Хозяин восьми морей: Бессмертная Легенда - Элиан Тарс

себе на уме, не понимая, что мир куда хуже, чем ты считаешь! Что глупо тратить жизнь на заботу о всяких бестолковых алти, или нищебродов из других морей. Ты…

— Бари, — холодно прервал его я. — Мне в самом деле сложно понять, что за ерунду ты несёшь. Полагаю, это то, что другие называют алчностью и завистью. Я не разглядел в тебе эти качества… признаю. Я верил в тебя больше, чем в кого-либо. Видел в тебе… брата по духу. Самого близкого брата. И даже подумать не мог, что ты готов меня подло отравить. Что для тебя золото важнее чести и жизни других людей. Заметь, не преступников и пиратов…

— Да-да-да! Ты нюня и размазня, и…

— Бари! — вновь перебил его я. — Сука, ты недослушал.

— Ну? Удиви?

— За то, что ты, гнилая душонка, отравил меня, я прощаю тебя.

Он опешил, широко распахнув рот.

Я же скривился, чувствуя, как сдерживаемые эмоции рвутся наружу, но в этом теле — теле Леона Джонсона, не могут породить структурные вибрации.

— Но за то, что ты, мерзавец, натравил мою Лудестию на моих друзей, я не прощу тебя никогда, — прорычал я, срываясь с места.

Он едва успел заблокировать мой удар. И я тут же продолжил на него напирать.

В этом теле я слабее.

Но!

В этом теле меньше беспокоят травмы, полученные в моём основном облике. А ещё в этом теле я могу сражаться немного иначе. Мои движения не так мощны, как в теле сильного солнечного алти, но они чётче.

Опыт прошлых лет и память позволяют мне раскрыть свою технику в полной мере.

Капитан Джонсон слабее капитана Лагранджа.

Но капитан Джонсон техничнее.

Капитан Джонсон не может использовать структурные вибрации.

Но капитан Джонсон должен очистить своё имя своими руками.

Бари уже не так силён, как был, когда только активировал артефакт.

— Проклятье! — выругался он, пытаясь отбросить меня и всем весом давя на саблю. — Чёртов призрак! Сдохни!

Он крутанул запястьем, пытаясь выбить из моих рук ятаган.

Я подстроился под этот финт и вскинул его саблю и руки вверх.

Глаза Бари сверкнули! Он ждал, что я применю своё любимое «Возвышение». Левая его рука отпустила рукоять сабли и выхватила из рукава…

Твою бизань, Бари! Дамский смешной пистолет? Серьёзно?

Я переключил свой артефактный ятаган-кроншнеп, чтобы ветер подул с другой стороны лезвия, ускоряя «Падение».

Раздался выстрел. От отдачи тело Бари чуть дёрнулось назад как раз в тот момент, когда ятаган прошиб его плоть и рёбра. Он закряхтел, попятился ещё сильнее…

Отдача от предательского выстрела спасла его? Удар не получился смертельным?

Бари попятился и рухнул вниз с реи.

Но что случилось дальше — не описать словами. Как потом скажут очевидцы: «Сама Дева под Килем» наказала мерзавца.

Падая, он умудрился запутаться в реях. Он был ещё жив, когда канат затянулся на его шее, а через миг сломал её.

Тот, кого называли вторым капитаном Лудестии, стал висельником на грот-рее.

Я потёр кровоточащую щеку. Было близко — Бари в самом деле едва не прострелил мне голову.

— Что ж, старая Легенда, дай дорогу молодым, — хмыкнул я, сбросив личину капитана Джонсона.

— Капитан Лаграндж победил! — закричали снизу.

— Смотрите! Мерзавец висит на рее!

— Там ему и место!

— Слава капитану Лагранджу! Слава!

Моя команда и команда Ральфа восхваляла меня, а моряки из команды Бари в ужасе бросали оружие и сдавались.

— Дурной знак… — шептали они.

Ну да, что может быть хуже, чем капитан, повешенный на рее собственного корабля?

* * *

Мы победили. Труп Бари был отлично виден в подзорные трубы большинства кораблей его эскадры. Затем капитаны всех этих кораблей связались между собой и их вахтенные в едином порыве начали размахивать белыми флагами.

Я велел своим союзникам прекратить огонь, но всё же поддерживать щиты. Мало ли что…

Однако отступающий противник не стал чудить. Хвала Деве под Килем, ведь нам, как и им, нужен отдых и восстановление. Эскадра выглядела потрёпанной, и перемирие пойдёт на пользу обеим сторонам.

— Ми! Ми! Ми! — бросился ко мне баран, которого уже язык не поворачивается называть карликовым, и едва не сбил с ног.

— Ух ты ж, мой конь, — засмеялся я, почесав его за ухом.

