Тринадцатая редакция - Ольга Лукас

До появления в команде этого ответственного и собранного сотрудника держать защиту доверяли Виталику – в надежде, что постоянная практика как-то его образумит. Ничего подобного конечно же не случилось – удивительно, как с таким «защитником», привыкшим размениваться на несколько дел сразу, команда не была разоблачена каким-нибудь проворным шемобором. Константин Петрович, напротив, как-то очень естественно мог отвлечься от всего лишнего и на данный момент несущественного и не просто устанавливал защиту, но и сливался с ней, становясь её частью. Он, конечно, не выпадал при этом из реальности и продолжал вести себя вполне обычно, только, может быть, чуть-чуть запаздывал, когда к нему обращались с вопросом, буквально на пару мгновений, но это только прибавляло ему солидности.

Однажды Цианид до того умаялся с цифрами (можете представить, какую авгиеву бухгалтерию ему пришлось разгребать!), что попросил Виталика перенести урок на следующий день, потому что ученик не способен сегодня должным образом воспринимать мудрые наставления своего учителя, и всё в таком же духе.

– Иди, ученик, отдыхай, – важно кивнул «учитель», – а мудрый я пока что тут посижу.

– Ага, и несовершенный я тоже посижу, я сегодня, кажется, на пару часов опоздал, – присоединился к нему Шурик.

– На два часа и сорок восемь минут! – машинально поправил его Константин Петрович перед тем, как закрыть за собой дверь в кабинет. Дело было летом, и он решил немного посидеть в соседнем дворе, на удобной скамейке рядом с неизвестно как укоренившимся здесь раскидистым клёном. Залюбовался деревом, чирикающими в его кроне птичками, высоким ясным небом, белоснежными облаками, мечтательно закрыл глаза, привалился спиной к стволу дерева и задремал. Нет, определённо, нельзя так много работать!

Что в этот момент делали Шурик с Виталиком, в деталях восстановить не удалось, оба запомнили разное, но факт остаётся фактом: Виталик, который сразу после увлечения ска-панком и как раз перед тем, как увлечься игрой «Герои Меча и Магии», сразу после которой он перепрофилировался в футбольные болельщики, успел ненадолго заинтересоваться препаратами, изменяющими состояние сознания, и даже легкомысленно держал у себя в рабочем столе некоторые из них. После ухода зануды-экономиста Виталик зевнул, потянулся, развалился на стуле, наугад вытянул из ящика «кое-что занятное» и предложил Шурику это самое «занятное» употребить по назначению.

– В принципе, мне это не нужно, я посмотрел, как оно действует, и теперь сам себя программирую подобным образом, если охота отдохнуть, – с интонациями человека, утомлённого всеми возможными пороками, произнёс Виталик. – Но вот тебя чётко вштырит, я гарантирую.

Вштырило и того, и другого – можете поверить. Но особенно сильно вштырило отдохнувшего и посвежевшего Константина Петровича, из бледно-зелёного вновь ставшего просто бледным.

– Я всё-таки решил не пропускать сегодняшний урок, – покаянно сообщил он. – Эй, что вы на меня так смотрите? Подозреваю, что вы ни минуты не работали после того, как я ушел!

И тут Шурик высказался.

– Ты… ты… – шевелил он губами, не в силах выдавить из себя ни звука. Вообще-то он хотел сказать что-то вроде «Ты чего вернулся, лучше отдохни, ты же так утомился, не хочешь ли чаю или, может быть, кофе?», ну или как-нибудь ещё особо светски поддержать беседу, чтобы новенький не пронюхал, в чём дело, а то сразу же побежит строчить докладную прямо в Небесную канцелярию, с него станется. Наконец, голосовые связки перестали капризничать, Шурик обворожительно улыбнулся и сказал: «Цианид!»

Получилось более чем светски. Константин Петрович сразу всё понял, спихнул со своего рабочего стола Виталика, очень уютно там устроившегося среди подготовленных для уничтожения бумаг. Виталик миролюбиво потянулся, а затем улёгся на полу, под батареей, потому что хорошему человеку везде хорошо, а будущий коммерческий директор тем временем и в самом деле настрочил донос – ничуть не стесняясь присутствия тех, на кого он доносил, и не подозревая о последствиях.

В следующий понедельник, на летучке, шеф позволил себе потратить на этот донос несколько минут – для разрядки, понятное дело, ну и в воспитательных целях тоже. Он поведал собравшимся, что новый сотрудник – Рублёв Константин Петрович – существо до такой степени трепетное и ранимое, что очень обижается, если его неожиданно называют какими-нибудь непонятными, пусть даже и не ругательными, словами.

