Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Январь - Одри Карлан

«Честь». Уэстон Ченнинг Третий написал сценарий обалденной «Чести»! Мать моя женщина! Эти фильмы были нашумевшими хитами – просто грандиозными – с момента выхода первого, «Честь Иеремии», три года назад. С тех пор каждый год выходило по фильму. Изобретательность, с которой Уэс смешивал историю солдата в поисках истинной любви с диким количеством крови, месилова, взрывов, патриотизма и дьявольски зажигательными любовными сценами, позволила создать эпические картины с рекордными кассовыми сборами.

– …они готовы дать мне десять процентов от бюджета и право самостоятельно режиссировать, – пробился сквозь окутавший меня туман низкий и звучный голос Уэса.

Как раз в ту секунду, когда я прочистила мозг и осознала, что контракт связал меня на месяц с Его Высочеством принцем киноиндустрии, из-за спины Уэса показалась парочка девиц.

Две стервятницы терпеливо ждали, пока он обратит на них внимание. Одна, в жутком золотом платье без бретелей, из которого почти вываливалась силиконовая грудь, теребила локон крашеных блондинистых волос. Оглядев ее наряд, я поморщилась. Эта девка была такой тощей, что все ребра торчали наружу. Брюнетка, стоявшая рядом с ней, была немногим лучше. Она тоже могла похвастаться фальшивыми сиськами, причем одна выглядела даже больше другой. Я отчетливо видела их сквозь призрачно-тонкую ткань ее обтягивающего платья. Соски брюнетки напряглись, и меня так и подмывало сказать ей, что не мешало бы согреться и как-то пригладить это непотребство, – однако интуиция подсказывала мне, что именно такого эффекта она и добивалась.

Мой выход. Пришло время отработать свои сто тысяч долларов. Сама мысль о том, что Блейн будет прибирать к рукам такую кучищу денег каждый месяц, вызывала у меня тошноту. Я твердо намеревалась, как только мой папа поправится, дать ему хорошенького пинка за то, что он снова впутался в авантюру!

– Милый, погляди, кажется, там кто-то тебя зовет, – сказала я, наобум ткнув пальцем в другой конец комнаты, но взглядом указывая ему за спину.

Уэс заметил мою весьма недвусмысленную наводку и оглянулся через плечо. Цыпочка номер раз и цыпочка номер два поспешно выставили свои фальшивые сиськи, приветствуя его, а затем надули свои пухлые, накачанные коллагеном губки.

Уэс без особых затей обнял меня за талию.

– Спасибо, дорогая, ты всегда держишь меня в форме.

Он ткнулся носом мне в щеку, и я ухмыльнулась.

– Это нелегкая работа, но кто-то же должен этим заниматься!

Я чуть не подпрыгнула от злорадного ликования – тон у меня был примерно столь же фальшивый и манерный, как их силиконовые буфера.

Мой спутник нагнулся и нежно поцеловал меня в шею, а затем сильно потянул носом.

– М-м-м, благодарю, – шепнул он мне на ухо.

Уэс стоял так близко, что я ощущала тепло его дыхания на собственной коже. Затем он выпрямился.

– Что ж, мы с Миа увидимся с вами на благотворительном балу на следующей неделе, – сказал он.

К моему удивлению, его мать вклинилась в наше личное пространство – она остановилась не больше, чем в полуметре от меня.

– Нет-нет-нет, ни в коем случае. Мне хочется узнать Миа поближе, дорогой.

Она улыбнулась одной из тех материнских улыбок, которые создают ощущение, будто ты – самое драгоценное, что есть в мире. Разумеется, мне никто таких улыбок не дарил, но если бы подарил, не сомневаюсь – это выглядело бы именно так, как у Клэр Ченнинг.

Уэс рядом со мной заметно напрягся.

– Мама… – предостерегающе начал он.

Клэр провела рукой по лацканам его пиджака и застегнула одну из пуговиц сорочки. Глядя, как она хлопочет над ним, я беззвучно хихикнула.

– Ох, милый, расслабься. Я знаю, что Миа – просто друг. Поэтому никакого вреда не будет, если ты приведешь ее на поздний завтрак в воскресенье, так ведь? – спросила она тем самым тоном, возразить которому было невозможно – если, конечно, ты не желал испытать огромное чувство вины.

На секунду я задалась вопросом, а не католичка ли она. Моя бабушка говорила таким же тоном, перед тем как привести цитату прямиком из Библии.

Уэс вздохнул и покачал головой.

– Мы придем. В обычное время? – спросил он.

– Мой славный мальчик.

Она повторила фокус с целованием воздуха у обеих его щек, затем развернулась ко мне и проделала то же самое.

После этого мы снова направились к бару.

– Мне нужно выпить, – шагая впереди, бросил Уэс.

Я не смогла сдержаться и рассмеялась.

– Что тут такого смешного?

– Ты всегда поступаешь так, как велит тебе мамочка? – всхлипнула я от смеха.

Когда мы дошли до барной стойки, я придвинулась к нему.

– Маменькин сынок! – выпалила я ему прямо в ухо.

– Ох, замолчи. Я всерьез начинаю сомневаться в том, что поступил разумно, подписавшись на это. Я бы мог раздобыть себе безмозглую куколку Барби, знаешь ли.

Одна его бровь поползла вверх, губы скривились в нарочито неодобрительной гримасе, но глаза все равно его выдавали. Они сверкали зеленью и весельем.

Я шагнула вперед, чтобы поразить Уэса следующим выстрелом, однако зашаталась на своих высоченных шпильках. Он подхватил меня и прижал к себе. Я положила руку ему на плечо, а он обнял меня за талию.

Его глаза, обычно пастельно-зеленые, вмиг окрасились в цвет молодой весенней листвы. Он облизнул губы, и я непроизвольно облизнула свои. Тепло его ладоней, прижатых к моей обнаженной спине, просачивалось под кожу. Когда он держал меня в объятиях, все комната вокруг нас как будто таяла. Я чувствовала стук его сердца у самой своей груди.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук.

– Да ты шальная девчонка, – сказал он, сжимая губы и наклоняясь ниже.

Нас разделяло не больше двадцати сантиметров. Мы стояли посреди деловой коктейльной вечеринки, у самого бара, где любой мог нас увидеть.

– А ты маменькин сынок!

Я решила слегка снизить градус накала и попятилась, выскальзывая из его объятий с максимальной скоростью, которую позволяли мои новые туфли, после чего уселась на барный табурет.

– Значит, вот как ты намерена разыграть свою партию, да? – ухмыльнулся он, поднимая длиннопалую руку и оглаживая подбородок большим и указательным пальцами. – Ну что ж, игра начинается, мисс Миа.

Глава четвертая

Когда позже тем вечером мы вернулись домой, я прикинулась усталой и практически сбежала в свою комнату, закрыв и заперев на замок дверь. Замерев у двери, я с напряжением прислушивалась, пытаясь понять, следует ли за мной Уэс. Как бы мне ни хотелось быть с ним – в смысле оказаться в одной постели, – но на самом деле следовало держаться от него подальше. У меня было предостаточно времени, чтобы убедить себя: к Уэсу привязываться нельзя. Конечно, он очень мил, он не сноб и постарался включить меня во все свои деловые разговоры, даже если речь ни о чем особенно важном не шла. Но лучше мне проявить благоразумие и помнить свое место. Я была всего лишь наемным работником.