Рубеж (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Даже нашёлся последователь Кузнецова, журналист Фёдор Лапшин, который антироссийские идеи, в той же саркастической и язвительной манере охотно публиковал. Опять же, буквально там ничего не говорилось. Но умные люди поймут. Даже строчка в конце была, что умный человек прочитает нужный посыл между строк. И благо ещё, что идеи эти не выходили за пределы Минской губернии Но тем не менее, охват получали. А в одном только Минске больше миллиона жителей, и это немало.

И что делать с этим профессором, который в своих лекциях допускает себе лишнего? Опять же, арестовывать его пока не за что. Искать компромат мне не очень хочется, хотя можно и прикопаться, вдруг он уделяет излишнее внимания смазливеньким студентам или студенткам. Но пока что дал задание людям Мезенцева провести с ним беседу, как минимум дать понять — не стоит молодёжи голову засорять своими ложными взглядами. Ну, а если не поймёт, можно будет и не церемониться.

Стоило мне дать задачу Мезинцеву, как спустя два часа поступило иное донесение. Мне объявили, что немцы и французы перешли в наступление. Мне тут же стало не до профессора и не до патриотических песен. Сейчас нужно решать иные задачи.

Глава 7

Прорыв

Сидя в обороне, врага не победить. Старая военная присказка, она же являющаяся главным кредо нашей армии. Да и не только нашей. Надеяться, что враг расшибёт лбы об щиты, и тем самым самоубьётся, надеяться не приходится. Враг обязательно найдёт способ расколоть щит, каким бы крепким он ни был. Либо обойти щитоносца со спины и ударить его по затылку.

Наша линия обороны растянулась вдоль всей польской границы, но всё же она не была единой и монолитной. На таком длинном участке попросту невозможно реализовать достаточно крепкую и непроницаемую защиту. И глупо надеяться, что противник об этих уязвимых местах будет не осведомлён. У врага тоже имеется разведка. Да и потайные тропы никто не отменял, по которым врага могли провести польские доброжелатели. Поэтому противник, как и докладывала ранее разведка, нагло, стремительно и бескомпромиссно нанёс удары по трём направлениям.

Ждали французы с немцами недолго. Враг дожидался, когда размытую осенними дождями землю прихватит первый мороз, чтобы техника смогла проехать, а ударили они 17 ноября.

К счастью, два направления ударов нами были вычислены заранее, что хоть немного, да помогло. Тот клин, который шёл на Киев, попал в хорошо подготовленный котёл, что мы приготовили задолго до наступления. Наша армия отошла на вторую линию обороны, а наступающие танки и вражеская пехота были встречены массированным артиллерийским огнём.

Там подоспели и наши танки, которые добавили снарядов, а для полного счастья противник угодил на минные поля. Вражеское наступление почти сразу захлебнулось, а следом ударила наша штурмовая авиация. Штурмовики, известные в моей истории как ИЛ-2, уничтожали отступающую немецко-французскую группировку сотнями.

На западном направлении, левее Киева, таких жарких баталий не произошло. Враг рвался к Виннице, но, уперевшись в наши укрепрайоны, что были возведены совсем недавно, (видимо, враг не знал об их существовании), был отброшен, а при отступлении вражеские войска угодили аккурат в болото, которое даже зимой не замерзало. Там они и увязали, а мы ещё добавили сверху авиацией и залповым огнём артиллерии.

Но на правом фланге, стоит признать, противник нас переиграл и сделал это весьма изящно. Накануне немецкая сухопутная группировка, с поддержкой с моря, за несколько часов оккупировала Данию.

Рокоссовский совершил ошибку, решив, что состоится вторжение в Швецию через пролив Эресунн. Сам пролив Эресунн — это самый короткий путь в Швецию. А там — и до беззащитной Финляндии рукой подать. В Финляндии наших сухопутных сил почти нет. Поэтому Рокоссовский приказал спешно перебросить резерв в Великое княжество Финляндское, чем и воспользовался противник. Как оказалось, самые большие скопления войск были сконцентрированы на Минском направлении. Как позже докладывала разведка, концентрация войск была такая, что даже если бы мы были во всеоружии, то скорее всего не смогли бы удержать оборону. Плюс, впервые за всю войну, враг использовал тяжёлые танки, против которых мы мало что могли противопоставить. Даже у нас таких танков сейчас не было.

