МетрОполь - Галина Полынская

Стакан за стаканом, тоска притупилась и Артур принялся в подробностях рассказывать обо всем, что с ним произошло. Увлекшись собственным рассказом, щедро сдобренным виски, он добавлял все новых и новых подробностей, пытаясь растянуть три-четыре часа до двенадцати дней.

Олег слушал, подперев рукой подбородок, глядя в темнеющее окно с поднятыми жалюзи, Лиля по-прежнему не сводила с Артура глаз, она не перебивала вопросами, лишь изредка коротко изумленно вздыхала.

Особое внимание Артур уделил собственным ощущениям от соприкосновения с божественным светом. Описывая свой фейерверк ощущений, он не заметил, как Олег перестал пристально рассматривать окно и переключился на Артура. Растерянное, расстроенное лицо Олега быстро приходило в чувство, он собирался с мыслями.

— Погоди, — прервал он пустившегося по кругу Артура, — знаешь, на что этот, якобы, божественный свет похож?

Артур, по инерции, повторил еще пару раз слово «фантастика» и смолк, с пьяненьким вопросом глядя на Олега.

— Это смахивает на воздействие какого-то сильного психотропного средства, какого-то наркотика. Я не очень в этой области силен, но можно проконсультироваться у специалиста.

— И что ты хочешь сказать? — мгновенно обозлился Артур. — Что я наширялся чем-то и провалялся где-то целых двенадцать дней? Да я когда из метро вылез, у меня все еще снег на ботинках был!

Олег неопределенно покачал головой.

— А я тебе верю, — подала чуть охрипший от волнения голос Лиля, — все это вполне реально.

Мужчины уставились на нее с хмельной тяжестью во взгляде, но она не умолкла.

— Еще тогда я говорила о мистичности сооружения метрополитена. Хотя дело не сколько в мистике… скорее всего, метро своеобразный потаенный механизм, некая машина, предназначенная не только для перевозки пассажиров со станции на станцию, но и куда-то еще очень далеко, в иную реальность. И эта машина действует!

Увидев, что мужчины одновременно раскрывают рты, желая что-то сказать, она поспешно продолжила, просящее складывая руки на груди.

— Артур, в прошлый раз ты меня слушать не захотел, неужели не дашь сказать и после всего произошедшего? Ты действительно смог, сумел попасть в иной мир, смог увидеть, потрогать его, познакомиться с его жителем…

— Лиля, — Олег хлопнул ладонью по столу, — нам с Артуром надо поговорить! Не могла бы ты…

Тонкое лицо девушки скривилось, будто она собиралась заплакать, но вместо этого улыбнулась, поднялась из-за стола и быстро вышла, шелестя полами шелкового малинового халата.

— Ты не веришь мне, да? — Артур разлил по стаканам остатки виски. — Думаешь, я вру, сачкую от работы или наширялся?

— Видишь ли, — промямлил Олег, — все, что ты рассказал очень интересно и я не отношу себя к узколобым материалистам… — он ткнул окурок в переполненную пепельницу, — то есть, я могу поверить в инопланетян, в жизнь после смерти, в то, что ты однажды доделаешь логотип, но в какую-то машину времени, работающую в метро, мне пока что поверить сложновато. Заметь — пока что.

— Я понял, — вяло отмахнулся Артур. Ни спорить, ни убеждать уже не хотелось, внутри закончился какой-то топливный ресурс. Теперь желалось только одного — пить до полной отключки, до засыпания за столом.

— Артур, — тихо произнес Олег, снова закуривая, и Артур отстраненно, как-то издалека, подумал, что завтра у Олега будет резко, надрывно раскалываться голова. И не от выпитого, а от бесчисленных сигарет. — Артур, я люблю Лилю. Погоди, не перебивай.

— Нет, это ты погоди! — он немного встряхнулся. — Даже разговаривать не хочу на эту тему. Ты моя семья, Олег, ты и только ты. И если ты хотя бы мысль можешь допустить…

— Ты верно сказал, мы — семья, — Олег будто и не слышал, — но она тоже семья, моя семья, не забирай ее у меня, ладно? Не говори ничего, просто скажи — «ладно».

— Ладно, — тупо повторил Артур. Олег тяжело поднялся и, пошатываясь, вышел из кухни. «Надо уходить, — проползла в голове Артура мысль, — надо домой поехать…» Но, он знал, что не сделает этого, не было ни сил, ни желания тащиться домой даже на такси.

Высокая четырехгранная бутылка была пуста, но Артуру было уже все равно что пить, и он налил в стакан с остатками льда мартини. На душе было так гадко, будто она вся, до самого верха заполнилась густой, липкой зловонностью, и ничем, ничем это гадостное ощущение ни запить, ни заесть, ни закурить… но надо было, надо было что-то делать. Он побрел в туалет, поднял стульчак, сунул два пальца в рот.

Лиля стояла под дверью туалета и слушала, как Артура выворачивает. Скользнув на кухню, она вынула из навесного шкафчика с прозрачными дверцами высокий четырехгранный стакан, налила в него холодной минеральной воды без газа и бросила две шипучие таблетки.

Раздался звук спускаемой воды, затем зашумела вода в ванной. Тоненьким, почти бесплотным изваянием, стояла Лиля посреди темной, освещенной только двумя крошечными, скорее декоративными бра у изголовья диванчика. Под прохладным шелком халата леденела тончайшая короткая рубашка, в стакане, стиснутом маленькими сильными пальцами, истерично шипели, прыгали таблетки. Вода в ванной стихла, вскоре в кухонном проеме появился Артур, он был в одних трусах. Свою, видавшую иные цивилизации одежду, он сунул комом в белый пластиковый контейнер для грязного белья, уютно и практично устроенный Олегом под раковиной в ванной.

— Я… это, — Лиля медленно протянула Артуру стакан с угомонившимися таблетками, — вот…

— Что ты? Это? — Артур взял стакан и выплеснул содержимое в мойку. — Что такое? В чем дело?

— Я… просто… — она смотрела в пол, — мне нужно поговорить с тобой…

— О чем, Лилечка? — поставив стакан на стол рядом с мойкой, подошел к девушке и взял ее за плечи. — О чем ты хочешь со мной поговорить? У нас есть общие темы?

Лиля судорожно сглотнула, чувствуя, как пальцы Артура все сильнее и сильнее впиваются в худенькие шелковые плечи. Она никак не могла поднять головы и посмотреть ему в лицо, как школьница перед учителем, хотя и была старше Артура почти на восемь лет.

— Послушай меня, Лиля, — он придвинулся к ней почти вплотную, — если ты только посмеешь сделать из Олега козла, я тебя удавлю собственными руками. У-дав-лю. Спокойной ночи.

С этими словами он выпроводил ее и закрыл кухонную дверь, сожалея об отсутствии замка или какого-нибудь шпингалетика — сейчас, как никогда хотелось покоя и хоть относительного, хоть иллюзорного чувства одиночества. Хотелось знать, что никто не войдет, не приоткроется дверь и не возникнет в проеме черный миндалевидный, неподвижный глаз.