Последний наследник Триады. Том 1 - Григорий Магарыч

скалились. Вот только… все его взмахи казались пустыми… показушными. Оттого ничем толковым не увенчались, так как через минуту таких плясок он начал уставать.

Хватаю его кисть, тяну на себя и делаю подсечку, параллельно толкая вперёд. Остаётся лишь задать направление «полёта», и парень сам своим затылком влетает в одну из кабин туалета и распластывается на белом троне.

— Никто не хочет выйти? — спросил я, но тут же ушёл от прохода в ноги Романа, ответив ударом по шейному позвонку. Тот осёкся, свалился на кафель и обхватил обеими руками шею. — Можете снять пиджаки, чтобы не пачкать их кровью. Я дам время, не стану вас трогать.

Эд, выходя из туалета, скинул свой мокрый пиджак на пол и выставил руки в позе боксёра. Выбросил двоечку в воздух, сделал шаг и хорошенько зацепил меня в плечо — так, что в моих глазах заискрилось. Вот только через миг он получил коленом в пах, согнулся пополам и не успел отразить увесистый подзатыльник, который повалил его на колено.

Больно.

— П-подонок! — парнишка всеми силами сдерживал слёзы; говорил прерывисто. — Я позвоню отцу, грязный ты нищеброд, и он живого места… от тебя… не оставит!

— Звони, но будь готов объяснить отцу, почему ты и сироту задеть не можешь.

— Мерзавец! — он попытался укусить мою лодыжку, но был перехвачен за модную шевелюру. — Отпусти!

— Ты можешь выйти, оставив мне половину всех денег, что у тебя есть.

— Ладно, забирай! — первым вызвался Миха, который получил травму рёберных хрящей. Дышал парень с трудом. Он вытащил из кармана кошелёк, пересчитал деньги и вручил мне четыре сотни рублей.

— Ты свободен, — я приоткрыл дверь и позволил ему выйти. — Теперь вы.

— Подавись, ублюдок! — Роман отдал мне чуть меньше — около двух сотен.

И тоже вышел.

— Вот и бросили тебя твои дружки, — я посмотрел на того, кого держал за волосы. — Все деньги, что у тебя есть. Делить на два умеешь?

— Умею, — процедил он и, стоя на коленях, выдал мне тысячу. А затем я позволил ему встать и, похрамывая на одну ногу, выйти из туалета.

Дверь за моей спиной закрылась. Я присвистнул, пересчитывая деньги.

— Ух, Даркар, а вы подлец. Забираете деньги у богатых… — моя рука открыла дверь уборной. — И отдаёте их бедным.

А теперь можно и насладиться яствами этого мира. Начну я, пожалуй, со школьной столовой, ибо конфликт с подростками закончился даже раньше, чем я ожидал. Возможно, моё предложение для парней было слишком заманчивым, чтобы губить за какие-то гроши своё здоровье. Притом никто ничего не видел, а что может быть более приятным быть униженным не на глазах у всех?

Набрав вкусной еды, я присел за стол, осторожно взял тарелочку супа в руки и поблагодарил первых людей Триады за то, что дали мне второй шанс насладиться вкусной пищей. Сколько я не ел того, что приятно вкусовым рецепторам? Десять лет?

В общем, смаковать я начал с жаренной курочки, которую макал в соус барбекю.

— Привет, Кость, можно я присяду? — неожиданно прозвучало за спиной. Я осторожно оглянулся и стал жевать чуть медленнее. Как оказалось, ко мне подошёл тот самый парнишка, который был вынужден отдать мне своего слоника.

— Ты? Не боишься, что засмеют? — усмехнулся я, снова кусая жареную ножку. — Утром ты побоялся говорить со мной.

— Не засмеют, Кость. Теперь не засмеют. Иначе расскажу девчонкам, что произошло между вами в туалете, — ехидно улыбнулся тот, продолжая стоять с подносом в руках. — Я был в последней кабинке, которую парни так и не выломали. И мне было очень страшно, честно. Извини меня за то, что было утром. Пожалуйста.

Я поджал губы. Не проверить кабинки туалета и начать операцию по избиению парней? Этому поступку не может быть оправданий. Я совершил глупую и даже детскую ошибку. С такими проколами я могу хорошенько влипнуть.

Я кивнул, убрал сумку к себе ближе и позволил парню сесть рядом. Кроме меня за этим столиком никто не обедал, поэтому места было много. Одноклассники не стали садиться рядом, лишь прошли мимо и расселись отдельно, со словами вроде «откуда у тебя деньги на еду, нищеброд?».

Вот только никто не знал, что ел я на деньги им подобных.

— Можно вопрос? — парнишка напомнил о себе, одёрнув меня от приятных мыслей.

— Спрафивай, — буркнул я с набитым ртом.

