Застывший Бог - Лев Соколов

- Понял, - кивнул Я.

- Ну, раз понял, вынимай.

Я замер, внезапно оробев.

- Вынимай, не бойся. - Дед придвинул стул и присел по правую руку от меня. - Если ты будешь себя вести правильно, то вреда от пистолета не будет. Ты к оружию с уважением - и оно к тебе так же. Будешь вести себя с оружием небрежно - оно как змея, в самый неожиданный момент тебя ужалит. Уважай оружие, относись к нему серьезно, - и будешь всегда ему господин.

Я осмелел, и вытащил из гнезда тяжелый пистолет, рукоять охватывалась плохо, - пальцев не хватало.

- Кисть у тебя пока еще мала для уверенного хвата, - Сказал дед. Ничего, скоро вырастет. Как сможешь нормально охватить, начнем стрелять. А пока вам надо познакомится. С любым оружием Мишка познакомится надо, узнать, чего оно любит, а чего терпеть не может. Приладится к нему надо, все как с людьми. Будем знакомится?

- Будем! - Согласно кивнул я.

- Это "МЦ" - "Марголина Целевой". Пистолет заслуженный, я вот на таком же сам когда-то учился стрелять. Создал его Мишка, советский конструктор Марголин, который был совсем слепым.

- Как это? - Поразился я.

- Да вот так, - подтвердил дед - ничего не видел. Все на ощупь высчитывал.* Человек, Мишка, если он себе цель поставит, и упорно к ней пойдет - всего достигнет. Ты вспоминай про Марголина, когда у тебя чего-то получаться не будет. У человека на бывает "не могу", есть только "не хочу", а все остальное - оправдания... Ты палец-то свой шаловливый куда суешь на спусковой крючок? Себе решил лишнюю дырку в организме заделать, или меня грешного застрелить?

- Не.

- Раз не, - так и не держи палец на спуске, пока не собрался стрелять. И вообще, давай-ка сперва разбираться как эта штука работает. Начнем с простого, - дед придвинул к себе лист бумаги и ручку, затем залез в карман и поставил на стол патрон. - Это патрон для твоего пистолета - пять и шесть на пятнадцать миллиметров, в просторечии известный как "мелкашка". Сейчас я нарисую его в разрезе, и ты поймешь, что в нем происходит в момент выстрела...

{прим. Это правда. Марголин получил ранение во время гражданской войны, и полностью ослеп. Свои пневматические и малокалиберные пистолеты он создавал будучи полностью слепым, конструируя и прилаживая друг к другу детали выполненные из дерева, на ощупь.. }*

***

Бегу я, ноги поднимаю не высоко, руками экономно машу. Кто знает сколько еще придется бежать... Только дед и знает. Вона бежит он впереди, и когда еще остановится. Рядом несется Курбат, то забегая вперед, то осаживая назад. У Курбата четыре ноги, на две больше, и бегает он в два раза больше, и не устает. И дед не устает. Один только я у них малахольный. Ну вот уж нет!.. Подбавляю ходу, как говорит дед - спортивной злостью подпитываюсь. Только, не надолго этой злости хватает.

Тянется бесконечный высокий сосняк вперемешку с редким ельником. Красота! Век бы я эту красоту не видел. Во рту сухо, собственная куртка душит, ноги двигаться не хотят. Вот нога меня и подвела, не поднялась уже как надо, да зацепилась ступней за поднятый сосновый корень. Ухнул я лицом вниз, в светлый мох носом воткнулся, хорошо хоть руки подставить успел, ими спружинил мальца. Прильнул к земле. Мох левую щеку приятно холодит, еще хоть пару секунд вот так полежать, сил напитаться...

- Упал? - Звучит надо мной Голос деда.

- Ага, - я поднял голову, - корень подвернулся... Чувствую, дрожит у меня предательски голос, и слезы непрошенные лезут на глаза от усталости и обиды.

- Плачешь? - Интересуется сверху дед.

- Не! - Категорично отверг злой навет я. - Земля в глаза попала.

- Добро, - сказал дед. - Варяги не плачут. Нам так делать стыдно... А чего, разве я уже привал объявил?

Я засопев поднялся на дрожащих ногах, и сделал несколько нетвердых шагов.

- Добро, - опять кивнул дед. - А место кстати хорошее... Привал!

У меня не то что "привал", - обвал случился. Только что на этот раз я не носом вниз улетел, а просто под себя сложился, и на спину откинулся.

Дед рядом присел. Я закрыл глаза втягивая всеми фибрами благодатный рвущий лёгкие воздух. Вдох-выдох, - успокаивается суматошно стучащее сердце, - вдох-выдох. Вдох-выхох. Вдох-вы... Что-то вдруг шершаво и мокро мазнуло мне по физиономии, залепив глаза липким.

- Тьфу!.. - Приподнялся я. Облобызавший меня Курбат протрусил рядом и прилег на мох шагах в пяти с крайне довольной физиономией. Я погрозил Крубату, утерся рукавом, повернулся к деду:

- Деда, а почему у тебя такие усы?

- Потому что у нашего всеотца-такие. - Степенно ответил дед. - Раньше все варяги такие носили. А теперь уж многие не носят. Потому что приметно очень, и когда ешь обязательно усы в тарелку макаются, да...

- А чуб! Деда - У Перуна еще чуб!

- Молодец, наблюдательный. - Дед провел по свое лысой голове. - Знаешь почему у нашего Перуна такой чуб? Раньше, в далекие-далекие времена, когда все воины считали себя одним сословием, и соблюдали один кодекс чести, они все носили на голове длинный клок волос. Этот клок нужен был, чтобы за него примотать отрубленную голову поверженного врага к поясу, привезти её к своему царю в доказательство доблести, и получить заслуженную награду. Когда два воина выходили на поединок, то развевающиеся на ветру чубы на их головах словно говорили, - "мы из одного сословия, посмотрим кому боги сегодня пошлют удачу - я отделю твою голову, или ты мою". Даже голова у наших предков из сословия воинов называлась особым словом - "(с)кертс", что значит отрезать, отделять. Давний потомок этого древнего слова еще живет в нашем русском языке, - слышал как говорят, например, о отрезании волос - каранать; что ж мол, тебе так неловко волосы обкранали...

Голова - то что отрезают. А у тех людей которые пахали, для названия головы было другое, мирное слово... Кстати, в более поздние времена чубы у нас варягов вольные люди-козаки на всех русских украинах-окраинах переняли, там ведь многие из нашего варяжского племени воевали, да...

- А почему ты не носишь чуб как у Перуна, деда? - Спросил я.

- Времена теперь другие, Мишук. - Пожал плечами дед. - Оружие так изменилось, что поединки между воинами теперь встречаются редко, чаще они убивают друг-друга на таком расстоянии, что даже не могут разглядеть друг-друга в лицо. А у современных царей в нынешних армиях теперь столько воинов, что когда начинается война, то целые поля устилаются трупами. Никому не под силу собрать головы с тех полей. Да и сами цари теперь не хотят, чтоб им подносили головы их врагов. Они хотят, чтобы их врагов убивали где-то далеко от них, а они в это время могли рассказывать людям в телевизоре, что начатая ими война вовсе не страшная, а очень культурная. Возможно, не видя голов убитых врагов, они и сами начинают верить в это.