Пепел (СИ) - Диана Килина

– Привет, – говорит Дана, сделав музыку потише.

Она стоит слева от меня, на небольшой кухне в скандинавском стиле и что–то делает на ноутбуке. Стола нет, в комнату только выходит барная стойка с парой стульев. Мебель кажется деревянной, но при детальном разглядывании, я понимаю, что это всего лишь простенький ламинат.

– Привет.

– Ты что–то рано, – говорит она, – Кофе или чай?

– Кофе, – отвечаю я, проигнорировав ее замечание о времени моего визита.

На моих часах десять утра. Для субботы, и правда, рано.

– С молоком?

– Да. Без сахара.

– Отлично. Сахара все равно нет, – она улыбается, и я расслабляюсь.

Я чувствую себя неуютно в этой крохотной квартире. На мне костюм за десять тысяч и туфли за две, а это примерно половина стоимости этого жилья. Мне кажется, что стены шепчут: «Проваливай, богатый кусок дерьма; проваливай в свой пентхаус на своей дорогущей тачке, тебе здесь не место». Но, когда она улыбается, мне становится легко и хорошо.

Я прохожу к стойке и сажусь на высокий деревянный табурет. Бросаю еще один взгляд на комнату и замечаю, что по дивану разбросаны вязаные подушки, шкура из овчины и смятые пледы. Все в легком хаосе и беспорядке, как будто здесь только что сидела парочка, укутавшись в эти пледы, или сама Дана спала на этом диване. Все слишком непривычно для меня. Я люблю порядок.

– Не стоит сидеть на этом стуле, – говорит Дана, бросив на меня взгляд.

Она стоит у плиты и варит кофе в турке.

– Почему?

– Он может развалиться в любой момент. Руслан уже один раз рухнул, – она смеется, – Это было весело. Сядь на диван лучше.

Я встаю, и чувствую, что стул и правда трясется. Иду к дивану, отодвигаю плед и сажусь на холодное кожаное сиденье, слегка провалившееся, но мягкое.

– Как спал? – спрашивает она непринужденно

– Нормально.

– Голова? – она улыбается, я это чувствую

– Немного болела с утра. Аспирин помог.

– Чудеса медицины.

Дана разливает кофе в большие кружки с изображением старого Таллинна и подходит к дивану. Протягивает мне одну, я беру ее и делаю глоток. Она подтаскивает один из мешков к дивану, и садится рядом, положив ноги на мешок. Интересно. Никогда такого не видел.

– Я жил в такой же квартире, – я почему–то улыбаюсь, – Здесь была моя комната. Ты сделала перепланировку?

– Мои родители. Это их квартира.

– Вы живете вместе?

– Нет, они умерли, – говорит она спокойно, отпивая свой кофе.

– О, прости.

– Ничего, я уже пережила этот момент. А ты? Долго жил в такой же квартире? – она пристально смотрит на меня, и мне становится неловко под ее взглядом. Как–будто меня сканируют.

– До того, как уехал в университет. Все детство.

– Где ты учился? – в ее голосе звучит неподдельный интерес, и мне это нравится.

– В Гарварде.

– Ого. Круто, – она забавно кивает, словно дает положительную оценку.

– Ну да. Отец всю жизнь копил деньги на мою учебу. Вот и отправил меня в лучшее учебное заведение в мире.

– На кого ты учился?

– Институт государственного управления, экономическое развитие. Экономист я, если говорить простым языком. А ты?

– А я не училась ни в институте, ни тем более в Гарварде, – она смеется, – Окончила среднюю школу, и сразу пошла работать.

– Вот как. Не было желания поступить?

– Никакого.

– Почему?

– Мне казалось это тратой моего времени. Я смотрела на своих бывших одноклассников и, если честно, мне было их жаль. Они двенадцать лет посвятили учебе, а потом еще пять. В итоге добрая половина работает на средних должностях за мизерную зарплату, другая половина работает вообще не по специальности. Руся, например, юрист–криминалист, а заправляет баром.

– Интересная позиция. А как же вклад в будущее, знания?

– Будущее… – Дана на секунду замолкает и вздыхает, – Как будто от того, что ты просидишь несколько лет за учебниками ты сможешь на него повлиять, – она улыбается, – Что ты узнал в университете?

– Ну, я узнал экономические модели, рынки, об инвестициях…

– Нет, ты не понял, – она перебивает меня, – Какие знания тебе дала учеба? Ты назвал опыт, чужой опыт, который тебе просто передали. Ты применяешь его на практике, он тебе помогает зарабатывать деньги. Но окажись ты в лесу один без оружия, еды и спичек, как тебе помогут знания об инвестициях и акциях?

Я замолчал и нахмурился. Я никогда не думал об этом.

– Эрик?

– Да.

– Я тебя обидела? – она беспокойно взглянула на меня.

– Нет, просто я задумался. Я никогда не думал об учебе в таком ключе.

– Интересное открытие, правда? – она снова улыбнулась.

– Да. Интересное, – я улыбаюсь в ответ, и перевожу тему, – Какие планы на сегодня?

– Собираюсь кататься на роликах.

– На роликах?

– Да. Кстати, обычно я проезжаю мимо твоего дома.

– Помаши рукой в следующий раз.

– Обязательно. Буду размахивать изо всех сил, – Дана снова смеется, запрокинув голову.

Я снова замечаю кусочек татуировки на шее. Похоже на птицу, но никак не могу разобрать. И на руке определенно надпись, а на запястье римские цифры. Интересно, что они значат?

– Не хочешь пообедать со мной? – спрашиваю я, и у меня сердце замирает.

Я что, боюсь услышать отказ?

– Ты приглашаешь меня на свидание? – она улыбается, улыбается, улыбается.

Как же красиво она улыбается.

– Ну… – я задумываюсь, – Да. Да, я приглашаю тебя на свидание.

– И ты хочешь повести меня обедать?

– Ты же ешь еду? – я нахмурился, гадая, что такого странного в моем предложении.

– Конечно, ем, – она смеется, – Я думаю – это плохая идея.

– Почему? – я чувствую легкое огорчение

– Обед – это банально. У меня есть идея получше.

Кофе уже выпит. Она берет мою кружку и идет на кухню. Ставит посуду в раковину и разворачивается ко мне.

– Мы пойдем кататься на роликах вместе, – она подмигивает мне, и я удивленно заморгал глазами.

Снова мы. Почему меня так цепляет простое местоимение из двух букв?

ГЛАВА 8

Я сижу на стуле в спортивном магазине и примеряю ролики. Они с большими колесами, серого цвета с красными шнурками. Забавные.

– Может лучше эти? Они брутальные, – протягивает она мне другую пару, черного цвета.

Между зубами у нее зажат чупа–чупс, который она нашла в бардачке моей машины. Привет от моей бывшей. Та думала, что сосать конфету – это очень эротично. На самом деле, она постоянно стучала по ней зубами и с жутким хрустом грызла, от чего, под конец наших отношений, я начал боялся подпускать ее к своему члену.