Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ - А. Соколов

Центр и резидентура рассматривали Ларка как ценного и перспективного агента по спецслужбам противника и в работе с ним следовало строго соблюдать конспирацию. Попов ознакомил меня с подробной справкой на Ларка.

Ларк (Артамонов) родился в 1926 году, гражданин СССР и США, проживает в вашингтонском пригороде Арлингтоне, штат Вирджиния, под фамилией Шадрин Николас Джордж, бывший капитан 3-го ранга. В тридцать лет стал командиром эсминца Балтийского флота, был одним из луч-ших и перспективных офицеров. В воскресенье 7 июля 1959 года изменил Родине, совершив побег в Швецию из польского порта Гдыня, где находился в составе советской эскадры. Под предлогом рыбалки вышел в море на служебном катере со своей любовницей двадцатидвухлетней красавицей полькой Евой Гурой, проживающей в США под фамилией Бланка.

Как показал на следствии моторист катера Илья Попов, Артамонов приказал ему следовать в Швецию под угрозой применения оружия. Когда же они прибыли туда, то в присутствии официальных шведских лиц Артамонов настойчиво предложил Попову вернуться в Советский Союз, поскольку «на Западе ему делать нечего». Попов вернулся на родину. Артамонов и Ева Гура обратились к шведским властям с просьбой о политическом убежище. На четвертый день они его получили. В Стокгольме шведские спецслужбы передали их резидентуре ЦРУ — заместителю резидента Полу Гарблеру, работавшему под «крышей» посольства США.

Забегая вперед скажу, что для Гарблера Артамонов явился значительным толчком в карьере, а позднее и причиной ее стремительного крушения.

Из Швеции ЦРУ переправило Артамонова, как обычно поступают в таких случаях с предателями из СССР, в ФРГ во Франкфурт-на-Майне на свою базу, где в течение месяца его опрашивали о советском флоте. Он сообщил все, что знал. Затем был доставлен в США, где ему предоставили политическое убежище, а в начале 60-х годов секретным специальным актом конгресса — американское гражданство. После получения им гражданства ЦРУ определило его на работу аналитиком в РУМО, в отдел, обрабатывавший разведывательную информацию по военно-морскому и гражданскому флотам СССР. На контрактной основе он работает также консультантом в советском отделе ЦРУ. Выступает с лекциями перед советологами, в военных и гражданских учебных заведениях по проблемам обороноспособности СССР.

Увлекается охотой на гусей, любит охотничье оружие. Оформил гражданский брак с Бланкой, которая, имея специальность зубного техника, ведет зубоврачебную практику на дому. В деньгах не нуждается. В Ленинграде проживают жена и сын, которым КГБ оказывало моральную и материальную поддержку.

В 1959 году Военная коллегия Верховного суда СССР заочно приговорила его к расстрелу за измену Родине. Гражданства СССР лишен не был. При честной работе с нами предполагается выйти с предложением о помиловании.

После вербовки передал через Кочнова в резидентуру заявление в Президиум Верховного Совета СССР, исполненное красными чернилами, с просьбой о помиловании, где писал: «…Годы, истекшие с момента совершения тягчайшего преступления, послужили мне тяжелым уроком. Сознательным закоренелым врагом своей Родины я никогда не был. Никоим образом не освобождая себя от ответственности за совершенное, прошу дать возможность искупить свою вину и, если я как-то смогу помочь моей Родине, затем вернуться домой».

В середине лета 1966 года во втором письме, адресованном советской разведке и якобы написанном по его инициативе, просил поручить работу с ним в Вашингтоне Кочнову, к которому проникся «особым уважением и доверием».

…Конечно, такое неординарное обращение вызвало у меня определенное сомнение в его правдивости, но каких-либо комментариев я себе не позволил, тем более и от резидента их не получил — слишком велика была наша нужда в агентуре в спецслужбах США — и выражать «крамольные мысли»  счел не ко времени.

На встречах с Кочновым передал некоторые сведения о ЦРУ и РУМО.

20 ноября 1966 года в девять часов вечера я вышел на встречу с Ларком в пригороде Вашингтона Александрии около небольшого бара-ресторана, куда заходили местные жители после работы выпить по кружке пива и поболтать о жизни. Выброску в район встречи осуществлял Попов на своей машине. Наружного наблюдения после интенсивной проверки мы не обнаружили. Все вроде бы шло по плану. Моросил мелкий дождь, стало совсем темно. Кругом ни души. Прошло минут пять, никого не видно. Ждать на одном месте стало небезопасно, можно вызвать подозрение. Делая вид, что хочу зайти в ресторан, подошел к входу, освещаемому тусклым светом, и стал читать меню, которое в таких небольших заведениях обычно вывешивается у входной двери.

