«Пёсий двор», собачий холод. Том III (СИ) - Альфина

Повисло неловкое молчание.

«Вот что, господа мои хорошие, — Хикеракли вдруг хлопнул ладонью по столу. — Кончайте мне по ушам траву развешивать! Вы что, патриархи? Тут всё хорошо, там всё хорошо… А откуда тогда контрреволюционные листовки? Недовольство тогда откуда?»

«Есть листовки, а есть и самозванцы, — прищурился Бася. — То есть те, кто к нашей славе хочет присосаться. А значит, славу видит. Равновесие выходит».

«Я тебя умоляю!»

«Это я тебя умоляю, — хэр Ройш сложил пальцы, — вот ты нам и расскажи, откуда недовольство. Ведь именно ты, Хикеракли, ничего не делаешь, то есть отвечаешь за общение с людьми».

«И вам отвечай, и им отвечай… — Хикеракли закатил глаза. — А я тебе скажу, хэр мой Ройш, я вам всем скажу. Знаешь, милый Приблев, к чему приведёт твой коридор цен? К чёрному, что называется, рынку. Уже ведёт. Предприятие не может продать товар в лавку дороже, чем за сто грифонов. Зато может продать его весь одному торговцу, а торговец будет сбывать за сто двадцать официально, но только тем покупателям, кто согласится ещё сотню пожертвовать на развитие лавки. А из этой сотни половина возвращается производителю — в благодарность, так сказать… И поэтому, друг Коленвал, твоя биржа скоро станет единственным местом, гарантирующих обретение сапог по ценам производителей, и кинутся туда не нищие-обездоленные, а все подряд».

«Я умею отличать тех, кто хочет работать, от дармоедов!» — рявкнул Коленвал.

«Во-первых, Коля, не умеешь. Во-вторых, ты с наплывом не справишься и скинешь это дело на секретарей — ты ж сам для себя любишь, чтоб по-людски, чтоб с обеденным перерывом, чтоб без галдения… А они уж найдут способ со страждущими договориться, уж найдут, тут ты мне верь! Твоих, друг Драмин, бригад, — повернулся Хикеракли на стуле, — на всех не хватает, потому что они о биржу тормозятся. И те, до кого ты пока не дошёл, с каждым днём ненавидят тебя всё сильнее — почему соседу починили, а мне нет?»

«Могут сами явиться за материалами и сами всё сделать, объявления по городу висят», — флегматично заметил Драмин.

«А зачем, если сосед не ходил? Но это мелочи, мелочи. У тебя, За’Бэй, по деревням за ресурсами сколько солдат для присмотру ездит? А надо в два раза больше. Голова-то твоя где? Сам не заметил любви народа к дереву? Ведь зима ж на дворе, дома топить надо — у тебя ж давеча одни ребятки целые сани увели, да не только гружёный лес — сами сани распилили и распродали».

«Было такое», — расстроенно кивнул За’Бэй.

«А про тебя, друг Гныщевич, я вообще молчу. Странно, что до сих пор камушком по макушке не оприходовали. Больно ты, друг Гныщевич, наглый — на тебя и купечество собак повесило, и все те — помните о таких? — которым вообще идея расстрелов не ах. А вы тут поёте, как у нас всё прекрасно, пташки певчие».

Хикеракли раздражённо насупился. Плеть, хоть и был в Академии вольнослушателем, один раз сдавал с ним вместе экзамен, и тогда его детская почти обида на лектора была такой же. Что ж вы, мол, голоса логики не слышите.

«Всё, о чём вы сейчас говорили, решается ужесточением контроля, — спокойно сообщил Мальвин. — Нарушения закона не означают, что он плох. Просто нужно внимательнее следить».

«Солдаты, — фыркнул Хикеракли, и фыркнул очень невесело, — опять солдаты, всегда и везде солдаты. А ты, хэр Ройш, меня спрашиваешь, откуда листовки. — Он сдулся было, но вдруг подскочил, размахивая руками: — Так у вас ведь и солдат на всё не хватает!»

Плеть поймал полувопросительный взгляд Мальвина и, чуть кивнув, заговорил:

«Мы с господином Мал’виным полагаем, что у этой задачи имеется решение. Мы уже начали претворят’ его в жизн’».

Все заинтересованно обернулись, даже Хикеракли.

«Солдат действител’но не хватает. Обстановка стала спокойнее, но зато стало и бол’ше преступлений не по агрессии — краж, мошенничества, вымогател’ств. Город закрыт, и всех, кто зачем-нибуд’ выезжает, также нужно сопровождат’. Нужны патрули, нужна постоянная охрана всех важных объектов».

«В то же время, — подхватил Мальвин, — в городе имеется огромный рассадник преступности — Порт. Безработица там сейчас почти полная. И преступность растёт не потому даже, что люди в Порту так уж агрессивны, а из-за того, что им попросту нечего делать. На биржу такие не пойдут. И мы с господином Плетью решили, что в Охрану Петерберга следует добрать солдат — в первую очередь из Порта».

