Башня континуума. Владетель. Том 2 - Александра Седых

– Ну… спасибо.

– Благодарить нужно вовсе не меня, а наше великое государство, которое любезно позволило тебе выполнять свою работу.

Дэниэл облизнул губы и сглотнул. Даже вкус омлета с ветчиной и тостов с медом не перебивал застрявший глубоко в горле химический вкус жареной плоти Копченого Ниндзи.

– К чертям государство!

– Не будь таким вздорным и обидчивым, дружок. Государство любит тебя, кормит, охраняет, защищает и оберегает. Государство отправляет тебя на войну и присылает твоей жене извещение о том, что ты пал смертью храбрых. За чей счет тебя похоронят, как думаешь, чучело?

– О-о… за государственный?

– То-то. Чаю?

Кит налил брату чаю, а себе – кофе. Ложечка, которой он размешивал свой напиток, ударяясь о края белоснежной фарфоровой чашки с золотым ободком, издавала приятный, мелодичный звук.

– Полагаю, двух недель тебе хватит, чтобы передохнуть и прийти в себя, хоть немного. Когда я вернусь, зайдешь ко мне, я устрою тебя на работу.

Кит не любил терять время понапрасну. Никогда не любил.

– Я, собственно, тебя ни о чем не просил…

– Знаю, что не просил. Это неважно. Головокружительной карьеры обещать тебе не буду, уж извини. Скучная офисная работа. Думаю, это то, что тебе нужно сейчас. Никакой стрельбы и взрывов. У нас как раз высвободилась вакансия в рекламном отделе. Зарплата достойная, работа сверхурочно и в выходные оплачивается дополнительно, медицинская страховка и питание за счет Корпорации. Мне хочется, Дэнни, чтобы ты какое-то время побыл у меня на виду.

– Ладно. И как долго?

– Месяца три-четыре.

Дэниэл понял, что его не просят об одолжении, а приказывают, причем прямо и недвусмысленно, да еще столь безапелляционным тоном, что первым порывом было отказаться. Собственно, почему? Три-четыре месяца – не столь уж долгий срок, а Дэниэлу требовалось время отсидеться, перевести дух и составить аккуратный, четкий план дальнейших действий. Он кивнул.

– Значит, ты согласен, Дэнни.

– А что мне надо будет делать?

– Не уверен, надо уточнить, но, скорее всего, тебе придется заполнять всякие глупые бланки или формуляры, обсудим это, когда я вернусь из отпуска.

– Я могу начать прямо завтра.

Кит выглядел слегка ошарашенным столь кипучим трудовым энтузиазмом.

– Дэнни, ты уверен? Я вижу, ты все еще неважно себя чувствуешь.

– Наверное, мне лучше заняться… чем-нибудь, пока я не убил… кого-нибудь.

Кит похлопал брата по щеке.

– Звучит… вполне разумно. Отлично. Рад, что мы так славно побеседовали. Раз уж ты одет, поедем, прогуляемся.

– Прямо сейчас?

– Давай, давай, тебе пойдет на пользу прогуляться, подышать свежим воздухом.

Дэниэл выбрался из кровати и утомленно потащился следом за братом. Кит был такой бодрый, свежий, энергичный. Чрезмерно энергичный. Это жуть как действовало на нервы. Настроение Дэниэла совсем не улучшилось, когда в гостиной его взору предстал целый батальон крепких тяжеловооруженных парней в масках и камуфляже. Впрочем, вели они себя весьма чинно и воспитанно, говорили Терезе комплименты и благодарили, когда она подавала кофе с крекерами и маленькими пирожными.

– Познакомься, Дэнни, – сказал Кит, хлопнув брата по спине так, что Дэниэл даже присел, – наши друзья из департамента по борьбе с терроризмом.

Бронированные оперативники дружелюбно помахали огнеметами и плазменными пушками. Один из них протянул Дэниэлу его винтовку.

– Держите, сэр, это ваше.

У Дэниэла увлажнились глаза. Его девочка, его радость. Провести в разлуке с ней целые сутки – о, это была настоящая пытка. Он крепко прижал к себе винтовку, ощущая ее голод, ее трепет, сладостное, мурлыкающее нетерпение, и мысленно поклялся, что больше не позволит никому и ничему на свете разлучить их. Лица оперативников антитеррористического департамента, несомненно, выразили понимание и умиление, жаль, под масками было не разглядеть.

– Так вот, Дэнни, наша служба безопасности совместно с департаментом по борьбе с терроризмом поймала и задержала тех ублюдков. Нет, не стоит мне аплодировать, ведь это вы, ребята, рисковали своими головами. О чем я? Ах, да. Обычно так не делается, но… парни не станут возражать, если ты побеседуешь с задержанными по душам о том, о сем.

Дружелюбные парни не возражали, совсем нет.