В этот момент неожиданно за спиной раздался торопливый мужской голос: «За сколько баксов здесь можно перекусить?». Я, мельком взглянув на стоявшего сзади человека, — одет он был ниже среднего достатка, — ответил, что, мол, где-то пятерки хватит. Он быстро зашел в ресторан. Спустя минуту увидел подходящего к ресторану мужчину в черном плаще, в котором по опознавательному знаку и приметам определил Ларка. Мы, как бы узнав друг друга, пошли навстречу. Обменявшись паролями, не спеша направились вдоль улицы. Завязалась спокойная беседа. Представившись (назвал вымышленное имя), я сказал, что вместо Кочнова работать с ним поручили мне. Поинтересовался, как он добирался до места встречи, проверялся ли, и рассказал, как можно выявить наблюдение за собой. Из разговора мне стало понятно, что проводить тайниковые операции Ларк пока не сумеет. Объяснил ему, что в интересах его безопасности встречаться будем редко и передавать сообщения он должен через тайники в тайнописи. Он с этим согласился.

Ларк рассказал, что сейчас проводит анализ маршрутов плавания и мест постоянного нахождения наших рыболовецких судов вблизи территориальных вод Атлантического побережья США. РУМО, предполагая об их разведывательных целях, стремится определить конкретные задачи. Пока ведется рутинная работа, без привязки к американским военным объектам. От ЦРУ он заданий не получал. Лишь осенью выезжал на охоту на диких гусей с двумя своими друзьями — работниками советского отдела. Дал на них подробные характеристики. К проекту Net Fish пока его не привлекали, но он надеется принять в нем участие. Самому проявлять инициативу не принято.

Каких-либо вопросов Ларк не задавал. После уточнения нового места встречи мы разошлись. Весь разговор длился около тридцати минут. Подозрительных моментов во время беседы и при возвращении домой я не обнаружил.

Ларк произвел на меня впечатление рассудительного, не очень разговорчивого, волевого человека, внимательного и спокойного собеседника, культурного в общении. Внешне это был красивый мужчина — темноволосый, с правильными чертами лица, высокого роста, крепкого телосложения. Курил трубку, иногда сигареты.

Утром следующего дня я подробно доложил о встрече Соломатину и Попову. Обсудили также неожиданное появление у входа в ресторан неизвестного человека, но сочли это случайным совпадением, так как контрразведке фиксировать меня такими действиями было неразумно. Краткое сообщение о встрече направили начальнику разведки Сахаровскому — о каждой операции с Ларком в течение всего периода работы с ним требовалось информировать руководителя ПГУ.

Так состоялась моя первая в жизни встреча за рубежом с агентом советской разведки. И должен сказать, она принесла мне личное удовлетворение.

За пять лет работы с Ларком в Вашингтоне провел более десяти личных встреч, а также множество тайниковых операций. Нет смысла рассказывать о содержании всех наших бесед или обо всех материалах, передаваемых через тайники. Остановлюсь в дальнейшем только на тех встречах и материалах, которые дали мне основание через несколько лет придти к однозначному выводу: Ларк с первых же дней вел с нами двойную игру по заданию ЦРУ.

Чтобы в дальнейшем не повторяться, отмечу весьма важный аспект в работе с ним. Это — тщательная подготовка к личным встречам. Много раз продумывал задание, отбирал наиболее важные в оперативном плане вопросы и, имея в виду, что встречи ограничены 30–40 минутами, продумывал, как их поставить перед ним, не показывая в отдельных случаях их важность для нас. Как правило, готовил пять-семь вопросов, что было много, если учитывать и его информацию, которая также обсуждалась. Задание давалось на три-четыре месяца вперед, и многое нужно было предусмотреть. Считаю, что скрупулезная подготовка к встречам позволила получить в итоге позитивные результаты. Да и отчеты составлять было легче.

ЛАРК НЕ ВЫЗЫВАЕТ ПОДОЗРЕНИЙ

Вторая встреча с Ларком состоялась в конце 1966 года в один из декабрьских вечеров перед Рождеством. Выброску вновь проводил Попов, но в тот раз не обошлось без приключений. Рождество к большой радости столичных жителей оказалось «белым» — снегопад продолжался всю ночь и весь день и на дорогах, которые никто не убирал, лежало много снега. Ехать без цепей на колесах машины, провести проверку и уложиться в график, чтобы попасть в нужное время к месту встречи, было практически невозможно — снег подтаивал на теплом асфальте, создавая тонкую корочку льда. Машина с автоматической коробкой передач буксовала, не развивала скорость и становилась малоуправляемой. Помучавшись изрядно на дороге, с трудом добрались до ближайшей бензозаправочной станции и купили противоскользящие цепи на задние колеса. Выброска была проведена в намеченное время.