Особый район - Юрий Козловский

— Что-то вроде того, — ответил Валера, снимая накипь с булькающего на плите варева. — Только плохо он Ивана Петровича знает…

— От этого нам не легче, — поморщился Стас, — задачу свою мы не выполнили.

— Может быть, Роман сумеет договориться? — робко вмешался Винокуров. — Все-таки родственники…

— Ты в своем уме? — взвился Сикорский. — Думаешь, он будет наши интересы отстаивать? Наоборот, вредить будет. Считай, сами князьку шпиона привезли.

— Да, — согласился Валера. — Ты прав. Конечно, выложит все, что знает. А нам совсем не нужно было бы, чтобы князек знал наше положение.

— Боюсь еще, — добавил Стас, — он расскажет дядюшке, что я тут с вами. Вот тогда…

Что будет тогда, он не успел договорить. Со стороны прихожей раздался шум, — Кривошапкин не считал нужным запираться изнутри, — топот нескольких пар ног, и в комнату ввалились пятеро «гвардейцев» во главе со все тем же Володей Атласовым. Карабины они держали на изготовку.

— Мальчик, — обратился к нему Сикорский, казалось, ничуть не удивившийся непрошеным гостям, — тебя в Англии не учили, что надо стучаться, когда входишь в чужой дом? И что оружие нельзя на людей наводить, оно ведь и выстрелить может?

За наигранной иронией Валера Седых почувствовал, что Стас напряжен и готов взорваться в любой момент, но не представлял, что можно сделать в создавшейся ситуации, когда на тебя нацелены пять стволов.

— Вы Сикорский? — холодно спросил младший Атласов. Он тщательно делал вид, что игнорирует слова Стаса.

— Ну, я! — ответил тот. — И что дальше?

— Вы задержаны и должны пройти с нами.

— С какого это перепугу? — ухмыльнулся Сикорский, но глаза его настороженно рыскали по сторонам.

— По приказу главы национального округа Ильи Григорьевича Атласова! — важно сказал Володя. Наверное, перенятый у отца «умный» канцелярско-бюрократический язык, которым он постоянно щеголял, производил на его подчиненных неотразимое впечатление и поднимал его в их глазах на недосягаемую высоту.

Валера напряженно смотрел то на Стаса, то на Винокурова — ну давайте, вы же менты, придумайте что-нибудь! Но ни один из них не подавал никаких знаков.

— А если я не пойду? — спросил Сикорский.

— Тогда мы вынуждены будем применить силу!

— Как? — на лице Стаса отразилось неподдельное удивление. — Применять силу к дипломатическим представителям? Это же противоречит не только российским законам, но и международным конвенциям!

— Не говорите ерунды, Сикорский! Между Красноармейцем и национальным округом нет и не может быть никаких дипломатических отношений, только подчинение по вертикали! — Похоже, до Володи не дошло, что Стас попросту издевается над ним. Остальной молодняк тем более не понял этого. — Так что одевайтесь и следуйте за нами.

— Не пойду! — заявил Стас, спокойно глядя в глаза Володе. Валера заметил, что его рука скользит за пазуху, где в подмышечной кобуре был спрятан пистолет.

Но заметил это и Володя. Подняв карабин, он скомандовал:

— Руки на стол! Будете сопротивляться — я прострелю вам плечо, и вы все равно пойдете с нами.

— Даже так! — наигранно изумился Сикорский, но руку опустил.

Младший Атласов, продолжая держать его на прицеле, подошел к участковому и сказал подрагивающим от волнения голосом:

— Лейтенант, если у вас есть наручники, будьте добры надеть их на этого человека.

— Сейчас, сейчас! — засуетился Винокуров, шаря по своему поясу, на котором были навешаны разные ментовские штучки в кожаных чехольчиках. Валера недоуменно посмотрел на него — неужели лейтенант на самом деле собирается выполнять приказ этого недомерка?

То, что сделал Винокуров, навсегда изменило мнение о нем не только Валеры Седых, но и всех, кому он потом рассказал об этом. Вместо наручников в его руке оказался пистолет, который он прижал к виску Володи. Карабин, выбитый ловким приемом, вылетел из его рук и был немедленно перехвачен Сикорским.

— Если кто-нибудь шевельнется, я разнесу ему башку! — рявкнул участковый так грозно, что четверо мальчишек испуганно опустили стволы.

— Оружие на пол! — последовала новая команда. — Ну!

Мальчишки нерешительно смотрели на своего вожака, но не спешили исполнять приказ. Винокуров вдавил ствол в голову, и Володя, побледнев, сказал несколько слов по-якутски.

— По-русски говорить, гаденыш! — прикрикнул лейтенант и сильнее вдавил пистолет в голову, но, увидев, что «гвардейцы» складывают карабины на пол, ослабил нажим.

