Записки беглого вора. Для Гадо. Побег - Павел Стовбчатый

— А как вы хотели добраться до леса? — снова съязвила Света.

— Ну…

— Я вам помогу, вы же просили, — выручила она замявшегося было Гадо. — Проведу, не волнуйтесь. Уедете и забудете обо мне через день. Как все…

Я истолковал ее замечание о забывчивости как некий намек, но предложить ей было нечего, не считая последнего, что у нас имелось.

— Может, свидимся когда, пути Господни неисповедимы, — все, что я мог сказать ей в тот момент.

— Помогите и вы мне, — с вызовом и ударением на «вы» произнесла она, не договорив до конца, чем именно.

— Что ты имеешь в виду?

Я не понимал, куда она гнет, но почувствовал вдруг, что эта девчушка не так проста и наивна, как мне казалось вначале. Собственно говоря, она была далеко не девчушкой, это мы, «прелые», считали ее таковой, отстав от жизни и, конечно же, меряя все лагерными мерками. Вольные люди были для нас всего лишь жалкими фраерами, о женщинах и говорить нечего. Но фраера иногда дают большую фору блатным. Они живут на свободе, часто как короли, и плюют на чье-то ничтожное мнение.

— Есть один человек… — Света вдохнула воздуху, будто собиралась поднять тяжёлую гирю. — Приличная сволочь и свинья до мозга костей. Он влюблён в меня ещё со школы и недавно предлагал вступить с ним в брак. Я отказалась, потому что ненавижу и презираю его. — Она на мгновение задумалась. — Очень богат. Была у него дома. Несколько раз. Обстоятельства вынуждали… Просила денег, а он тащил в постель. На три года старше меня, все получил от своего отца. Конечно, приумножил, — продолжала Света. — Даёт деньги под процент, имеет фирму, охрану, недвижимость. В общем, всё, как у «новых русских»…

— И что? В чем именно будет заключаться наша помощь? — спросил Гадо. — Побить его или припугнуть? Чего ты ждешь от нас, беглых?

— Убить, — просто и буднично произнесла Света, как будто речь шла о шампиньонах или клопах. — И взять то, что он отнял у людей, — добавила она и закинула ногу на ногу. — Сама я сделать этого не могу, а вам все равно терять нечего. Денег там хватит на всех. Я видела их собственными глазами. — Она замолчала.

Гадо моментально замотал головой и поднял руки кверху, как пленный.

— Нам не до этого сейчас, не дури! Сами на волоске висим, какие «прихваты»! Не-ет, извини, дорогая, только не это, нет, — отрезал он.

По лицу Светы пробежала едва заметная тень, оно изменилось буквально на глазах.

— А я? Разве я не рискую ради вас?! Или вы в самом деле думаете, что я такая наивная дурочка, которая разбирается только в юбках? Я хотела убедиться в вашей порядочности и выяснить, кто вы на самом деле, крутые или только выдающие себя за таковых. Как, впрочем, и вы… Выяснили, теперь — время поступков.

Она резко встала и, пройдя мимо нас, заглянула в комнату. Туда, где спал Толя. Затем вернулась обратно.

— Я нужна вам, а вы — мне! Вас здесь никто не знает. Свидетель — только я…

— И соучастник, — добавил Гадо.

— Именно это я и имела в виду сейчас.

— Но у него же охрана… Сама говоришь…

— Только днем. Ночью он держит под подушкой пистолет. В доме — собаки и толстые решетки на окнах. Этого достаточно.

— Как войти?

— Детали я беру на себя. Мне достаточно позвонить ему и условиться о встрече. Приедет куда угодно, ручаюсь!

— У него частный дом, особняк?

— Да, двухэтажный. Собаки меня знают.

— Послушай, кто ты такая?! — Гадо удивленно пялил на неё глаза. — У меня такое впечатление, что ты сама десятку «оттянула»! А как рассуждала! О Аллах, куда мы идём?! Что скажешь, Кот? — обратился он ко мне. — Вроде не «прокладка», не похоже. Если что, снимем с неё шкуру чулком, и все дела. Не сорвется. Короче, как скажешь, так и будет. Решай ты. Ну и деваха нам попалась! Свэ-этлана! — изумлялся таджик от души.

Я напряжённо молчал. Её «фольтик» был для меня такой же неожиданностью, как и для Гадо. Почти ультимативное предложение. И кто?! Интересно, что ею руководит: жажда наживы или тут все по Фрейду — сублимации, нерастраченная сексуальная энергия? Деньги — древо всех желаний. Имея их, ты получаешь бесценное — настоящие права человека. Права и желания всегда неразрывны… Возможно, она вовсе не случайно вошла сюда…

Эта мысль немного взбудоражила меня. Именно она-то и могла видеть нас в окно, она ведь была дома. М-да… Интересная штучка. Скорее всего, без «отдачи», как робот. Психушка и угрызения совести будут потом, сейчас это кажется смешным и мелким, даже оскорбительным. Она еще не знает по-хорошему, что платишь не только в магазине и не только когда видят. Наслушалась, начиталась…

Что ж, каждому свое, поиграем в порядочность. Главное уйти, свалить, оторваться отсюда подальше. А там можно плюнуть и на Таджикистан. Зачем так далеко ехать, имея хорошие деньги? Гадо поймёт, должен. А нет… Что-нибудь придумаем. Она говорила, что видела «лове»… Сколько? Для «навоза» и три штуки — большие деньги, убивали и за двадцатку. Насмотрелся на таких ублюдков. В зоне чвиркают через зубы и шпарят строго на «блиндер буду»! Дичь, глупая дичь! Если совсем отменят «зеленку» и не станут шмалять, они ударятся в беспредел. Уже ударились… Даже по отношению к братве, к ней. Эта девчонка далека от тюрьмы, но какая хватка! Акула! А может, игра, тонкая игра? Но какой толк, зачем?