— Я один из немногих, кто над тобой никогда не шутил и не издевался раньше, — начал он. — Не мог бы ты сказать им, что я твой друг?

— Нет.

— Но почему? Я же извинился.

Я приподнял бровь, скосив глаза на парнишку, молча проглотил мясо — и пожал плечами.

— Ты не заслуживаешь. Слишком самонадеян. Стараешься возвысить себя за счёт бедных. Гнильца в тебе видна невооружённым взглядом. Мне продолжать?

— Не нужно, — вздохнул он. — Блин. А ты попроси что-нибудь взамен.

— Хочу школьную форму, которую носят аристо, — осведомил я.

— Ты знаешь, сколько она стоит⁈ — изумился он. — Больше двадцати тысяч! Моя форма выполнена из шёлка, а также из…

— Я всё сказал, — буркнул я. — Это мои условия.

Парень задумчиво поглядел на меня, отвёл глаза и покачал головой.

— А если достану тебе такую, как у меня, будешь моим другом? — наконец подал он голос. — Меня не особо волнует, что про тебя говорят одноклассники. Я не считаю тебя грязным и нищим.

Я усмехнулся.

— На данный момент я богаче каждого из вас.

— Вот и я о том же, — улыбнулся парнишка. — Теперь ты не нищеброд. Я, кстати, Кирилл. Кирилл Дубровый.

Мои брови еле заметно поползли на лоб.

— А усадьба Дубровых… — осторожно начал я.

— Да, усадьба принадлежит моему роду, — улыбнулся Кирилл. — Я там редко бываю, в районе нет друзей, но вот родители туда катаются часто. А откуда ты о ней знаешь?

— Собираюсь ограбить, — серьёзно отозвался я, а затем натянул кривую улыбку. — Шутка.

— А-а-а… шу-у-утка… — протянул он, неестественно усмехнувшись. — Хе-хе-е, смешно! Я уже подумал, ты серьёзно. Поди в газете вычитал о ней?

— Ну да. Точно. В газете, — я поднялся со стула с подносом. — Когда форма будет готова?

— Эм… — задумался он. — Ну… наверное, после выходных. Завтра суббота, а к понедельнику всё будет готово.

— Сдержи слово, господин Дубровый, иначе заберу твою.

— Х-хорошо. Понял.

— До встречи.

* * *

Из школы я возвращался с полными пакетами еды.

Знал, что помощь бездомным — лучшая инвестиция в своё будущее развитие. Окружающие люди за две недели привыкли ко мне как к человеку, за которым нужно ухаживать. Этот же жест поставит точку — изменит взгляды и поведения людей, живущих вместе со мной.

— О-х-о-о-о… — уже знакомый седовласый член семьи встретил меня с широко раскрытыми глазами. — Это кто у нас такой добытчик? Василий Палыч, Сергей Михалыч, вы посмотрите, что наш сынок несёт!

Бездомные разом обернулись на голос Аркадия Альбертовича, а затем заострили внимание на моих пакетах. Реакция была мгновенной: Сергей Михайлович бросился в пляс, размахивая своими тощими грязными руками. Захар Матвеич тут же бросился ко мне и начал разглядывать, что у меня там в пакетах. А Василий Палыч… бросился мне в ноги и начал целовать мои запястья. По морщинистому лицу мужчины потекли слёзы.

— Ничего себе! — открылись ворота, и на меня посмотрела Лизонька. — Костя? Это всё нам⁈

Я кивнул, продолжая идти мимо сгустившихся вокруг меня стариков и детей. Даже из окон дома люди начали высовывать свои головы и издали рассматривать, что у меня в пакетах.

— Давай быстрее, пока эти гиены не растерзали тебя! — старенькая худенькая женщина протиснулась сквозь толпу бездомных и вытянула руки. — Пантелей Пантелеич, а вы говорили. Наркома-а-ан, наркома-а-ан. Смотрите, какой молодец.

— Ой, Зинаида Степановна, не только я так говорил. Вон, Захар Матвеич и вовсе его живым трупом кличал.

Я не стал вступать в споры стариков, лишь вытянул руки с целью передать продукты женщине, которая отвечала за готовку, и зашагал на территорию нашего пристанища, продолжая выслушивать похвалу, мольбу и благодарности людей в свой адрес.

— Костя? — удивлённый голос Екатерины одёрнул меня у порога моей комнаты. — Откуда? Я же просила, чтобы ты в «Пегас» без меня не ходил.

— С чего ты взяла, что я был там?

— Тогда… откуда? — хлопнула она глазами. — Продукты? По правилам нашей семьи, даже если ты и нашёл деньги, сначала ты должен был предупредить…

Я шагнул в упор к Екатерине, слегка приобнял её за талию и прошептал на ухо:

— Когда же ты поймёшь, милая, что плевал я на твои правила? — говорил я с улыбкой на лице. — У меня