БЧ. Том 4 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Рефери машет рукой и оба поединщика встают в центр песочного квадрата. Аяно слышит короткое перечисление правил: бой до сдачи или пока один из участников не сможет продолжать, затем бойцы расходятся по противоположным углам. Рефери отступает за щит и оттуда командует:

— Бой!

Скоморох резко приседает, вцепляется руками в усыпанную песком землю. Вздох удивления разносится по «зорям».

— Ух ты! — удивляется Ясна. — Неужели он сейчас врубит Египетскую казнь?! — рыжая девушка оборачивается к японке. — Аяно, мальчика же пережует!

— Кусо! — подполковник кусает губу. — То есть дерьмо!

Она срывается к рефери. Кричит приостановить поединок, но звуки ее голоса тонут в громком скрипе. За барьером вспыхивают прозрачные нити света. У Аяно колет в висках — отдача сошедшего с ума течения энергии.

Вспышки молний. На арену обрушиваются белые, как соль, глыбы льда вперемешку с горящими кометами. Взвывает буря. Песок, да и сам воздух, вспыхивает оранжевым пламенем. Щиты натужно стонут под ударами всех первородных стихий.

Девушка замирает, пытаясь разглядеть в ревущем безумии Артема. Щиты сдерживают цепную реакцию. Теперь поздно снимать барьеры — иначе их всех накроет. Безумие циркулирующей над ареной области живы распространится на весь спорткомплекс.

Не зря именно Скоморох заместитель Аяно. Тогда в Каире он спас весь отряд. Разнес минометную батарею вместе с исполинской пирамидой. После Каира эту неконтролируемую технику и прозвали Египетской казнью.

— Командир, отойди от щитов! — подбегает Ясна, оттягивая японку за плечи обратно к отряду. — Уже поздно!

Бледная Аяно позволяет себя увести, не отрывая глаз от арены.

— Что же ты наделал, Ском, — шепчет она. — Он же еще ребенок.

Жива пропитывает весь мир. Сигналы через нее передаются быстрее скорости света. Таким и образом и обрел неуязвимость Бессмертный — через живу он имеет прямой доступ к, так называемому, Банку памяти Вселенной. Даже расщепленный на атомы, он может восстановить себя с нуля.

Скомороха же жива считает за своего. Купаясь в ее потоках, майор способен проходить сквозь материю. А еще смещать русла энергетических рек. Приводить в бешенство течение силы. Выжить в колоссальном катаклизме способен только неосязаемый Скоморох.

За щитами безумствует освобожденная энергия. Грохот и раскаты грома, рычащий рев и шипение магмы, звуки цунами и стон земных недр. Тысячи бурь в одном клочке пространства.

— Кадавр**, - выдыхает Салада. — Подходящий позывной.

**/ лат. Cadavre — «труп», «мертвое тело».

— Не торопись, — вдруг говорит Слепой кот, в его затемненных круглых очках пляшут отблески взрывов. — Я чувствую вектор движения. Он, как ледокол, режет все на своем пути. А сам путь направлен на Скомороха.

— Да ладно! — Ясна вытягивает шею. Несколько секунд молчит. А потом ахает. — Вижу! Прет как танк. Неужели так можно идти?!

Аяно, не стесняясь, прижимает ладони к горящим щекам. Сейчас она не жестокий убийца — просто пораженная девочка.

За щитами все вокруг рвется, а Артем шагает, как заговоренный. Не сгибаясь, спокойно. Взрывы камней и ледяные всходы то и дело его закрывают, чтобы через мгновение снова явить целым и невредимым.

Это обман зрения. Просто сон. Его должны были вырубить сошедшие с ума собственные «колодцы». Нельзя так быстро догадаться отрубить от внешнего потока свои каналы. Да и не каждый на это способен.

«И как такого переучить? — Аяно сглатывает. — Он сам сейчас Скомороха переучит. Скомороха, который самый сильный из нас. Скомороха, которого арабы прозвали человеком-армия».

— Так есть идея насчет позывного? — Ясна тоже раскраснелась, захваченная зрелищем. Наэлектризованные рыжие кудри растрепались, глаза горят.

— Есть, — признает Вендиго с явной неохотой. Благодаря шустрой регенерации шишак на волосатой морде уже разгладился.

— Как? — Аяно вздрагивает, когда новый взрыв накрывает Артема, но он, резко дернув в сторону, избегает гигантского красного цветка.

Огромный йети вздыхает:

— Мужик.

