Окно смерти - Рекс Стаут

— Ну-ну, — поздоровался я с ним, — наконец-то ты заполучил мое местечко, да? Проводите меня, пожалуйста, в кабинет, сэр.

— А на прием вы записывались? — спросил он, запирая дверь. Затем прошел следом за мной, к Вулфу.

Вулф сидел за столом. Увидев меня, хмыкнул:

— Уже? Так скоро?

— Нет, сэр, — ответил я ему. — Я по дороге из гаража. Прежде, чем пойду дальше, не желаете ли получить отчет по Полу и Таттлам?

— Да. Стенографически, пожалуйста.

Стенографически, на языке Вулфа, означает не просто передать смысл сказанного, но также описать жесты, действия, выражения лиц. Я сел и все ему выложил. Лучшего слушателя, чем Вулф, я не знаю. Он сидел, как обычно, полуприкрыв глаза, опираясь локтем на подлокотник кресла.

Когда я закончил, он немного помолчал, потом кивнул головой.

— Отчет принимается. Займитесь теперь другими. Машина вам все равно больше не понадобится, можно ее на время возьмет Сол?

Пусть вам не кажется, что вопрос этот был чисто риторическим. Между нами давно существует молчаливый уговор, что машина — единственная принадлежащая Вулфу собственность, распоряжаюсь которой я.

— Надолго? — спросил я.

— Сегодня на весь день, на вечер, и, возможно, еще немного завтра.

Я взглянул на свои часы: шесть пятьдесят пять.

— От сегодня уже почти ничего не осталось. О'кэй. Можно узнать, зачем?

— Пока нет. Может статься, — искать ветра в поле. Как у вас сегодня с обедом?

— Не знаю. — Я встал. — Может, мороженым пообедаю, если найду. — Я подошел к двери, повернулся, предложил: — А гуся пусть за меня Сол съест, — и вышел.

Я поймал такси на Десятой авеню и, став частичкой тысячеколесного железного червя, направился к центру города, а потом через Сорок восьмую Авеню на Ист-Сайд. Да, рассуждал я, скорее всего, он что-то нащупал, ведь Сол берет уже полсотни зелененьких в день — солидный кусок, если учесть, что его отрывают от одной разнесчастной тысчонки, но увязать мороженое с пустыми грелками я так и не сумел. Правда, не исключено, что Сола он посылает совершенно по другому следу. Ну и бог с ним. Эта его манера постоянно темнить давно перестала действовать мне на нервы.

Квартира, которую я искал, была на Сорок восьмой Авеню, между Лексингтон-сквер и Третьей улицей, в старом кирпичном четырехэтажном доме, перекрашенном в желтый цвет. В вестибюле, у второй сверху кнопки, я увидел крохотную полоску бумаги, на которой едва помещались две фамилии — «Горен» и «Полетти». Я нажал на кнопку, дождался, когда раздадутся щелчки, открыл дверь, вошел и поднялся по узкой лестнице на два пролета вверх; ступеньки были чисто вымыты — видимо, для разнообразия, — и покрыты ковровой дорожкой. Я вышел на лестничную площадку, и тут меня поджидал сюрприз. Открылась дверь, и на пороге появился некто, чья фамилия не была ни Горен, ни Полетти. Там стоял Джонни Эрроу и, прищурившись, смотрел на меня.

— О, — сказал он, — а я думал, это Пол Файф.

Я шагнул вперед.

— Если вас не очень затруднит, — сказал я, — я хотел бы поговорить с мисс Горен.

— О чем?

Его явно надо было слегка приопустить на землю.

— Ну и дела, — сказал я. — Только вчера вы бахвалились, что пригласили ее на обед. Неужто успели уже дослужиться до сторожевой собачки? Мне нужно задать ей один вопрос.

Секунду мне казалось, что он спросит — какой именно вопрос, и ему, видимо, тоже так казалось, но он решил обойтись просто коротким смешком.

Он пригласил меня внутрь, провел через дверь с аркой в гостиную, набитую, чисто по-женски, всяким хламом, исчез куда-то и через минуту вернулся.

— Она переодевается, — сообщил он. Он сел. — Вы что-то там говорили насчет бахвальства? — В его медлительной речи звучало дружелюбие. — Мы вернулись буквально десять минут назад — играли в теннис, а сейчас собираемся пойти пожевать. Сегодня утром я хотел вам позвонить.

— В смысле, позвонить Вулфу?

— Нет, вам. Я хотел спросить, где вы покупали тот костюм, в котором были вчера. А сейчас мне захотелось узнать, где вы купили этот. Боюсь только, что покажусь вам чересчур навязчивым.

Я отнесся к его просьбе с пониманием. Парень пять лет из лесу не вылезал, и вдруг перед ним проблема: как вырядиться, чтобы покрасоваться в Нью-Йорке перед дамой сердца. Задача нешуточная, особенно если ему на это больше, чем десять миллионов зелененьких не наскрести; и я выложил ему всю подноготную — от носков до рубашек. Мы как раз перешли к отделке жилетов, разбирая все «за» и «против», когда в гостиную вплыла Энн Горен. Я посмотрел на нее — и только пожалел обо всех своих советах. Я с удовольствием сам бы повез ее сейчас куда-нибудь пожевать, если бы не был на работе.

