и возникла опять. Но ненадолго — ее сменило стандартное “информации нет”.

— Я пойду, — вздохнул Воронцов. — Так вы заходите вечером.

— Договорились, — бодро сказал Карл, но в глазах у него было сомнение.

Вернувшись, Воронцов не обнаружил агента. “Ну и бог с ним”, — сказал он. Сел перед терминалом, еще раз набрал код. “Информации нет”.

К черту все это. Теперь и Портер путает. Или нашел материал, которым не хочет делиться? А может, Бюро и до него добралось? Все может быть. Хотя… Если Льюин недоволен назойливостью прессы, то при чем здесь Бюро?

Воронцов локтем смахнул с пульта лист бумаги, поднял его и прочитал: “Мистер Воронцов, наш разговор остается в силе”. Отпечатано, судя по слегка западающему “о”, здесь же.

Воронцов скомкал лист и пошел варить кофе.

“Для чего мы? — думал Воронцов. — Нелепый вопрос. Ведь не для суеты же все мы существуем? А что есть в нашей жизни, кроме суеты? Смысл ищешь в юности. Потом просто живешь. К старости, впрочем, наверно, опять возвращаешься к этому вопросу. И ничего не получается с ответом — как и у всех прочих испокон века.

Так чего же хотел Портер? Он прагматик, как все здесь. Вечными вопросами они себя не обременяют. Не мог в погоне за Льюином прагматик Портер задаться вопросом о смысле сущего. Написать просто так он тоже не мог — должен был понимать, что вопрос поставит меня в тупик. Значит, сделал это сознательно. Зачем? Либо… От того, как я отвечу, зависит и исход дела Льюина.

Нет, здесь тоже что-то не так. Портера не интересует мой ответ, иначе он оставил бы код и время следующей связи. И в результате я сижу и мучаюсь над вопросом, на который никто не знает ответа.