Девять карет ожидают тебя - Мэри Стюарт

— Вот почему я здесь. Месье де Сен-Вир — очень порядочный человек для француза, мой отец знал его во время войны. Он дал мне работу своего рода и платит немного за то, что я, в сущности, занимаюсь собственными исследованиями. Я получаю опыт и ценный материал, мне нравится. Люди здесь заботятся о своей земле, но еще многому надо учиться. Включая язык. Почему-то он мне не дается. Может, способностей нет. А очень бы пригодился.

— Если вы живете один с термометрами, не ясно зачем.

— Но я не все время там. Большей частью, там плантация, которой я занимаюсь и все мои вещи, и я там ночую, когда денег мало. Это конечно не редко. Но я часто спускаюсь в «Смелого петуха». Там шумно, но босс говорит на английском и пища хорошая… А это ваш маленький мальчик?

Открылись ворота в стене церковного сада, и Филипп появился в арке, а за ним — мощная фигура домоправительницы кюре.

— Да. Пора идти.

Я встала, ребенок меня увидел, сказал что-то женщине через плечо и побежал к нам через площадь.

— Хорошо, что вы ждали. Я сказал, что вы уйдете гулять, но вы — вот.

— Да, вот и я. Ты рано закончил, да? Кюре устал от тебя?

— Не знаю слова «устал».

— Ennuye.

— Нет. Он плохо себя чувствует. Устал, но не от меня.

— Печально это слышать. Филипп, это месье Блейк, он работает у месье де Сен-Вира. Comte de Valmi.

Они пожали друг другу руки, серьезность Филиппу шла.

— Над чем работаете, месье?

— Я — лесник.

— В Валми тоже есть лесники.

— Знаю, встречал их. Пьер Детрюш, Жан-Луи Мишо и Арман Лесток, который живет около «Смелого Петуха».

— Я их пока еще не знаю. Я здесь недавно, vous comprenez.

— Да, насколько я знаю, ваш дядя управляет этими вещами.

— Да, — сказал Филипп вежливо, — он мой опекун.

Он взглянул на меня триумфально от того, что вспомнил слово, но это придало ответу оттенок, который развеселил мистера Блейка.

Я торопливо заявила:

— Нам пора. Спасибо за кофе, мистер Блейк, очень рада, что мы встретились.

Я протянула руку. Англичанин взял ее и сказал:

— Пожалуйста, не исчезайте. Когда мы можем встретиться опять?

— Не такой уж я и вольный индивид. Иногда у меня свободно утро, но я так далеко не хожу.

— А вечером?

— Да нет. Иногда по пятницам или воскресеньям.

— Тогда ничего не выходит. — Он выглядел разочарованным. — На этом уикенде я договорился встретиться с приятелями. Может потом?

Филипп тихонько потянул меня за руку.

— Мне правда пора. Давайте не будем забивать себе голову? Наверняка встретимся, долина не такая уж и большая. И спасибо еще раз…

На мосту я обернулась и увидела, как он с деловым видом собирает бинты, пластырь и прочие средства, которые должны сделать приятной жизнь на высоте четырех тысяч футов. Я понадеялась, что он не забудет купить коньяк.

6

Вечером привычный покой нашего существования нарушился. Попили чаю, легкие апрельские сумерки заглядывали в незанавешенное окно на жизнерадостный свет лампы и камина. Филипп играл в солдатиков на ковре, а я, как часто у нас происходило, читала вслух. Вдруг я услышала, что вверх по зигзагу едет машина. Было тепло, и длинные двери на балкон стояли открытыми. Мотор ревел все ближе, менял тон. Я остановилась и посмотрела в сторону окна. Филипп тоже.

— Une autol Quelqu'un vient!

— На английском, — сказала я автоматически, — Филипп, что ты делаешь?

Он не обращал внимания. Вскочил с ковра, разбрасывая игрушки. Вылетел в окно, как ракета, и бросился направо по балкону. Я уронила книгу и поспешила за ним. Он добежал до конца балкона, который нависал над посыпанной гравием площадкой, и наклонился через перила, пылко и неосторожно. Я подавила порыв схватить его за штаны и сказала, как можно мягче:

— Упадешь, если будешь так висеть… Смотри, эта штука совсем расшаталась, вон камень подвинулся, я же вижу. Наверно это как раз они собираются чинить, они говорили… Филипп… — Но он не слушал, а все наклонялся через каменный карниз. Я сказала уже твердо. — Филипп, вернись. Что ты так возбудился?

Автомобиль проехал последний поворот и остановился, заскрипев шинами по гравию. Свет фар ворвался в розовый сад, осветил острые прутья решетки прямо под балконом, аккуратные горшки с цветами, скользнул по арке скотного двора и погас. Я услышала мужской голос, низкий и приятный. Кто-то другой, наверное, водитель, ему ответил, машина медленно отъехала, пришелец пересек двор и направился вверх по ступеням. Со слабым любопытством я ждала, когда откроется огромная дверь, и свет из холла наделит этот голос плотью. Но еще до этого Филипп скользнул мимо меня и отступил по балкону к окнам класса. Худенькие спина и плечи выражали такое острое разочарование, что я пошла за ним молча, села в кресло и подняла книгу. Но мальчик не вернулся к игрушкам. Он стоял на коврике у камина и смотрел на огонь. Похоже, он забыл, что я здесь.

