Легенды, заговоры и суеверия Ирландии - Франческа Уайльд

Помимо Балора, в древности есть еще только один пример рокового воздействия дурного глаза [15]; он рассказан в житии святого Силана: у него на лбу был ядовитый волос, который убивал любого, кто смотрел на него первым по утрам. И поэтому все, кто устал от жизни – будь то от долгой болезни, или от горя, или просто от усталости, что приходит с годами, – обычно пытались попасть святому на глаза, чтобы их страдания завершились быстрой и легкой смертью. Но другой святой святой Молайше, прослышав о том, что святой Силан собрался посетить его церковь, решил, что отравленный волос больше не должен нести никому смерть. Поэтому Молайше встал рано утром, до того как поднялись все остальные, и пошел сам навстречу святому Силану; увидев, что тот идет по дороге, он смело приблизился и выдернул смертельный волос со лба Силана, но при этом он сам был сражен ядом и тут же упал мертвым.

Силу дурного глаза признают и законы брегонов [16]: там предписываются суровые меры против тех, кто пользуется этим дурным влиянием. «Если человек имеет обыкновение повреждать вещи из-за небрежения или по собственной воле, будь то, что он благословил, или то, что он не благословил, он несет за это полную ответственность или должен возместить нанесенный ущерб» – так говорит древний закон.

Этот «дар» приходит от природы и рождается вместе с человеком, хотя он может и не применяться, пока не возникнут обстоятельства, способные вызвать его проявление. Возникнув, он действует как дух горькой и злобной зависти, излучающий отравленную атмосферу, в которой холодеет и увядает все, чего она касается. Даже не будучи суеверным, каждый человек хоть раз почувствовал, что такая сила есть, и оказывался беспомощным и пассивным под ее воздействием, как будто бы вся уверенность в себе, вся энергия внутренней силы оказалась полностью парализована этим влиянием.

Крестьяне очень боятся тех, кого подозревают в дурном глазе, и сразу узнают их по определенным признакам. Особенно боятся мужчин и женщин с темными низкими бровями, и красивым детям не дают попадаться им на глаза, чтобы те не сглазили их.

Самыми зловещими считаются рыжие волосы, и это даже вошло в пословицу: «Не давай рыжей заглядываться на тебя».

Многие люди и не подозревают, что их взгляд или нахмуренное лицо имеют такую злую силу, пока не произойдет какого-нибудь несчастья, и потом они уже стараются не смотреть никому прямо в лицо, но избегают взгляда, когда говорят с людьми, чтобы тех, с кем они беседуют, не постигло несчастье. [17]

Спасительное заклинание «Благослови его Бог!» обычно используется, когда хотят кого-то похвалить, и если ребенок заболевает, то немедленно начинают подозревать, что кто-то со зла, из недоброжелательства забыл сказать эти обычные слова. Ничего крестьяне не боятся больше, чем открытого, пристального, прямого взгляда того, кого подозревают в наличии дурного глаза, и если такой взгляд падет на них, то их охватывает жуткий страх и сердечный трепет, который зачастую заканчивается болезнью или даже смертью.

Несколько лет назад одна женщина, жившая в Керри, заявила, что ее-де сглазил дурной глаз. Не было в ее жизни ни счастья, ни покоя, и она чахла от охватившего ее страха, вызванного следующим странным происшествием.

Каждый раз, когда ей случалось одной уходить из дому и на расстоянии крика не было никого, ей навстречу попадалась женщина, которую она совершенно не знала, которая молча глядела на нее с жутким выражением лица, швыряла ее на землю и начинала бить и щипать ее, пока та почти что не теряла сознание, после чего ее мучительница исчезала.

Пережив такое обращение несколько раз, бедная женщина в конце концов совершенно перестала выходить из дому без служанки или спутника; и она соблюдала эту предосторожность в течение многих лет – в это время никто не нападал на нее. Так что в конце концов она начала верить, что чары разрушены и что ее странный враг исчез навсегда.

Поэтому она стала меньше прибегать к своим обычным предосторожностям и однажды вышла одна к небольшому ручью, который протекал у дома, чтобы постирать кое-какую одежду.

Наклонившись над своей работой, она и не подозревала ни о какой опасности и даже начала петь, как делала это в беззаботные дни, когда на ней еще не лежали злые чары, – внезапно черная тень пала на воду, и, подняв глаза, она, к ужасу своему, увидела ту самую странную женщину на противоположной стороне ручья; ее жуткие глаза были устремлены прямо на нее, взгляд был тверд и недвижен, как камень.

Вскочив с криком ужаса, женщина отшвырнула свою работу и побежала к дому; но вскоре она услышала за спиной шаги, и в ту же секунду ее схватили и бросили на землю, и ее мучительница начала избивать ее еще хуже, чем раньше, пока она совсем уже не потеряла сознание; в таком состоянии ее нашел муж – она лежала на земле, лицом вниз, потеряв дар речи. Ее немедля унесли в дом и стали ухаживать за нею со всей заботой, которую только могли дать родственная привязанность и деревенская сноровка – но все было тщетно. Женщина, однако, достаточно пришла в себя, чтобы рассказать о страшной встрече, которую пережила, но еще до конца ночи она скончалась.