Видимо, я слишком долго молчал и не заметил этого. Света не выдержала:

— Чего вы думаете? У него — машина, она нам как раз пригодится. Десять минут езды до станции…

— Ты же говорила, что проведешь, — заметил я, очнувшись от своих мыслей.

— Могу и провести. Так дольше, и только. Риск всё равно есть, в любом случае.

— Сколько ты видела у него денег?

— Много.

— А поконкретней. С каких делов он показывал их тебе? Богатые так не делают.

— О господи! Я же объясняла, влюблен без ума, предлагал руку и сердце. Прельщал, хвастал передо мною, думал, я упаду в обморок от кучи баксов. Кроме денег есть и золото, и украшения, две иконы шестнадцатого века. У каких-то староверов выдурил, точно не знаю, — оговорилась Света.

— Такой жених и ты отказалась?!

Она тут же смерила меня презрительным, почти ненавидящим взглядом, уловив неприкрытую иронию в вопросе.

— Вы как клещ! Да, я отказалась, представьте. Я даже не спала с ним, как ни странно для вас. Я думала, в нём осталась хоть капля человеческого. Мне так нужны были деньги… Пошла, попросила и так же ушла. Потом он зазвал меня сам и чуть не изнасиловал. За это дал денег, но я швырнула ему их в лицо.

— Боялся, что заявишь?

— Не знаю. Скорее нет, за оскорбление и чтобы сгладить вину, — пояснила она.

— Считай, что ты меня убедила. Еще один вопрос: зачем убивать? Давай придумаем более мягкий вариант, так проще.

— Он не поверит в случайность, не тот человек. Вы исчезнете, а я останусь… Нет. Его нужно выманить из дома, и тогда ключи — наши. Там — бронированные двери, я, кажется, говорила.

В комнате завозился Толяша. Очевидно, он проснулся, услышал разговор и мгновенно вспомнил о водке.

Так оно и было. Еще пьяный от первого «присеста», он вошел в кухню, увидел Свету и кивнул ей.

Та с ходу затрещала:

— Зашла за кипятильником, а ваши друзья уговори ли меня выпить. Я сегодня не на работе, ну и…

Толяша молча налил себе полстакана «горючего» и выпил не закусывая. Закряхтел, дернулся всем телом, будто его хорошенько встряхнули изнутри.

Его надо было накачать, и как можно быстрее, он нам мешал. Но Толя как назло не спешил. Потребовался целый час пустой болтовни и подливания, прежде чем он снова свалился в постель.

Убедившись, что он заснул, мы вновь вернулись к незаконченному разговору и стали выяснять некоторые детали предстоящего «дела». Свету к тому времени изрядно развезло от выпитого, и она дала волю чувствам и языку. Теперь ее истинное нутро было как на ладони; я сопоставлял и сравнивал ее слова до и после опьянения и пришел к выводу, что все, что она сказала, — правда. Честно говоря, мне ужасно не хотелось убивать невинного человека из-за денег. Это было гнусно и мерзко до тошноты. Одно дело — убить ради воли, когда ты похоронен заживо на десятилетия и умираешь каждый день, убить по безвыходности, из мести, убить, искренне ненавидя, и совсем другое — из-за каких-то бумажек, ради кайфа и будущего благополучия. Здесь — настоящее людоедство и вампиризм, здесь попахивает чем-то сугубо сатанинским, через что не каждый перешагнет. В своей жизни я повидал немало киллеров и маньяков, видел их «отмороженные», водянистые глаза, знал, чем они дышат на самом деле. Иногда, сидя с тем или иным придурком в ледяной бетонной камере-двойнике, я специально выводил оного на полную откровенность и за десять — пятнадцать суток «выуживал» из него практически все.

Не признавая греха и сатану, а потому имея возможность позволить себе все, я тем не менее испытывал жалость к людям и имел некое сострадание. Разумеется, я понимал, что и киллерами, и маньяками тоже двигало некое состояние, которое и выводило их на нужную «орбиту», но мое собственное сознание пока что держало меня в рамках. Пусть и не в таких, как у большинства… Мы все так или иначе умрём, и никто не знает, о чем толкуют на том свете жертва и палач. Возможно, жертва даже благодарна палачу за скорый уход в иную жизнь, возможно. Но что из этого? Здесь ценится жизнь, долгая жизнь, и если «цепляние» за неё есть только заблуждение или инстинкт, то и они зачем-то нужны.