Я перелистнула несколько страниц книги и спросила небрежно:

— Кто это, не знаешь?

Тонкие плечи поднялись:

— Месье Флоримон, я думаю.

— Месье Флоримон? Ты имеешь в виду модельера?

— Да. Он к нам часто приезжал в Париже. Он друг моей тети Элоизы. Про него знают в Англии?

— Конечно. — Даже в приюте мы слышали о великом Флоримоне, его силуэт «Алладин» когда-то породил бурю в Париже и Нью-Йорке и, по слухам, заставил великого Диора что-то, задохнувшись, пробормотать, и разорвать пачку эскизов. — Он здесь побудет?

— Не знаю.

Голос ясно выражал, что его это не интересовало. Но разочарование проявлялось так сильно, что я спросила:

— Ты ждал кого-то еще, Филипп? — Он коротко взглянул на меня, опустил длинные ресницы и ничего не сказал. Я колебалась. Но, в конце концов, это — моя работа, а он — очень одинокий маленький мальчик. Кого же это он так ждет? — Может, твоего кузена Рауля? — Нет ответа. — Кто-то должен приехать? — Он помотал головой. — Тебе не нравится месье Флоримон?

— Почему? Очень нравится.

— Тогда почему?.. — начала я, но что-то в его лице заставило меня остановиться. — Пора идти в салон, petit. Никто обычного порядка не отменял, поэтому, гости или нет, мы отправляемся. Иди помой руки, а я причешусь.

Он подчинился без слов и взглядов. Я медленно пошла закрывать балконную дверь.

В камине маленького салона горели огромные поленья, перед огнем сидели на вышитом розами диване мадам де Валми и месье Флоримон и беседовали. Не знаю, как должен выглядеть один из Большой Пятерки модельеров, но точно не так, как этот образчик. Он оказался толстым, лысоватым и неаккуратным. Отпечаток спокойной меланхолии на лице заставлял вспомнить Белого Рыцаря, но никто бы не усомнился в здравом уме этого мужчины. Очень умные, добрые и проницательные голубые глаза. Своей суперсовременной одежде прекрасного покроя он явно уделял не больше нежного внимания, чем старому пляжному полотенцу. Карманы уютно торчали во все стороны, а на лацканах разлегся сигарный пепел. В большой руке гость сжимал какую-то рукопись и яростно ей жестикулировал, увлеченный собственным рассказом. Мадам смеялась, выглядела более счастливой и живой чем когда бы то ни было. Я резко почувствовала, какая она была красивая до того, как время и трагедия высосали жизнь из ее лица.

Она обернулась, увидела у двери нас с Филиппом, и веселость исчезла. Скука и обеспокоенность наложились на нее оскорбительно явно, даже захотелось ударить мадам по физиономии, но Филипп, скорее всего не заметил. Он торжественно и вежливо шел к модельеру, который встал и производил звуки, выражающие огромное восхищенное удовольствие, достаточно громкие, чтобы заглушить раздражение Элоизы.

— Филипп! Это восхитительно! Как поживаешь?

— Очень хорошо, спасибо, месье.

— Хм, да, — он потрепал мальчика по щеке. — Еще немножко цвета вот сюда, и будет в самый раз. Сельский воздух — это вещь, и здешний воздух подходит тебе, судя по всему.

Он не сказал «больше, чем парижский», но это прозвучало, и мальчик не ответил. Общаясь с этим ребенком, трудно избегать ошибок. Эту Флоримон заметил, но просто добавил дружелюбно:

— И ничего удивительного, что Валми идет тебе на пользу! Когда удается постоянно иметь в качестве компаньона красивую молодую леди, по неволе начнешь цвести.

Безупречная вежливость улыбки Филиппа показала, до какой степени эта галантная вылазка в мою сторону от него далека. Поскольку они говорили на французском, она должна была пролететь и над моей головой, я постаралась принять как можно более необщительный вид и смотреть в одну точку.

Мадам сказала с дивана:

— Не трать зря галантность, Карло. Говорят, французский мисс Мартин улучшается с каждым часом, но мне кажется, она еще не достигла стадии комплиментов. — И перешла на английский. — Мисс Мартин, разрешите представить месье Флоримона. Не сомневаюсь, вы о нем слышали.

Мы пожали друг другу руки.

— Даже в английском приюте мы слышали о вас. Вы достигали нас примерно с опозданием на шесть лет, но все же достигали. — Я улыбнулась, подумав о дешевых готовых платьях. — Хотите верьте, хотите нет.