Великий перелом - Михаил Алексеевич Ланцов

Понятное дело — с АК все это не сравнимо.

Но никто и не стремился это сделать. Оружейный экспорт «наши западные партнеры» старались закрыть куда более дорогими и ценными продуктами вроде самолетов, орудий, бронетехники и так далее. Стрелковое же оружие в основном выпускали только для своих армии и гражданских нужд…

Почему Фрунзе зацепился за идею?

Потому что G3 была самой простой и дешевой в производстве из всей плеяды первого, послевоенного поколения штурмовых винтовок. Да и последующих. Настолько, что их лицензировали у себя даже такие страны как Пакистан, Иран, Турция, Мексика и так далее. А это, как вы понимаете, не самые передовые промышленные страны. Так или иначе — G3 стоял на вооружение армии и полиции около 80 стран.

Да, на оригинальном патроне, G3 лягался, что было главной его бедой. Но 6,5х40 далеко не 7,62х51. Это боеприпас был вдвое менее мощный. Что откровенно вдохновило Михаил Васильевича. И он битый час потратил на Токарева, рассказывая, как тому переделать свой «девайс» в некое подобие G3.

Понятно — обещание Федорову было дано.

Но сможет ли сам Федоров его реализовать? Большой вопрос. Поэтому нарком дал шанс и второму участнику этой гонки — Токареву. В надежде на то, что хоть один из образцов за несколько лет они смогут довести до ума. И на Токарева у него надежды было больше.

Почему?

Тот был приземленным и не витал в облаках.

Вон как ухватился за шанс.

И вряд ли будет пытаться сделать что-то идеальное. У него не такая степень экзальтации…

— Там есть еще кто на прием? — поинтересовался Фрунзе, когда конструктор ушел.

— Нет Михаил Васильевич, — ответил секретарь.

— Тогда я домой. Голова кругом.

— Вас беспокоить, если будет какое-то ЧП?

— Конечно. Следуем строго по регламенту. Пусть даже оно в 2 или 3 часа ночи случиться. — произнес нарком через плечо, выходя из кабинета.

Дорога до дома ему не запомнилась.

Он почти сразу задремал и чуть-чуть покемарил, пока ехал.

Поднялся в квартиру.

Обнял и поцеловал молодую и покладистую супругу. И… замер…

В прихожей на тумбочке стояла пачка книг, перевязанных веревочкой. Одинаковых.

— Что это? — спросил нарком и, не дожидаясь ответа, глянул на обложку. — «Сказки на ночь» М.В. Фрунзе… — прочитал он. И «завис».

— Дорогой, ты не рад?

— Я? Я… честно говоря даже не могу понять, что это?

— Ты детям такие интересные сказки рассказывал. Я их никогда не слышала. Вот и решила — записать. А потом обратилась в издательство и их напечатали.

— Напечатали то, что я рассказывал детям?! — вытаращился он на жену.

— Ну да… — опешила она. — Тимур и Татьяна очень мне помогали в этом. Они тебя специально просили повторить то, что я еще не слышала или записала не точно. А потом, мы вместе их вычитывали-правили. И мама твоя помогала. Мы хотели сделать тебе сюрприз.

Фрунзе нервно выдохнул.

Развязал завязки. И взяв книгу, начал ее листать.

Его пробил холодный пот.

У него в прошлой жизни никогда не было детей. И он не знал детских сказок. Разве что те, которые сам в детстве слушал. Но то было давно и не правда, посему он их совсем не помнил. Вот и выдумывал, опираясь на свои воспоминания, разные истории. Где-то пересказывал мультфильмы, адаптивно. Где-то фрагменты фильмы. Где-то что-то еще. Поэтому его дети слушали то историю «Ивашка из дворца пионеров», то приключения миньонов, то похождения «Аватара», а то и историю о паровозике, который смог в шутливой форме. И так далее. Само собой — в адаптированном варианте. Так как оригинальный финал истории про паровозик от майора Пэйна Фрунзе посчитал перебором.

И это все оказалось записано.

И издано.

— Ох… — выдохнул нарком.

— Милый, тебе плохо?

— Да разве же это сказки? Зачем…

— Еще какие сказки! Ты посмотри на тираж!

— Любимая, — как можно спокойнее произнес чуть пришедший в себя Михаил Васильевич. — Ты хоть спрашивай, когда в следующий раз такое будешь делать. Или хотя бы предупреждай…

— Я что-то сделала не то? — нежно обняв его за шею, спросила Любовь Петровна.

— Ну… как тебе сказать?.. Мда. И кто тебя надоумил?

— Я Александру Васильевичу как-то сказала, что ты удивительный рассказчик и сочиняешься для детей сам славные сказки. Он заинтересовался. Попросил парочку ему показать. Я выбрала наиболее безобидных. И он оказался в восторге. Заявил, что это как раз то, что нужно современным детям.

— Александру Васильевичу?

— Луначарскому. Наркому просвещения.

— Луначарский значит… уф… — протерев вспотевший лоб платочком выдал он. — Прошу, радость моя, никогда ничего за моей спиной не делай. Даже если считаешь это правильным и нужным.

— Я просто хотела сделать тебе приятный сюрприз.

— Понимаю. И он очень приятный. Серьезно. Я рад. Но будь осторожна, не забывай о том, какую должность мне приходится занимать. Любое неосторожный шаг может закончиться фатально. Для нас обоих. Еще не известно, к чему все это приведет, — кивнул он на книгу. — Любую двусмысленность мои враги могут использовать против меня. Против нас. Понимаешь?

— Понимаю, — нежно поцеловав мужа в ушко, произнесла она. — Прости. Такого больше не повториться.

— Ужин готов?

— Только тебя и ждем. Сейчас накрою на стол. — произнесла она и упорхнула на кухню. Нарком же еще несколько минут приходил в себя. Его расчет на продуманную особу оказался поспешным. Такую выходку отчубучила…

Глава 4

1927 год, март 3, Ленинград

— Гляди-ка! — ткнул локтем один матрос другого.

— Чего