Хэр Ройш кивнул — не одобрительно, а принимая к сведенью. Давая понять, что это не его ответственность и не его решение.

«Как сказал бы господин Твирин, это невозможно, — иронично склонил голову граф, почти подмигивая Басе, с которым репетировал когда-то свои «как сказал бы». — Кхм-кхм, так как бы он сказал? Положим, особенное положение Охраны Петерберга — для солдат вопрос чести. Отберите его, и вы лишитесь солдат».

«Это уже происходит, — поправил Плеть. — Господин Мал’вин объяснил неправил’но: мы не добираем солдат в Охрану Петерберга. Мы добираем тех, кто хочет в будущем стат’ солдатом».

«Дружина «Кандидаты в Охрану Петерберга»?» — улыбнулся граф.

«Мы назвали эту организацию Второй Охраной. Хотя это не отдел’ная организация… Просто что-то вроде солдат рангом ещё ниже, чем рядовые».

«Поэтому у них только один погон, — этим своим решением Мальвин был будто горд. — Пришивают на гражданскую одежду. Имеют право носить оружие, но стрелкового мы им не выдаём: кто умеет обращаться с ножом — пусть, остальные пока обходятся самой сменой статуса. Непосредственно отвечают они перед теми солдатами, кто на эту роль вызовется, из ефрейторов».

«И солдаты вызываются, — заметил Плеть. — Людям нередко нравится учит’ желторотых. А мы в обмен получаем увеличение нашей силы. Патрулироват’ Вторая Охрана пока не будет, а вот за деревом можно послат’ только пару настоящих солдат и шест’-сем’ новых».

«А кроме того, ситуация в Порту разряжается», — подытожил Мальвин.

После этого Революционный Комитет ещё долго — всю ночь — обсуждал различные частности и нюансы. Хикеракли сперва бурчал: боролись, мол, боролись, а теперь других методов, кроме как силовых, изобрести не можете; сперва бурчал, но потом подключился к обсуждению.

Будь с ними тогда Твирин, он бы, наверное, не подключился.

И зря, полагал Плеть. В любом сообществе должен быть порядок. И порядок этот приходит изнутри: когда солдат стало не хватать, по городу начали выскакивать дружины, больше похожие на банды. Не со зла, просто людям хотелось наводить дисциплину своими руками. И такую возможность следовало им дать, но по уму, под присмотром. Размер Второй Охраны был строго ограничен — иначе не присмотришь, но желающие приходили каждый день.

Благодаря чему у Мальвина и появилась возможность заняться контрреволюционными листовками. Он схватился за неё с радостью, будто что-то хотел доказать. Отправил туда, где листовки в первую очередь разумно вывешивать, отряды солдат в гражданском — следить. Правда, обнаружилось затруднение, какое и на ум никому не могло прийти: не у всех солдат была зимняя гражданская одежда — привыкли к утеплённым шинелям. Пришлось второпях обеспечить, изъяв у швейной мануфактуры партию, и потому в некоторых отрядах попадалось по два-три человека в одинаковых чёрных пальто.

Может, из-за этого, а может, потому, что солдат успели выучить в лицо, отряды за пару дней так никого и не изловили. Завидев Плеть и Мальвина, они привычно вытягивались, уже наверняка выдавая себя любому внимательному прохожему. Мальвин качал головой, и вокруг него жирным дымом клубилась сердитость.

— Гныщевич вед’ называл склад, на котором собиралис’ недовол’ные, — напомнил Плеть. — Там ничего не нашли?

Напомнил и сам себе усмехнулся. Бася остаётся Басей только в доме, которого нет, а Мальвин слишком формален, чтобы говорить ему «ты». Слова требуют такого же порядка, как и люди.

— Вы знаете, у меня нет односложного ответа на ваш вопрос. Что-то да нашли, но вовсе не то, что найти было необходимо, — озабоченно покачал головой Мальвин, но потом хмыкнул: — Анекдот это, если взглянуть отстранённо, форменный анекдот. Как только Гныщевич поделился своими сведениями, мы опросили бедняков, отирающихся неподалёку от того склада. За скромное вознаграждение те подтвердили: да, мол, ходят туда-сюда какие-то люди, которым тут вроде как не место. Один даже назвал вечерний час, к которому есть надежда застать этих подозрительных ходоков. Застали, нда. Не уверен, что могу коротко объяснить, в чём суть. Вы вникали в историю с купеческим похищением мнимого члена Революционного Комитета? Где же всё-таки они его держали, мы вряд ли узнаем, но когда пошли допросы, кое-кто предусмотрительный выдумал от себя отвести взгляды, создав шевеление на чужой территории. Этот склад в совместном владении хозяина мыловарни и одной купеческой фамилии, вот туда и заслали людей — чтобы напустить для нас туману. Чтобы мы решили, будто пленник там содержится. Но люди — они же люди, из них всего двое и понимали, в чём настоящая цель хождений, а остальные знай себе выпивали да таскали мыло, сговорившись с лопухом-сторожем.