Минус нашей разведки в том, что они не смогли выявить появление у врага новой техники. Хотя глупо их ругать. Требовать от одного Фраучи, чтобы он за один лишь год своего служения смог учесть всё и выявить то, что обычно нарабатывается десятилетиями, как минимум глупо. Я всё прекрасно понимал.

Плюсом ко всему, как назло, в укрепрайонах на Минском направлении практически перед самым наступлением произошла ротация и вместо опытных бойцов на укреплениях оказалась молодёжь. С одной стороны — недоработка и большое упущение, с другой стороны — бойцами ведь тоже надо отдыхать. И даже непонятно, что было бы хуже: молодёжь или уставшие бойцы.

Да, мы ожидали нападения на Минск, но всё-таки думали, что опытные солдаты получат хоть какую-то передышку и успеют отдохнуть и вернуться на свои посты. К тому же, мы не ожидали удара так быстро. Да и такого количественного перевеса тоже никто не ожидал. Ну что говорить. Стоит только лишний раз посетовать. Да, нас переиграли. К тому же, сыграло злую шутку и разделение наших войск. И не факт, что если бы не было этого разделения и ротации, мы смогли бы выстоять.

Надо поставить зарубку. Помимо военной разведки, нам требуется ещё и политическая разведка, чтобы быть в курсе дел других государств. Глядишь, так легко бы и не попались. Хотя, с другой стороны, в Финляндию тоже надо было войска отправить.

Российские газеты, которые внимательно следили за ходом сражений, стали обвинять командование и поносить Рокоссовского, обзывая того бездарным начальником. В итоге, в течение трёх дней вражеские войска смогли пробиться к Минску, и Рокоссовский, осознавая, что несколько наших дивизий могут оказаться в котле и бессмысленно погибнуть, приказал им отступить. В итоге, Минск был оккупирован. При том, что очень быстро. До обидного быстро.

Уличные бои вести смысла не было. Максимум, что войска могли сделать — задержать противника на короткое время и ненадолго затянуть взятие города. За такую цену, нам подобного добра не надо. Без поддержки войск удержать Минск не получилось бы. Смысла не было. Перебрасывать части из Финляндии тоже неверная идея, а лишняя суета и спешка хороша лишь при ловле блох.

В который раз посетовал, что нам необходимо увеличивать количество войск, а не раздёргивать имеющиеся.

Потери врага за это наступление, по подсчётам, составили больше двухсот тысяч человек. Мы потеряли примерно столько же, сколько у нас было потеряно за всё время с начала войны — всего пятьдесят тысяч. Да, враг потерял значительно больше войск, чем мы, но мы потеряли территории и наши города с нашими подданными были оккупированы врагом. И я затрудняюсь сказать, что в этом случае хуже.

Оставалось теперь понять, как быть дальше. Да, вряд ли враг сунется снова по киевскому направлению, но и оставлять тылы нельзя. Было принято решение во что бы то ни стало отбить Минск, но для этого нужно правильно рассредоточить силы. Единственное, что мог сделать Рокоссовский в такой ситуации, это направить армию, вернувшуюся из Румынии во главе с Жуковым, чтобы не пропустить врага вглубь России. Но это решение стояло пока под вопросом и требовало глубокого рассмотрения. Может, Жукова следовало бы и в других направлениях использовать с большим толком. Главное, не торопиться и не совершать ошибок.

Мы смогли-таки, с помощью нескольких ударов, отбросить противника на несколько километров. Но для того, чтобы вести наступление на Минск и отбить город, сил у нас пока не хватало. Необходимо было срочно доводить армию хотя бы до трёх миллионов, и это с учётом перекрытия потерь. А сейчас у нас чуть больше двух миллионов человек наберётся. И это почти впритык. И здесь остаётся либо делать как в 1941 году — бросать необученных людей на противника, либо опять немного подождать. Хотя сколько уже можно ждать? Пока мы только отступаем, лишь изредка огрызаясь.