— Простите, что заставила вас ждать, — учтиво сказала она. — В чем дело?

— Парочка мелких вопросов, — сказал я. — Я думал, доктор Буль вам позвонит — я был у него сегодня, но раз вы уходили из дома, то он, конечно, не дозвонился. Во-первых, о морфии, который он оставил вам в субботу для укола Бертраму Файфу. Он говорит, что достал из своего пузырька две таблетки по четверть грана и передал их вам, с инструкциями по применению. Правильно?

— Одну минутку, Энн, — Эрроу, прищурившись, смотрел на меня. — Для чего это вам?

— Ни для чего особенного. — Я смотрел прямо в его кареглазый прищур. — Мистер Вулф хочет выяснить этот вопрос раз и навсегда, только и всего. Вы отказываетесь нам помочь, мисс Горен? Я спросил у доктора Буля, где вы хранили морфий до того, как ввели его больному, и он посоветовал поговорить с вами лично.

— Я положила его в блюдце, а блюдце поставила сверху на бюро, в комнате у больного. Так всегда делается.

— Конечно. Если вы не против, может, вспомним все по порядку? С того момента, когда доктор Буль передал вам таблетки?

— Он дал мне их тут же перед уходом, и как только он ушел, я подошла к бюро и положила их в блюдце. По его инструкции, одну мне нужно было ввести больному сразу, как уйдут гости, а другую, если понадобится, — через час, что я и сделала. — Она говорила сухо, по-деловому. — В десять минут девятого я растворила одну таблетку в десяти кубиках дистиллированной воды и ввела больному в руку. Через час он уже спал, но сон у него был немного беспокойный, поэтому я ввела и другую таблетку, после чего он уснул по-настоящему.

— Как вы думаете, таблетки в блюдце никто подменить не мог? Вы ввели ему именно те, которые получили от доктора Буля?

— Ну, конечно.

— Послушайте, — нараспев сказал Джонни Эрроу, — этот вопрос мне уже не нравится. Думаю, на сегодня хватит.

Я осклабился ему в ответ.

— Что-то вы чересчур чувствительны. Если за дело возьмутся копы, они будут долбить ее такими вопросами часов пять кряду. Пятеро показали, что они заходили в комнату больного после доктора Буля, — и вы, кстати, тоже, — так что копы ее наизнанку вывернут, будьте покойны. Я не хочу ей портить аппетит перед обедом, поэтому просто спрашиваю, не заметила ли она чего-нибудь подозрительного. Или услышала. Так как, мисс Горен?

— Нет, не заметила.

— Ну, нет так нет. Теперь другой вопрос. Может, вам известно, что Пол Файф принес с собой в номер мороженое и положил в холодильник? О нем упоминали за обедом, но вас там не было. Вы не знаете, что с этим мороженым случилось?

— Нет. — Она повысила голос. — Это уж и вовсе глупо. Мороженое?

— Мне часто приходится говорить глупости. Не обращайте снимания. Мистер Вулф хочет знать о мороженом. Вам известно о нем хоть что-нибудь?

— Нет. Впервые слышу.

— О'кэй. — Я повернулся к Эрроу. — Теперь вопрос к вам. Что вам известно об этом мороженом?

— Ничего. — Он коротко хохотнул. — После вашего вчерашнего приемчика можете спрашивать, что вам в голову взбредет, только сзади не заходите. Теперь я вас подпускаю исключительно спереди.

— Спереди я применяю другие приемчики. Вы не помните, за обедом Пол Файф что-нибудь говорил о мороженом?

— Кажется, да. Я уже не помню.

— Но сами-то вы его видели или трогали?

— Нет.

— И не слышали, что с ним случилось?

— Нет.

— Ну, тогда я хочу попросить вас об одной услуге. Тем самым вы окажете услугу и себе, потому что это самый быстрый способ от меня избавиться. Вы где обедаете?

— Я заказал столик у «Рустермана».

Да, он, безусловно, начинает входить в курс дела — небось, не без помощи Энн.

— Отлично, — сказал я. — Это по дороге — всего один квартал в сторону. Подбросьте меня до «Черчилль Тауэрз» и позвольте заглянуть в холодильник в вашем номере.

Как же оказалось кстати, что я не поленился и просветил его по части портных и галантерейщиков. Иначе он наверняка отказался бы, и мне пришлось бы ехать уламывать Тима Эварта, гостиничного охранника, а на это требуется и время, и деньги. Сперва Джонни было заартачился, но вмешалась Энн: она сказала, что намного дешевле и проще меня ублажить, чем тратить время на пререкания, — и сразу уладила дело. Похоже было, что и в будущем ей предстоит частенько заниматься такими увещеваниями, и я тут же решил, что уступаю девушку ему.