Тайное местечко - Виктория Викторовна Балашова

— Бабушка Глаша, а ты вот нас назвала крестниками Сварога, да ещё и дважды, это почему?

— А кто ж вы? Вон сколько он участия в судьбах ваших проявил — и нашёл по зову крови Рода вашего, и заманивал, приучал вас к Миру-то…

— Как приучал, — перебила торопыга Олеся.

— Дык, чего думаете он столько лет вас не забирал? Приучал, кровь заряжал, чтобы пригодна была, присматривался к вам, изучал вас. В чужом-то Мире не хозяин он! Ни прознать, ни видать не может вперёд, аль в прошлое. А там, на полянке, душеньку ваши и видно, да и мысли — помыслы. Вот и смотрел, как мы букашек смотрим. Необычно, да интересно ему вишь было. Вы ж не один год ходили на полянки свои, так?

— Ну, да, я пять лет собирала.

— И я пять!

— Во, то-то и оно. Если подумаете, то первый раз совсем чуть на полянке были, так?

— Ну, да!

Закивали головами оба.

— И голова кружилась?

— Точно, было! Решила тогда, что от счастья, или от того, что на коленках долго ползала.

Бабушка рассмеялась своим добрым и колокольчатым смехом. Ага, от счастья… Что на Родине предков побывала, да безнаказанно ушла! А на следующий год уже проще было, и дольше собирали, так? А как присмотрелся, как убедился, что вам тут в Мире хорошо, так навсегда и забрал.

В тот день они еще долго разговаривали о важном и интересном. Да разве всё о Мире и укладе жизни обскажешь в один день? Тем более, что и отвечать на вопросы любознательных ребят тоже было важно. А вопросы были зачастую детскими, ну, такими, как дети ещё в детстве для себя проясняют. Ну, да что ж поделать, раз попали земляне в такой переплёт.

Спали в этом Мире ребята крепко, уставали много, но и воздух, словно целебный был. И вот, на эту ночь решили к своим «сходить». Только спросили оба, как сделать так, чтобы во сне весточку своим родным на Землю послать, так бабушка Глаша и разъяснила обоим. Как и обещала, всю науку хитрую передала, да на вопросы ответила. В эту ночь оба и пошли исполнять свои желания повидаться с родными, хоть во сне, да успокоить их там. Науку бабы Глаши повторили, как сделать так, чтобы сон они свой не забыли и поверили, что весточка не приснилась. Ведь и на это тоже был секрет у ворожеи. Был он не хитрый, состоял в том, что передавался ненадолго через Мир сновидения какой-либо предмет от себя. И объяснялось это, что проснёшься, дескать, а в руке будет зажато то, что там получено, но потом, через некоторое время, вещь или предмет исчезнет.

Так и легли спать с зажатыми в руках своими материальными посланиями и девушка и парень. Остап решил мобильник свой отправить, уж его то мама узнает точно, но присниться решил отцу, там больше здравого смысла, и меньше эмоций. А мобильник маме показать должен успеть. Одна непонятка оставалась, как подгадать, чтобы совпало время сна в обоих Мирах? Но и тут бабушка рассмеялась, и заверила, что в Мире снов всё совпадёт, как надо, главное сделать всё, как должно.

Олеся же взяла в руки свои часы. Хоть и мобильник был, но привычка смотреть на стрелочки на руке никуда не ушла, тем более, что часы от бабушки достались. Не могла мама их не узнать. Да и бабушка была в некотором роде невольной виновницей того, что Олеся оказалась в этом Мире. С тем и легли спать. Только бабушка Глаша приземлилась на свои палати в своём настроении, ведь ночь была и её временем, как ни крути. Тело отдыхало, а дух служил своему Роду.

Глава 9

ВЕРА ВАСИЛЬЕВНА

Ничего и никого, конечно же не нашли ни соседские мальчики, ни вызванные полицейские и поисковики. Да и сама Вера Васильевна, мама Олеси, сердцем чуяла, что не найдут они никого. Сердце сжималось от тоски, но не было ощущения гибели дочки, просто оно, глупенькое, понимало, что больше не услышит и не увидит доченьку свою. Вот когда бабушки, амы или отца не стало, так сразу и поняла это Вера Васильевна. Объяснить не смогла бы никому, а сердце уже знало. А вот теперь всё еще страннее. Чувствовала разлуку, но не смерть. И плакала, стенала душа! Рвалась к дочке, а куда? Никто не смог сказать, что же случилось с её кровинушкой. И где теперь искать следы её. Спать Вера Васильевна не могла, глаза не закрывались, всё сверкало перед ними и неслось калейдоскопом. Вот Олеся маленькая, вот на руках у её матери Алевтины. Вот муж, отец Олесеньки, мужчина сильный и могучий, всю жизнь отдавший себя своему селу и отработавший трактористом, а потом и комбайнёром, сажает дочку на одну лишь ладошку руки и поднимает её высоко над собой:

— Смотри, дочка, какой большой твой Мир! Расти большая на радость ему!

А Вера почти и не дышит, так страшно, что дочка не удержится и упадёт…. А потом первый класс, букет модных гладиолусов из маминой теплицы. Всегда любила гладиолусы. А маленькие куцые хвостики дочки вертелись на ветру, как те бутоны. Маленькие, потому, что она хотела короткую стрижку, а мать была против, вот и чикнула сама свои косы ножницами да под корешок… И ровняли их потом, как могли. Только парикмахер в дамском салоне смеялась, когда стригла ту лесенку, дескать: смена растёт!

Банты совсем не держались, так отец сказал:

— На гвоздях будет крепче.

Вот ведь егозёнка! И как ей это в голову пришло? Хотя, вот такая Олеся всегда была — если что решила, то так и сделает.

Это она не разрешения спрашивала, а доводила до сведения.

Смеялся её отец.

Потом калейдоскоп провернулся на зимы, с их утрениками и ёлками…

А из глаз бежали слезы бессилия что-либо изменить. И так хотелось знать, где же дочка. На другой день поиски продолжились, подключился район, но ничего не изменилось для Веры Васильевны. И так страшилась она ночи, где снова будет её кружить калейдоскопом воспоминаний и боли.

Сидеть дома она не могла, так и стояла у околицы и встречала — провожала каждого, кто помогал искать её доченьку. Телефон теперь из рук не выпускала, если что — ей могут позвонить. Но он молчал, как и молчало всё кругом, не помогая найти Олесеньку.

Вернулись последние поисковики