Друзья познаются в беде - Роберт Сальваторе

Он развернул Синнафейн и заглянул ей в глаза.

«Я тебе не враг,» повторял он снова и снова.

А затем, к высшему неудовольствию Хазид’хи's, Тос’ун Армго убежал.

«Это — меч Кэтти-бри,» сказал Дзирт, когда Синнафейн рассказала ему о Тос’уне несколько дней спустя, когда она и ее группа вернулись в Лунный лес. «Он был одним из тех двоих, что я видел, когда боролся с Обальдом.»

«Наши заклинания поиска правды не обнаружили его ложь, или любое преступное намерение,» заспорила Синнафейн.

«Он — дроу,» вставила Инновиндиль. «Они — раса, полная всяческих уловок.»

Но простой ответ Синнафейн: «Он не убил меня.» смягчил большую часть веса этого аргумента.

«Он был с Oбальдом,» снова сказал Дзирт. «Я знаю, что несколько дроу помогали королю орков, подстрекая его к нападениям.»

Он посмотрел на Инновиндиль, что кивала, соглашаясь.

«Я найду его,» пообещал Дзирт.

«И убьешь?» спросила Синнафейн.

Дзирт промолчал, но лишь потому, что ему вовремя удалось сдержать слово «Да», и оно так и не покинуло его губ.

*****

«Ты понимаешь, что это вообще такое?» Спросил Инновиндиль жрец по имени Джаллинал. «Что такое привидение?»

«Дух с незаконченными земными делами,» ответила Инновиндиль, хотя и не без дрожи в голосе. Священники не согласились бы на такой ритуал просто так. Обычно привидения были очень редкими, беспокойными душами, отошедшими в мир иной посреди жизни и не успевшими завершить все начатое. Но Эллифейн не была такой. И все же эльфийские жрецы верили, что во всех отношениях будет лучше, если они хотя бы на время смогут создать привидение Эллифейн, кое-что почти неслыханное. Они были убеждены в своем решении, но, тем не менее, несмотря на всю их веру, Инновиндиль беспокоилась. Хотя она-то уже сделала свой выбор.

«Воплощение не очень болезненно,» уверил ее Джаллинал. «Физически. Но это тревожно в высшей степени. Ты уверена, что ты можешь сделать это?»

Инновиндиль вздохнула и оглянулась назад, в сторону деревянной хижины, где, она знала, сейчас был Дзирт, и ее уверенность окрепла. Она готова была пойти на это, ради дроу, которого полюбила, как самого дорогого друга, и она понимала, что он нуждается в этом — так же, как и Эллифейн.

«Давайте закончим с этим и наконец-то сможем спать спокойно,» сказала Инновиндиль.

Джаллинал и другие жрецы начали свой ритуал, а Инновиндиль откинулась на подушки, разложенные на полу, и закрыла глаза. Волшебство проникало в нее мягко, бережно открывая путь к духу, который вызвали священники. Ее сознание дремало, но не оно умерло окончательно. Скорее уж ее мысли казались словно бы проникающими из сознания ее погибшей подруги, и она видела и слышала все, отраженное из сознания Эллифейн.

Она знала, что Эллифейн была там, рядом с ней, и когда ее тело село, это было волей Эллифейн, не Инновиндиль.

Было кое — то еще, замеченное Инновиндиль: хотя это и была Эллифейн, в пределах ее тела, бок о бок с ее собственным духом, ее подруга была совсем другой. Она была спокойна и безмятежна, и в ее душе впервые царило умиротворение. Мысли Инновиндиль тут же подвергли сомнению это изменение, и Эллифейн ответила воспоминаниями о своем отдаленном прошлом, ясно возникшими в ее сознании.

Это воспоминание было смутным и очень далеким. Вопли ужаса и предсмертной агонии витали в воздухе.

Она чувствовала тепло, влажное тепло, и знала, что это было кровью.

Небо вращалось над ней. Она упала на тело женщины, что держала ее… Конечно же, это же мать Эллифейн!

Ум Инновиндиль проносился через все эти видения, запутавшийся и разбитый, не зная, за что ухватиться. И вот тогда она сосредоточилась на единственном ясном изображении, что возникло перед ней: глаза цвета лаванды.

Инновиндиль знала эти глаза. Она смотрела в те же самые глаза в течение многих месяцев.

Мир стал еще более темным, теплым и влажным.

Видение исчезло, и Инновиндиль поняла, что в загробной жизни Эллифейн показали правду о действиях Дзирта До’Урдена той ужасной ночью. Эллифейн показали ее ошибку в ее ненависти к этому темному эльфу, в отказе верить его подвигам, о которых ей доводилось слышать, в ее смертельном нападении на него.

Тело Инновиндиль встало и вышло из хижины, направляясь туда, где находился Дзирт. Она вошла к нему, даже не постучавшись, и увидела дроу, что смотрел на нее со смешным выражением любопытства и признательности, но без всякого намека на то, что что-то казалось ему неправильным.

Она шагнула вперед и встала перед ним на колени. Она смотрела в его лавандовые глаза, те же самые глаза, которые она, Эллифейн, видела так давно, в ночь убийства ее матери. Она подняла руку, коснувшись его щеки, а потом и вторую, так, чтобы держать его лицо, прямо глядя на него.

«Инновиндиль?» спросил он, и в его голосе послышалось сомнение.

«Эллифейн, Дзирт До’Урден,» Инновиндиль услышала ее ответ. «Та, кого ты знал как Лелоринеля.»

Дзирт с трудом смог вздохнуть.

Эллифейн потянула его голову вниз и поцеловала в лоб, а потом еще долго, долго не отпускала.

Потом она отодвинулась на длину вытянутых рук, и Инновиндиль ощутила слезы, медленно катящиеся по ее щекам.

«Я теперь все знаю,» прошептала Эллифейн.

Дзирт кинулся к ней и сжал ее запястья. Он шевелил губами, как будто хотел что-то сказать, но никакие слова не шли ему на ум.

«Я теперь все знаю,» повторила Эллифейн. Она кивнула ему и поднялась на ноги, а затем вышла из хижины.

Инновиндиль чувствовала все это совершенно ясно. Ее друг наконец обрел покой.

*****

Дзирт улыбался искреннее, чем когда-либо раньше, и слезы на его щеках были слезами радости и удовлетворения.

Он знал, какая беспокойная дорога ждет впереди его и его друзей. Орки все еще нависали над ними темной тучей, да, к тому же, он пообещал разыскать темного эльфа, владеющего Хазид’хи, самым смертоносным мечом в мире.

Но этим утром все проблемы казались ему намного менее внушительными, и когда Инновиндиль, освободившаяся от присутствия духа, пришла к нему и заключила его в объятия, он чувствовал себя так, словно ничто во всем мире не могло быть плохо.

Дзирт До’Урден, верил в своих друзей, а теперь, обретя прощение и спокойствие Эллифейн, Дзирт До’Урден вновь смог поверить в себя.