Осокин Д.С. Небесные жены луговых мари - Денис Осокин

семь кусков земли вырезанные семью лопатами подняты нами за волосы положены на телегу э-э-э-э теперь поедем э-э э-э теперь помолчим-ка поедем и помолчим. сорок горстей земли подняты на дороге двадцать горстей земли подняты с десяти могил э-э-э-э теперь поя поедем э-э-э-э теперь поем едем и поем. красивого мужчину закопаем по пояс красивого мужчину с большим х.. на вершине холма, высокого мужчину закапываем по шею на спуске холма э-э на спуске одна голова торчит и земля во рту. мальчика с девочкой приведем в овраг закопаем вниз головами только ноги торчат э-э помогай земля. всю ночь будем ездить всю ночь хлебом тебя кормить пивом поить людей оставлять всю ночь по кривым дорогам э-э помогай земля помогай. целовать будем черную грудь пока губы не изотрем целовать будем до самого села. э-э-э-э теперь приехали. семь кусков земли-поля за волосы во дворах обтрясем. сорок горстей земли-дороги под большую березу высыпем, двадцать горстей земли-могилы разделим промеж собой положим за иконы русскому богу. с этой молитвы начинается рабочий день в народном комиссариате земледелия.

это тир — друзья. приходите — здесь весело. можно с девушкой или с двумя — посмеяться, отдохнуть, заработать денег. и поесть мороженое. и купить канарейку. там стоит пугало с погонами белогвардейца — стреляйте в него и получайте свои деньги: всё зависит от вашей меткости. красным командирам сюда вход закрыт. ведь они свалят пугало с шеста при первых же выстрелах. что же им всем давать миллион? у красных командиров и так хватает денег. в наркомате финансов больше любят молодежь. и музыка там играет. а влюбленным парочкам дарят котят.

народный комиссариат почт и телеграфа соединяет — старушку и сына, кокшайск и киргизию, молоко и землю, белоголового ванюшку с его престарелыми сестрами, егора-утопленника и юлию-дочь, березу — божью ногу и луну — ночной глаз, пчелу и мальчика, цветы и красноармейцев, коня с деревом. ангелы проявляют повышенный интерес к наркомпочтелю. барышни наркомпочтеля звонящие серафимам вызывают у ангелов искреннюю зависть. ‘серафимы так немногословны, у этих барышень красивые юбки, они думают о мужчинах’. — говорят ангелы. да они правы — эти барышни думают только об одном, любят только одно неприличное слово и твердят его про себя постоянно в рабочее время допуская от этого досадные ошибки в срочных сообщениях, а звонят куда попросят — им не трудно. у ангелов к барышням всегда много маленьких просьб личного характера. иные же бестелесные — дети тополя — очистившиеся от земли — хотят еще большего от наркомпочтеля и осаждают его учреждения всецело в рабочие дни и даже ночью: когда никого нет а сами они не в силах что-либо сделать.

1

в народном комиссариате по военным делам вас — естественно — сразу застрелят. подниметесь по крыльцу, переступите через порог, скажете ‘здравствуйте’ и получите пулю в лоб. а что — все правильно — чего вы еще хотели? сюда идут одни самоубийцы оставляя в домах записки ‘пошел в наркомвоен. никого не виню’ или наоборот ‘это вы виноваты катенька — будьте прокляты, сука’.

2

главные приметы народного комиссариата по военным делам — живые цветы растущие и разбросанные повсюду и чудесный оркестр играющий балканскую музыку где-то наверху. оркестра никто не видел но слышали все — в любом из углов-кабинетов в любое время дня и ночи. и кто-то поет под него — хор не хор но как хорошо — боже мой, давайте подпрыгнем. танцевать — вот главное слово, танцевать опьяненным цветами и румынскими дойнами, с красным бантом на рукаве, песнями о вещих снах стояна — красавца из сливена, плачами македонцев. что такое красная армия? — это медная труба и сломанный органиструм, под ногами синие холмы, смерть любуется и глядит в бинокль — гарантирует нашу победу, она просто чудо — и никого не обидит, у нее за поясом свежие бинты. мы еще напишем о красной армии мистический трактат, мы еще сочтем всех ее бойцов имеющих небесное происхождение. они идут сюда толпами, принимают присягу, разбирают оружие — потому что наркомвоендел сделал эту войну черногорской уличной свадьбой где поют о невесте-анне полетевшей над городом подглядеть как моется жених; где мужчины снимают штаны и стреляют из ружей для устрашения демонов залезая при этом на столы; жены визгами встречают выстрелы. наши командиры оборачиваются птицами, наши лошади говорят; когда мы уходили от здания наркомвоена нам играли и пели о боснии.