– Поскольку и трепетность, и ранимость – Виталик, постой на стрёме, да, спасибо, и не отвлекайся, пока я не попрошу снять защиту, – так вот, поскольку трепетность и нежность сотрудникам нашей организации по трудовой инструкции не положена, то отныне прошу вас время от времени называть Константина Петровича разными милыми прозвищами. Пока он не перестанет обижаться. Прозвище Цианид вполне подходит. Кстати, обидки отбирают в два раза больше энергии, чем установка защитного поля, ну это так, для общей информации. А теперь перейдём к нашим денежным махинациям. Кстати, Цианид отлично справляется со своей основной работой, всем нам стоит у него поучиться усидчивости. Что, снова обиделся? Ну, ты даёшь. Всё, Виталик, можешь снимать поле. Ещё раз притащишь сюда свою химию – в жабу превращу!

С тех пор синтетические вещества в питерском филиале издательства «Мегабук» больше не появлялись, а Константина Петровича для удобства стали звать просто Цианидом. Вскоре он перестал обижаться на это прозвище, потом – охотно начал на него откликаться, так что, даже когда история эта забылась, он так и остался Цианидом.

Когда ремонт во всём здании наконец-то закончился, Константин Петрович живо собрал вещички и сухо пожелал своим бывшим соседям счастливо оставаться.

– Зря ты с таким настроением уходишь, всё равно нас тут мало, будем постоянно сталкиваться, – пожал плечами Шурик.

– А если мы тебя так раздражаем, – важно поднял палец вверх Виталик, – то следует нарочно остаться с нами в одном кабинете!

– Чтобы что? – поправил очки Цианид.

– Чтобы научиться не раздражаться из-за всякой ерунды!

– Разве мы с тобой похожи на «всякую ерунду»? – возмутился Шурик.

– Тебе, мой друг, тоже следует поменьше обращать внимание на ерунду! Это же просто слова, ничего больше, – заявил Виталик и на всякий случай выпорхнул из комнаты. Пошел учить жизни кого-то ещё.

– Странные вы оба, – чуть-чуть помедлил на пороге Константин Петрович. – С такими талантами давно бы уже сделали карьеру, вместо того чтобы буксовать на одном месте.

– Чтобы что? – передразнил его Шурик.

– Чтобы зарабатывать больше денег, конечно же!

– Если бы я хотел зарабатывать больше денег, – серьёзно сказал Шурик, – ну, мало ли, вдруг? То я бы пошел работать в банк. А ты, наверное, тоже шел в банк, но дверью ошибся, так ведь?

Цианид вылетел из комнаты, даже вещи не собрав, и несколько дней после этого вообще не разговаривал с Шуриком. Но потом всё же снизошел до него – неудобно, в самом деле, народу в Тринадцатой редакции мало, если кто-то на кого-то постоянно дуется, то все это чувствуют и начинают нервничать, по сторонам недоверчиво поглядывать, а кому это нужно?

В очередной раз, гордо шествуя мимо Шурика, прохлаждающегося в приёмной за чашечкой кофе, Константин Петрович решительно остановился и буквально заставил себя помахать перед носом у коллеги белым флагом.

– Знаешь, хорошо, что я шел в банк, но ошибся дверью, – тихо, чтобы никто больше не слышал (шемоборские шпионы – не в счёт, главное – от коллег этот разговор скрыть) сказал он. – Там же, наверное, все такие, как я. А мне нравится быть самым лучшим, а на вашем фоне это довольно легко удаётся… Так, я опять что-то не то сказал?

– Да всё нормально, – так же шепотом ответил Шурик. – Всё нормально, правда, не парься. Ты в самом деле у нас самый старательный, а мы – разгильдяи. Как нас без тебя московское начальство не разогнало за бесхозяйственность – до сих пор не понимаю.

И никакой иронии в этой фразе замечено не было – даже внимательным шемоборским шпионом, именно в этот момент сканировавшим здание и отметившим в своём докладе, что тут-то точно – что написано на вывеске, то и есть. Чистая лавочка. Свободная касса.

Это всё потому, что Шурик – самый искренний человек из всех ныне живущих.

Даниил Юрьевич всегда знает, как именно тот или иной сотрудник должен войти в коллектив. Кому-то он сразу обо всём рассказывает, кому-то намекает, а Денису решил совсем ничего не сообщать. И остальных о его умении не стал информировать – до поры до времени. «Подходящий парень, талантливый, при правильном подходе из него выйдет толк», – кратко пояснил он. С такой же точно рекомендацией (только вместо слова «парень» там фигурировало слово «девочка») в команду вошла и Наташа – старательная и исполнительная во всём, что касалось работы секретаря, но так и не сумевшая пока найти ключ к своему таланту.