Считалось, что силой зачаровывать взглядом – а это не обязательно злая сила, вроде дурного глаза – в замечательной степени обладают ученые и мудрые люди, в особенности поэты, так что они могут заставить любить себя и следовать за собой любую девушку, которая им понравится, – просто одной силой своего взгляда. Году примерно в 1790-м один молодой человек, обитавший в графстве Лимерик, обладал этой силой в особенной и необыкновенной степени. Он был искусным и остроумным сочинителем стихов на ирландском языке и, возможно, обладал теми самыми глубокими поэтическими глазами, которые характерны для горячих и страстных поэтических натур, – такие глаза даже без всякой некромантии, как известно, оказывают могущественное магнетическое влияние на женские умы.

Однажды, путешествуя вдали от дома, он наткнулся на яркий и приятного вида деревенский дом, и, почувствовав усталость, остановился и попросил дать ему попить молока и отдохнуть. Дочь фермера – юная и прекрасная девушка – не желала пустить в дом чужого; все служанки были заняты взбиванием масла, она была в доме одна и поэтому отказалась его пустить.

Юный поэт внимательно и серьезно смотрел ей в лицо молча некоторое время, затем медленно обошел дом с левой стороны и подошел к небольшой рощице деревьев как раз напротив него. Здесь он постоял несколько минут, опершись об дерево и смотря на дом, как будто чтобы бросить на него последний мстительный – или же восхищенный – взор, а затем пошел, не оборачиваясь, своим путем.

Юная девушка смотрела на него из окна и в тот момент, когда он тронулся в путь, вышла в двери, как будто бы во сне, и медленно последовала за ним, шаг за шагом, по дороге. Служанки встревожились и позвали ее отца, который выбежал и, громко крича, требовал, чтобы она остановилась, но она так и не обернулась и, казалось, вообще ничего не слышала. Молодой человек, однако, обернулся и, видя, что все домочадцы бросились в погоню, пошел быстрее, сначала пристально секунду посмотрев на девушку. Немедленно она бросилась к нему, и они оба уже почти скрылись из вида, когда одна из девушек заметила кусочек бумаги, привязанный к ветви дерева, у которого отдыхал поэт. Из любопытства она сняла его, и в тот момент, когда служанка развязала узелок, дочь фермера внезапно остановилась, совершенно успокоилась, и когда ее отец подошел, она безо всякого сопротивления позволила ему увести ее обратно в дом.

Когда ее стали расспрашивать, она сказала, что чувствовала, как будто бы ее тянет следовать за юным незнакомцем, куда бы он ни пошел, какая-то невидимая сила, и что она готова была последовать за ним по всему миру, ибо ей казалось, что вся ее жизнь связана с ним; у нее не было воли сопротивляться, и она не осознавала ничего, кроме его присутствия. Однако внезапно чары разрушились, и она услышала голос отца и поняла, как странно себя вела. В то же время власть юноши над нею исчезла, и в сердце ее больше не было желания следовать за ним.

Когда бумагу открыли, оказалось, что в ней – пять таинственных слов, написанных кровью, в таком порядке:

Sator

Arepo

Tenet

Opera

Rotas

Эти буквы составлены так, что при чтении в любом направлении (справа налево, слева направо, вверх или вниз) получаются одни и те же слова; и если написать их кровью пером, сделанным из орлиного крыла, они образуют амулет, силе которого, как говорят, не может противиться ни одна женщина; однако недоверчивый читатель легко может сам проверить справедливость этого утверждения.

Эти народные рассказы раздражают нас своей незавершенностью; нельзя не пожалеть о том, что романтическая история о поэте и дочери фермера не имела счастливого конца; однако ирландские истории вообще довольно бессвязны и больше похожи на припомнившиеся отрывки древних преданий, чем на законченную и логически связную драму, где сцена ярко освещена, а пьеса кончается потрясающей развязкой. Начало обычно бывает захватывающим – ведь мы всегда так много ожидаем от увлекательного «жили-были когда-то…» – и, конечно, здесь будет старая женщина, такая странная и похожая на ведьму; таинственный незнакомец, который, наверное, окажется в этой истории нераскаянным злым духом; но в конце концов оба они окажутся по-детски беспомощными, и все их злые дела редко сводятся к чему-нибудь большему, чем украсть соседское масло или увести красивую девушку; на такие грехи прекрасно способны и самые обычные смертные без всякой помощи «богов земли» и их досточтимого вождя Финварры, короля фей. Однако следующая история о похищении человека волшебной силой фей продумана весьма хорошо. Герой рассказа вызывает наши симпатии и интерес, и сказка кончается счастливо, а это ирландцы весьма ценят, поскольку они не любят сказки, к которым не могут добавить в виде эпилога свое откровенное, от души «слава Богу».