народный комиссариат государственного контроля — оптический центр республики. два мощных телескопа установлены в главном здании в москве — а в загородной местности имеется обсерватория принадлежащая наркомконтролю. у каждого работника на ремне в футляре — подзорная труба. гигантское количество окон позволяет им глядеть с утра до вечера во все стороны света. перископы, микроскопы, лупы, бинокли, даже закопченные стекла — на каждом столе и подоконнике. стекла-то зачем? — а вот любят здесь просто так поглядеть на солнце — нарком ругается и топчет стекла ногами, грозит увольнением но по ночам улыбаясь рассказывает жене о странностях своего коллектива, сеть магазинов ‘оптика’ курируемых наркомконтролем разбросана по стране от кронштадта до николаевска-на-амуре — кроме приборов названных выше здесь продаются очки (пенсне и монокли — хлам для буржуев — их разумеется нет). штат окулистов — лучших на материке — трудится что есть сил. они поправят вам зрение, вставят глаза если вместо них — бордовые впадины во дворе наркомконтроля — железная труба: ржавая но работает — диаметром в метр — уходит в землю на большую глубину. труба называется ‘уховертка’. дежурный по ней прикладывает ухо к отверстию чтобы слышать что происходит внизу. вечером докладывает наркому: карлики веселятся, земляной олень трубит, крот заблудился и плачет.

народный комиссариат иностранных дел — место где люди прощаются друг с другом. только расставания. пахнет перронами, паровозным маслом, утренней гарью чугунных путей: это специально в наркоминдел натащили старые шпалы и расставили по углам. боже — мы не романтики — но что за комок вырастает в горле как только мы сюда заходим? тоска — дорогие — тоска. головная боль. курение — как ижорская песня — бесконечная и печальная. тот кто уезжает — не обязательно едет за границу. бывает что и туда, так уж назвали — наркоминдел. это не вокзал — это дом свиданий: все стоят, обнимаются, шепчутся. вот студент провожает друга: тот уезжает в ургу — в руках держит два сачка и чемоданчик — в нем всё для распяливания бабочек. вот обворожительные близняшки с открытыми грудками провожают брата. зачем они обнажили грудь? наверно это какой-то обряд. вот аничка провожает валю — держит в зубах капсулу с атропином: как только валя выйдет из наркомата — аничка стиснет зубы: а валя всего-то едет из москвы в казань. вот полина провожает ангела. ангел кусает полине ухо — и видно как у него оттопыриваются штаны.

1

н-да хорошо придумано — и народный и комисссариат да еще по морским делам. а на деле — оплот педерастии похлеще всех лондонских и берлинских заведений для мужчин вместе взятых. сюда приходят матросы с покатившимися глазами чтобы совокупляться друг с другом. они поют ‘яблочко’ и раздеваются в танце — целуются — бьют бутылки. они бреют друг другу ноги — бросаются в лестничные пролеты — интрига на интриге — слезы текут рекой. иные кричат от боли, иные аплодируют, не будем перечислять всего что здесь творится, лучше с улицы грохнем им камень в окно.

2

посередине озера воже в двухстах километрах на север от вологды на якорях стоит дебаркадер — здравствуй нкмд. наш деревянный челн наконец-то доплыл — мы лезем наверх по веревочной лестнице. до чего же флотские рады гостю. нам тоже отлично знакома эта прокуренная зала со столиками и пианино, внутри которой мы оказались. и кельнерши нам знакомы — и сами они улыбаются — знают что нужно нести. несите подруги несите — водку и вяленого сига, салат из водорослей и кофе. кельнерши все в тельняшках на голое тело и босиком, ноги у них очень полные. электричество мигает, руки устали грести и теперь гудят, мы качаемся на волнах огромного озера. щурим глаза, в углу видим столик наркома — его приказов ждут корабли, голос этого человека — колыбельная для утопленников, в воде живет много тварей — и наш морской комиссар посылает их проглатывать миноносцы и крейсеры антанты, он мало спит, он женат на рыбе, и сам хотел бы быть рыбой — просил об этом председателя рвср, сонный сидит, шевелит губами, мы думаем о своем уважении к этому новому ахто — царю потоков без зеленой бороды; кельнерши доступны — но сейчас нам хочется спать; мы тянем улыбку представляя как наверху по периметру дебаркадера мочатся в воду нетрезвые краснофлотцы; рука упала — мы спим. ночь кончается с утра будет пасмурно будет тихо — утром нам возвращаться на берег — и серебристая жена наркома поплывет впереди.