Быть любимой - Эми Лорин

— Боюсь, это я помешала ему.

— Что ты хочешь сказать? — изумилась Кэтрин.

— Ну ладно, Кэйт, не надо! — ответила Мэри. — Джеймс просто тает, когда он с тобой. Было совершенно ясно, что он мечтает остаться с тобой наедине. — Многозначительно помолчав минуту, она добавила: — На твоем месте я была бы поосторожнее, детка.

— Боже мой, — простонала Кэтрин, откидываясь в кресле. — Я пыталась уверить себя, что это только мое воображение, но если и ты видишь это… А ты не думаешь, что с его стороны это просто сочувствие?

— Нет, Кэйт, не думаю, — покачала головой Мэри. — Как бы мне ни хотелось так думать. Или я ничего не понимаю в сердечных делах, или Джеймс по уши влюблен в тебя!

— Только этого мне и не хватало! — Голос Кэтрин звучал подавленно. — Я не могу справиться даже со своими теперешними проблемами, а мне подбрасывают еще одну! Мэри, ну что же мне делать?

Это был первый раз, когда Кэтрин потеряла самообладание в присутствии подруги, и Мэри встревожилась. Успокаивающе похлопав Кэтрин по руке, она сказала со всей возможной твердостью:

— Не волнуйся, Кэйт. Во-первых, это проблема Джеймса, а не твоя. И если ты постараешься не оставаться с ним наедине, то, что он чувствует — или думает, что чувствует, — может когда-нибудь пройти.

Кэтрин уже открыла рот, чтобы возразить, но Мэри уверенно продолжала:

— Во-вторых, я считаю, что нужно уехать в Филадельфию раньше, чем мы собирались. Как можно раньше, сразу после того, как приедет гостья Бет. Ты раздуваешь свои проблемы до немыслимых размеров, детка.

— Но, Мэри…

— Да нет, Кэйт, я же не говорю, что это выдуманные проблемы. Я знаю, что они вполне реальные. Но я хочу сказать, что тебе надо уехать ненадолго из этого дома. Тебе здесь просто нечем заняться. У тебя слишком много свободного времени. Вот ты и зациклилась на своих проблемах, прокручивая их в голове до бесконечности, пока они не стали казаться тебе огромными. Что тебе нужно, так это общаться с людьми, делать дела, смеяться, разговаривать. — Ее взгляд стал задумчивым. — Интересно, Кэйт, ты хоть представляешь, сколько времени ты не смеялась? Я имею в виду настоящий, радостный смех.

Кэтрин смотрела на нее с удивлением.

— Не знаю. Последнее время у меня как-то не было причин смеяться. И кроме того, я все время говорю себе, что очутилась в подобном положении по своей воле, а значит, не могу никого винить, а это тоже не способствует веселому настроению.

— Ну положим, это слабое утешение, — последовал уверенный ответ.

— Мы должны остаться на званый обед в субботу. Но поскольку Бет не потрудилась поставить меня в известность о своих дальнейших планах, то я не вижу причины, почему бы нам не уехать в понедельник.

Мэри согласно кивнула, но все-таки тихо спросила:

— А Мэт?

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Ну конечно, Мэт! Проклятье! Не знаю, Мэри. Не имею ни малейшего представления, останется ли он дома, когда приедет. Придется, видимо, поступать по обстоятельствам.

Мэри усмехнулась.

— Предупреди меня за час до отъезда, и мы с Джонни будем готовы минута в минуту.

На следующий день Кэтрин, Мэри и Джеймс пили утренний кофе в гостиной, когда Бет ввела в комнату Диди. Гостья была хороша собой. От серебристо-белокурой головки до кончиков итальянских туфелек Диди была красива холодной хрупкой красотой. Небольшая, изящная, с кожей белой и гладкой, как фарфор. От нее так и веяло богатством, довольством. Бет представила подругу домашним.

Кэтрин, старательно улыбаясь, почувствовала, как в ней поднимается необъяснимое раздражение. Карие, словно у оленя, глаза Диди стали колючими, когда она оглядывала Кэтрин с головы до ног. Кэтрин поняла — ее мгновенно взвесили, оценили и отбросили, как нечто несущественное.

Неловкую паузу прервал Джеймс. Он обнял Диди за плечи, чмокнул в щеку и проговорил:

— Ты стала еще красивее. Признавайся, сколько разбитых сердец ты оставила в Европе?

Диди рассмеялась, и низкий тембр ее голоса, так не соответствующий хрупкой фигурке, поразил Кэтрин.

— Я не собираюсь признаваться! Как приятно опять тебя увидеть, Джеймс. — Затем, слегка подняв брови, она добавила: — Не рассказывай мне, что босс дал тебе выходной в честь моего приезда.

Джеймс весело рассмеялся, на его лице появилось заговорщицкое выражение, и он сказал, понизив голос:

— Ну, ты же знаешь, когда кошки нет поблизости, мыши могут…

Лицо Диди едва заметно напряглось, она повернулась к Бет.

— Мэта нет?

Кэтрин внутренне сжалась и заметила, что и Мэри выпрямилась в своем кресле. Что-то такое было в тоне Диди… Но что?

— Ты же знаешь Мэта, — мягко ответила Бет. — Он возвращается домой только затем, чтобы перепаковать свой чемодан. Но я ожидаю его с минуты на минуту.

Слова Бет неприятно поразили Кэтрин. «Я ожидаю». Не «мы ожидаем». Сжав кулаки, ощущая себя лишней в этом доме, Кэтрин сидела неподвижно и чувствовала, как по лицу разливается бледность от слов, произнесенных Диди.

— Кто-нибудь должен наконец убедить его переложить часть своей ответственности на помощников. Уж я бы сумела это сделать!

Кэтрин застыла. Она прекрасно поняла, кого имеет в виду Диди. Всего несколькими словами Диди буквально уничтожила ее. Кэтрин постаралась овладеть собой и скрыть возмущение. Как она смеет? По какому праву эта китайская кукла делает подобные замечания в собственном доме Кэтрин? Но тут Кэтрин вынуждена была поправить себя. Этот дом не принадлежал ей. Это был дом Мэта. В его отсутствие Бет была здесь полновластной хозяйкой. Кэтрин нисколько не сомневалась, что Диди прекрасно осведомлена о положении вещей.

— Не могу себе представить, чтобы кто-либо мог учить Мэта, как вести дела. — Голос Джеймса был спокойным, но глаза смотрели сурово.

— Ну, способы-то всегда есть, — с многозначительной усмешкой протянула Диди, подняв бровь.

Глядя на подругу с восхищением, Бет увела ее посмотреть приготовленную комнату.

Кэтрин неподвижно сидела, глядя им вслед. Зачем Диди затеяла весь этот разговор? Что она имела в виду?

Мягкий голос Джеймса прервал ее мысли:

— Не обращай внимания на Диди, Кэтрин. Она так часто и подолгу бывала здесь, что почти стала членом нашей семьи и, видно, решила, что ей позволено говорить все что угодно.

Кэтрин обернулась к Джеймсу, но прежде, чем она успела ответить, вмешалась Мэри.

— Я всегда знала, что непомерное самомнение может вызвать лишь презрение, — сказала она сухо. С этими словами она поднялась и вышла, успев сказать, не оборачиваясь: — Сегодня я еще раз убедилась в этом.