– Были проблемы? – спросил Дэниэл у брата.

– Разве за теми больными выродками заявились их дружки из Синдиката. Кстати, я действительно считаю, совсем не стоило отрезать этим самураям пальцы, уши и другие части тела.

Оперативники смущенно потупились.

– Милорд, но они ворвались и первые начали палить почем зря, зацепили одного из наших…

Кит махнул рукой.

– Ладно, ладно, но вот вам всем наглядный пример того, что насилие порождает насилие порождает насилие порождает насилие. Что же получается? Получается замкнутый круг.

Дэниэл уже весь горел от нетерпения и пританцовывал, не в силах устоять на месте. К ярости и ненависти примешивалась и толика любопытства. Очень хотелось воочию пронаблюдать действие мозгового сканнера, уж слишком много чудесных вещей Дэниэл слышал об этой забавной штуке. Едва дождавшись, пока голос брата утихнет вдали, будто эхо, он сорвался с низкого старта и полетел во двор.

– Дэнни, – проговорил Кит вслед.

– Что еще?

– Сколько раз мы все должны повторять тебе, чтобы ты перестал разгуливать нараспашку. Вернись и надень куртку, на улице проливной дождь.

3

Последние две недели Гордон просыпался оттого, что Виктория ни свет, ни заря подскакивала в постели, будто ужаленная, и выбегала в коридор.

– Санитарная проверка! – выкрикивала она. – Санитарная проверка!

Она очень нервничала перед приездом старшего брата и хотела, чтобы его визит прошел на высоте. Оттого Виктория нещадно тиранила прислугу, заставляя чистить, полировать, мыть, подметать и убирать, хотя Гордону было заранее ясно, это не поможет, Кит все равно будет яростно поливать антисептиком дверные ручки.

– Папа…

Он скосил глаза и увидел заспанного сынишку, волочащего за собой плюшевого медведя.

– Можно я здесь посплю, папа, там слишком громко.

Не дожидаясь приглашения, малыш забрался в кровать, с удобством устроился и закутался в одеяло.

– Эй! Ты! Сопляк зеленый! Живо отдай одеяло! – прорычал любящий отец.

– Нет.

– Тогда хоть не пихайся!

– Сам не пихайся, – ответил сын непочтительно.

Вот сопляк зеленый. Выпороть его и поставить в угол, коленями на горох.

– Я-то как раз не пихаюсь, а ты пихаешься, постоянно пихаешься.

– Папа…

– Чего?

– Я пытаюсь немного поспать.

И заснул. Гордон, в конце концов, тоже задремал и минут через сорок проснулся оттого, что грохнулся с постели, чувствительно ударясь головой о ножку прикроватной тумбы. Как может пятилетний мальчик занимать столько места? Макс разметался по кровати, подобно морской звезде, пускал слюни и сладко сопел. Его славная веснушчатая мордашка воплощала чистоту и ангельскую невинность. В спальню заглянула Виктория.

– Гордон, почему ты лежишь на полу? – вопросила она очень недовольно.

– Ну, я…

– Ты помнишь, сегодня приезжает мой брат? Мы должны его встретить. Пойдем, посмотрим на комнаты.

Виктория имела в виду гостевые апартаменты, где их милости предстояло провести ближайшие три недели. Двухэтажные покои с отдельным входом, террасами и увитыми плющом балконами, занимали целое крыло здания и включали спальни, помещения для слуг и охраны, библиотеку, кухню, столовую, зимний сад, биллиардную, бассейн и бар. Не просто барная стойка у бассейна, а настоящий бар с зеркалами и барменом.

– Как, по-твоему, нормально? – спросила Виктория, очень тревожась.

Гордон украдкой хохотнул, глянув на бармена, которому явно предстояло нести службу круглосуточно.

– Не пойму, зачем поднимать столько шума. Ведь это просто твой брат.

– Да, но ведь Кит приедет не один, а со своей…

Виктория замялась, подбирая нужное определение.

– Подружкой, – сказала она, наконец, и немножечко всплакнула.

– Невестой, – поправил Гордон жену и с удовольствием пронаблюдал, как Виктория увядает, будто хрупкий цветок под палящими лучами солнца.

– Ты же сам говорил, что эта женщина – шлюха!

– Я мог и ошибаться…

– Ведь Кит все равно не женится на ней, правда?

Гордон не знал. Ему было все равно, женится Кит или нет, главное, чтобы он, в конце концов, был счастлив, хоть немного. Виктория отказалась разделить столь идиллический взгляд на вопрос. В несчетный раз обругав мужа дураком, она выпроводила Гордона бриться и одеваться.

– И сделай что-нибудь с лицом, у тебя помятый вид.

– А у тебя дурной глаз.

– Как?

– Глаз, говорю, у тебя дурной.

– Вечно ты мелешь всякие глупости!