— Молодец, Вася! — спокойно, будто не произошло ничего особенного, похвалил его Сикорский. — Пузырь с меня! Но не стоило так рисковать, вдруг кто-нибудь пальнул бы с перепугу?

— Не пальнули ведь! — ухмыльнулся Винокуров. — Тоже, бля, наручники ему! А откуда они у меня?

— Ладно, все нормально! — согласился Стас. — Теперь надо делать ноги, и чем скорее, тем лучше.

— А с этими что? — спросил Валера, который все еще не мог опомниться от такой резкой смены декораций. — Они ведь тревогу поднимут, и сюда вся их шантрапа сразу сбежится!

— Расстрелять их к чертям собачьим! За нападение на представителей правопорядка! — воинственно заявил Винокуров, все еще держа пистолет у виска младшего Атласова. Тот нервно вздохнул, и лицо его стало белее бумаги.

— А что? — поддержал Стас игру. — Все равно ничего хорошего из них уже не выйдет. Только не здесь, а на берегу. Зачем в доме пачкать?

Перепуганные мальчишки жались друг к другу, как побитые щенки, один Володя пытался сохранить остатки достоинства. Валера пожалел их и сказал:

— Да ладно, мужики, не будьте такими кровожадными. Это ведь дети совсем.

— А если бы эти дети мне красоту лица пулей подпортили? — проворчал Сикорский, но смилостивился: — Что ты предлагаешь?

— Можно дойти с ними до катера, а там отпустить, — неуверенно ответил Седых.

— Не пойдет! — отрезал Стас. — На улице уже стемнело, разбегутся, не уследишь. Не будешь же их к себе привязывать…

— Во! Точно! Надо их связать, кляпы воткнуть и здесь оставить! — обрадовался лейтенант. — Веревку только найти…

— А ты сумеешь, чтобы надежно? — спросил Сикорский.

— Не боись, я в разведроте служил, нас специально учили. Сделаем в лучшем виде! — Участковый был горд своей смекалкой. — Ну-ка, все на пол мордой вниз и помалкивать!

В кладовке у Кривошапкина нашлась большая бобина крепкого капронового фала. Винокуров ловко спеленал всех пятерых, переходя от одного к другому. Сначала он связывал за спиной руки, потом ноги, а оставшимся концом веревки стягивал вместе руки с ногами, оставляя пленников лежать на животе. В завершение воткнул всем кляпы, сделанные из разорванной на куски простыни.

— Надеюсь, хозяин простит нам ущерб, — сказал он, удовлетворенно разглядывая дело своих рук. — А эти зверята теперь не вырвутся, пока кто-нибудь их не освободит!

Сикорский, подняв за волосы голову Володи, заглянул ему в глаза, сказал с угрозой:

— Если узнаю, что Егора Афанасьевича кто-то обидел или хотя бы посмотрел на него не так, я лично тебя из-под земли достану, понял, сучонок? — и, подхватив сразу два карабина, скомандовал: — Собираем оружие и ходу! Думаю, ждать Пройдисвита желания нет ни у кого?

Потом Валера Седых долго еще вспоминал, как они, таясь и озираясь, пробирались по темной улице Тоболяха к лодочному причалу, вполголоса отпугивая собак. Как он, ежеминутно рискуя вылететь на берег в полной темноте, медленно вел катер за поворот реки. Как, отойдя подальше от поселка, включил фару и в ее свете прошел на малой скорости против течения километров десять, пока не повалил неожиданно густой снег, ограничивший видимость до двух метров. Как пришлось ночевать, замерзая, на берегу и двигаться дальше только с рассветом, тараня поплывшую по реке шугу. И как тяжело вздохнул Иван Петрович Незванов, узнав об их приключениях…

Глава 7

Гуляйполе

В первой половине октября на реке встал лед. Он был еще недостаточно крепок, чтобы передвигаться по нему на автомобилях, и блатное руководство поселка Хатагай-Хая, который старатели после бегства Портнова немедленно перекрестили в Гуляйполе, пока только проверяло его на прочность, каждый день высылая на лед пешую разведку. Гонцы докладывали, что пешком передвигаться можно, но для техники покров еще недостаточно прочен. Зато на берегу подготовка к войне шла полным ходом. Наблюдая за происходящими в поселке событиями, Артем Бестужев убедился, что Хлуднев на самом деле готовится к осуществлению своих агрессивных планов. Постаравшись слиться с серой массой молчаливого большинства и не привлекать к себе лишнего внимания, Артем, как и многие другие старатели, неприкаянно бродил по поселку, безропотно выполнял любую порученную Хлудневым или другими блатными работу и наматывал на ус все увиденное.