А затем скривился. Всё тело болело, а рана на боку могла открыться в любой момент.

— Капитан, ты?.. — начала было обеспокоенная Марси, но поймав мой взгляд, заткнулась.

— Я в порядке, — улыбнулся я и глазами указал на матросов двух команд, да офицеров с потонувшей Сияющей Звезды.

— Да, капитан! — громко произнесла Марси, чтобы все её слышали. — Поздравляю с победой над предателем! Лудестия ваша, капитан!

— Ура!!! — вновь загомонили матросы.

Я благодарно кивнул и повернулся к Ральфу. Несмотря на общее ликование, он выглядел… странно. Его лицо выражало весьма противоречивые чувства: тут была и радость, но вместе с ней и горе, и вина.

— Дева под Килем примет её, — хлопнул я по плечу свободного капитана Ральфа. — Твоя Сияющая Звезда была отличным кораблём, до последнего помогавшая своему капитану и команде. Как и полагается для такого корабля она сама была частью команды.

— Да — выдохнул Ральф. — Пусть её сон в объятьях Девы под Килем будет безмятежным. Как и всех тех, кто отдал свою жизнь ради нашей сегодняшней победы.

Все на палубе молча склонили головы, а кто был в шляпах, сняли их.

Помолчали.

Я снова хлопнул Ральфа по плечу.

Он поднял на меня глаза и виновато начал:

— Капитан…

— Упустили, да? — хмыкнул я.

— Да… Простите, капитан… Она оказалась прыткой. Мы, конечно, понимали. Даже удалось ранить её…

— Скольких она убила? — поморщился я.

— Ни одного.

— В самом деле? — я был удивлён и даже начал улыбаться.

Глядя на меня, и Ральфи позволил себе улыбку:

— Кажется, будто вы не особо расстроены.

Он смотрел на меня, ожидая ответа. Я же повернулся, любуясь мачтами Лудестии. Тут же вспомнился малый левиафан, доставивший меня с острова Мун на Лудестию, когда Бари свистнул шлюпку.

— Вероятно, если бы не она, я бы мог и не успеть вернуть свой корабль, — легко сказал я.

— Простите? — не понял Бари.

— Не бери в голову, — махнул я рукой. И перевёл взгляд на Франки-Штейна, который стоял борт к борту с Лудестией. — Марси, Франки-Штейн на ходу?

— Да, капитан! Правда, водяная пушка выведена из строя, есть пробоины, и корабль почти разряжен. Но даже при этом он всё ещё лучше других кораблей нашей эскадры, — улыбнулась девушка. А затем, спохватившись, добавила: — Кроме Лудестии, конечно.

— Отлично! Марси, Берг! Кто-нибудь из вас хочет сегодня же стать капитаном и повести мой Франки-Штейн?

В этот момент Роджер Берг вместе с Гарри Разноусом тащили за ноги труп громадного офицера, служившего Джекману. Мужчины остановились, уставившись на меня.

Но через пару секунд Берг развернулся:

— Не обращай внимания, Гарри, капитан шутить изволит. А у нас с тобой и ребятами ещё куча работы — эти туши сами себя на корм рыбам не пустят.

И потащили они здоровяка дальше.

А Марси… она замерла и начала смущённо водить глазками из стороны в сторону. Ух ты ж, только что корабли вражеские отчаянно топила, а сейчас строит из себя маленькую девочку.

И Шон на неё так настороженно смотрит. Явно боится, как бы ему ни пришлось выбирать между капитаном Лагранджем и капитаном дель Ромберг.

Хотя в его случае выбор очевиден.

— Тео… Капитан, — быстро заговорила девушка. — Твоё предложение делает меня счастливой! Но… Я хочу остаться в твоей команде! Я считаю, что на Лудестии под твоим руководством я смогу ещё многому научиться. Да и… не хочется мне вас покидать.

Я отчётливо слышал, как с облегчением выдохнул Шон.

Улыбнувшись, я довольно кивнул своей «духовной дочери».

— Хорошо, Марси, в таком случае не буду отвлекать, возвращайся к своим обязанностям.

— Есть! — счастливо козырнула она и побежала раздавать новые приказы только что освободившимся матросам.

Ну а я снова смог уделить всё своё внимание «малышу Ральфи», который стоял рядом и внимательно наблюдал за происходящим, будто бы не понимая, куда ветер дует.

— Я должен был сперва спросить их, — сказал я, пожав плечами.

— Да. Хороший капитан всегда смотрит за своими подчинёнными и примечает их рост. Я в вас не сомневался.

— Когда-то давно я не раз спрашивал у Бари, не хочет ли он уйти в свободное плавание, — припомнил я, окинув взглядом