Размялся я еще в раздевалке. Связки растянул, шпагат поделал. Готовился хорошенько побегать за Скоморохом. Он ведь неосязаемый, что он мне сделает — думал я….

А вот надо было вспомнить, что нахожусь в долбаном спецназе. А Скоморох — долбаный руководить группы долбаных ликвидаторов.

Нет, вообще я не дебил. Предполагал крутые рукопашные навыки, эффектную акробатику ассасина и пару тузов в рукаве навроде того, что Бригантину майор, пускай хоть и сам без доспеха, но как-нибудь да пробьет.

Но такого я не ожидал. Ледяные горы, ревущие кометы, бурлящая магма. Вокруг кипит борщ катаклизмов. Я охреневаю.

Вот так и пара тузов. Настоящий концертный рояль, блин. И, похоже, Скоморох его ни хрена не контролирует.

Пространство вокруг искажается, выделывая светопредставление под стать моей битве с Градгробом. Вдобавок сходит с ума суперчакра. Срочно обесточиваю ее и вырубаю от греха. Чувствую, саммовцу на моем месте уже пришел бы нокаут. Своя же сила бы и жахнула.

В центре арены бухает пол, проваливаясь. Шурша, тонны песка стекают в открывшиеся разломы. Хорошо, что зал на первом этаже. Никого внизу не придавит бетоном.

Пока Отвод выручает — брызги лавы и мерцающие черные шары летят мимо, но от вылупившегося из-под ног смерча пришлось отпрыгнуть. "Глаза Жамбы" вовремя подсветили образующийся энерговсплеск. Потом кислотная гидра метит в голову — уклоняюсь.

Ловко лавирую по не обрушившимся плитам. Запах озона бьет по ноздрям, мелкие разряды пробегают по коже. Быстрый кульбит вправо — и место, где только что стоял, разрывает молниями. Животная чуйка спасла за миг до поджарки.

Шаг назад — перед глазами вспыхивает фонтан огня. Обегаю гигантский столп, как вдруг из-за стеклянного кургана выбегает Скоморох. Град железных игл прошивает его насквозь, не причиняя вреда. Неосязаемость включил, конечно.

Мы сталкиваемся лицом к маске. Вокруг буря, но мне плевать. Не думал я, что в первый день в отряде грохну своего командира. Что же, зато заслуженно.

— Ты в сознании? — удивляется Скоморох и получает кулаком по вырезанному рту.

— Как видишь.

Майора отбрасывает в ледяную скульптуру. Он в ней тонет, как привидение. Я сразу же врубаюсь пальцами в неровную белую стену. Развожу руки. Хруст то ли льда, то ли костей майора, то ли всего вместе сопровождает движение глыб. Лед поддается и расходится. Разделенный на две половины торос демонстрирует ползающего на четвереньках офицера.

— Здрасте, командир, — пинаю Скомороха по ребрам.

Теперь это точно хруст костей. Сломанной игрушкой-ниндзя майор падает без сил.

— Я… х-х-х… шел к тебе, — кровь вытекает из вырезанной улыбки.

Вверху проносятся молнии, исчезая вдали, как снежок, пущенный по льду.

— Не сомневаюсь, — наклоняюсь и цепляю его за волосы. Поворачиваю лицом к себе. — Чтобы наподдавать лежачему?

В глубине круглых отверстий блестят бусинки слез. От боли. Все ребра ему перемешал.

— Кха-кха… Чтобы сделать неосзязаемым, — выдавливает майор.

Я задумываюсь. Неосязаемость гарантирует выживаемость в этом аду. Неужели, правда, хотел спасти?

— Почему?

— Ты мой солдат, — хрипит Скоморох. — Мой человек. Я в ответе за твою жизнь.

Ого. Прямо как в песне: «ты сердце не прятал за спины ребят».

— Щас расплачусь от благодарности, — разглядываю я надвигающиеся зарницы. Скоро накроет. — А зачем вся эта солянка?

— По-другому мне тебя не победить, — разъясняет «батяня комбат», а крови на маске все больше. — Ты оборзел… кхе-е-е-е… надо поставить на место, сопляк чертов, иначе на задании группу угробишь.

Врет? А я откуда знаю. Но если грохну, а он на самом деле «дядя честных правил», то обидно за мужика. Хотя мне больше жалко терять его силу. Столько демонюг можно положить этими фейерверками! Такой подрывник мне и нужен. Только без командирских замашек и послушный как тюлень в дельфинарии. Что ж, будем приручать.