Ошибки прошлого - Ширли Джамп

На автостоянке Мелани распрощалась с Келли, затем села в свой автомобиль и направилась в кафе, твердо решив остаток дня не думать о Кейде.

— Привет, мам! Что ты купила? — Эмми передала Кутеру его ежедневный коктейль и сделала отметку в карточке постоянного посетителя, затем повернулась к Мелани, обходившей барную стойку.

— Платье. — Мелани нацепила передник и собрала сзади волосы в хвост.

— Я это знаю. — Эмми закатила глаза. — Подробности, мам, мне нужны подробности.

— Ну, хорошо, оно до колен, цвета выдержанного бургундского вина и… — Мелани замолчала и, стараясь избежать пристального взгляда дочери, ополоснула руки.

Эмми оперлась локтями о барную стойку:

— И что еще?

— Ну, оно весьма сексуально.

— Молодец, мам! — Эмми присвистнула. — Хотя мне казалось, ты не носишь такие платья.

— Почему же, я ведь когда-то тоже была молодой. — В словах Мелани прозвучало сожаление. В возрасте дочери она заботилась о своей внешности, часами бродила по магазинам, сосредоточенно изучала журналы мод и примеряла то одну, то другую вещь, пока не находила лучшую. Но с тех пор как Мелани вышла замуж, она себе ничего подобного не позволяла, ее приоритеты изменились, в них не входила косметика, парикмахер и, тем более, стильные платья.

Мелани вспомнила свое отражение в зеркале, то, как юбка облегала ее ноги, как каждый дюйм красно-коричневой материи подчеркивал роскошные формы ее тела, всегда спрятанные за фартуком. Возможно, пришло время пересмотреть список старых приоритетов. В конце концов, ей всего тридцать семь, еще не все потеряно.

— Держу пари, отцу понравится твой наряд! — заметила Эмми.

Мелани начала пополнять запасы молока и сливок в небольшом холодильнике под прилавком.

— Я наряжаюсь не для него, — ответила она.

Лгунья! Обманула собственную дочь! Ведь на самом деле я наряжаюсь для Кейда, потому что какая-то частичка меня все еще страстно желает увидеть его потрясающую улыбку и блеск в его глазах.

— Угу, — промычала Эмми.

Мелани постаралась отбросить ненужные мысли. Думать о том впечатлении, которое она произведет на Кейда, означает вернуться на дорогу, которую она покинула в прошлом году. В последнее время Эмми игнорировала родительский разрыв, считая, что этот период в отношениях Мелани и Кейда обязательно пройдет.

— Эмми, — сказала Мелани мягко, положив руку на плечо дочери. — Папа и я собираемся разводиться. Пожалуйста, не ищи никакого подтекста в покупке этого платья.

Эмми бросила на нее сердитый взгляд:

— Вы всегда учили меня не сдаваться, добиваться того, чего хочу. Почему же вы сами испугались трудностей?

— Я не испугалась.

— Зачем же ты говоришь о разводе? Почему бы вам не сесть и все не обсудить?

— Мы уже обсуждали, дорогая, — ответила Мелани, но внутренний голос шепнул ей: а так ли это?

— Может быть, этого было недостаточно? — выпалила Эмми в гневе.

Мелани вздохнула:

— Все так запуталось, что разговорами ничего не поправишь.

— Мне очень тяжело жить то у тебя, то у отца и видеть вас обоих совершенно несчастными. Вы всегда говорили, что конфликты нужно уметь улаживать, почему же в жизни вы не соблюдаете это правило? — Эмми фыркнула и выбежала из комнаты, не обращая внимания на оклики матери.

Мелани, чтобы снять напряжение, помассировала шею. Эмми не знает всей истории, и рассказать ей пропущенные подробности невозможно. Мелани закрыла глаза, на нее с новой силой нахлынули воспоминания. Она слишком хорошо помнила тот день в больнице, тогда она была испугана и плакала от одиночества.

Мелани всегда оставалась одна, потому что у Кейда на первом месте была работа. Эмми, с присущим ее возрасту идеализмом, видела ситуацию или только в черном цвете, или же только в белом, а Мелани знала: кроме этого существует множество оттенков серого. Даже если иногда ей кажется, будто все еще может быть.

Может быть, мы смогли бы…

— Настоящий взрыв возмущения, — сказал Кутер, показывая чашкой с кофе в сторону, куда ушла Эмми.

Мелани вежливо улыбнулась:

— Да уж.

— В этой связи мне пришла на ум одна интересная история. — Он встал из-за столика, за которым сидел, и пересел на один из табуретов бара, потом провел рукой по своей белой бородке, как бы вспоминая.

— Кутер, я… — постаралась прервать его Мелани, но не успела.

— Жили две старые женщины, настоящие сплетницы, из тех, кто целыми днями греется на солнышке и судачит обо всем на свете. — Кутер подождал, пока Мелани кивнет в знак согласия. — У одной из них была собака, и вот однажды она внезапно начала жалобно скулить. Другая женщина спрашивает: «Что случилось с твоей собакой?» Первая женщина посмотрела на дворняжку как на ненормальную, и ответила: «Она наелась деревянных щепок, и теперь они разрывают ей брюхо». Собеседница покачала головой в недоумении: «Почему же она так поступила, ведь это, должно быть, очень больно?» Хозяйка собаки всплеснула руками: «Ума не приложу. Думаю, если бы она знала, что ее ждет такая жгучая боль, этого было бы достаточно, чтобы не есть щепки».

Кутер улыбнулся Мелани так, как будто только что открыл ей самый главный в жизни секрет.

— Да, весьма поучительная история, — согласилась Мелани.

— А это значит, — продолжил Кутер, наклоняясь вперед и глядя на нее светло-голубыми глазами, — вы до тех пор совершаете глупости, пока не будет слишком больно, только тогда у вас хватит сил остановиться. — Он кивнул ей, затем опять вернулся к кофе и чтению газеты.

Мелани покачала головой. У Кутера есть ужасная привычка делиться житейской мудростью в аллегорической форме. Мелани совсем не была уверена, что его сегодняшняя история подходит к их с Эмми или с Кейдом взаимоотношениям.

Звякнул колокольчик над входной дверью, и Мелани оглянулась, ожидая увидеть очередных студентов колледжа. Вместо этого в дверном проеме возник Кейд, одетый все в тот же костюм, но уже несколько помятый. Его темно-синий галстук был ослаблен, и это давало ему возможность дышать свободнее. Кейд был похож на маленького мальчика, который старается как можно быстрее избавиться от своего лучшего выходного наряда.

Внутри у Мелани что-то перевернулось, и желание, которое, как она полагала, давно ушло, захлестнуло ее с новой силой.

— Привет, Мелани! — поприветствовал жену Кейд.

Всего два слова — и внутренняя дрожь прекратилась.

Несносный Кейд, он все еще обладает властью надо мной! Год врозь, а всего лишь один его взгляд способен разбудить во мне искру чувства, первоначально притянувшую меня к нему.