Разбудить смерть - Джон Карр

Девушка не покачнулась, не сделала драматического жеста, но ее глаза вдруг подозрительно заблестели. Стало ясно, что она вот-вот заплачет. Хэдли смутился и обратился к Дэну:

– А вам не показалось странным, что служащий нес банные полотенца? Разве это не работа горничной?

– Понятия не имею, чья это работа, – отрезал Дэн. – Разумеется, мне это не показалось странным, даже если бы я обращал внимание на все эти тонкости. У нас в Южной Африке вряд ли найдешь в отеле девушку-горничную. Все работы исполняют бои – в основном индийцы. Сейчас я понимаю, что такое довольно необычно, но почему это должно было поразить меня в тот ночной час?

– Вы можете как-то описать мужчину? Он был высоким или низкорослым? Толстым, худым?

– Да так, ничем не примечательный человек.

В разговор вмешался Хардвик. Все это время он стоял в стороне от группы, но выглядел таким серьезным и таким надежным, что Дэн повернулся к нему, будто собирался пожать ему руку.

– Вы говорите об униформе, – медленно сказал управляющий. – Какая на нем была форма? У нас их несколько.

Хэдли круто обернулся к нему:

– Я как раз хотел об этом спросить. Прежде всего, какие у вас здесь приняты униформы?

– Как я уже вам сказал, для ночного времени их немного. В дневное время выбор больше. Но если речь идет о поздней ночи, у нас только три категории служащих, которые носят форму. Остальные, от диспетчера до слуг, в это время уже уходят со службы. Прежде всего, остаются ночной портье Биллингс и четыре его помощника, младшие портье. Во-вторых, два лифтера. И в-третьих, двое служащих в гостиной. Их обязанность – подавать напитки поздним гостям. Вот и все.

– И что же?

– Портье, – Хардвик прикрыл глаза, видимо, чтобы лучше представить себе его облачение, – носит короткую куртку, наподобие двубортного сюртука, с серебряными пуговицами, черным галстуком и красными кантами на обшлагах и отложном воротнике. Четверо младших портье носят двубортную куртку с такими же красными кантами, отложным воротником и черные галстуки-самовязы. Форма лифтеров – короткая однобортная куртка с воротничком стойкой, серебряные пуговицы, на плечах – эполеты. Служащие в гостиной одеваются в синие фраки с красными кантами и с серебряными пуговицами. Но чтобы они были наверху…

– Понятия не имел, что их так много, – проворчал Дэн. – Это затрудняет дело. Если я начну думать и припоминать, я только введу вас в заблуждение. Помню куртку и пуговицы – только в этом я могу поклясться. Пуговицы виднелись из-под груды полотенец.

Хэдли хмуро поглядел в блокнот.

– Но вы можете хотя бы сказать о куртке – длинная или короткая? И какой воротник – отложной или стоячий?

– Воротника я не видел. Куртка вроде бы короткая. Но настаивать на этом я бы не стал.

Хардвик проявил внезапную запальчивость:

– Дело хуже, чем вы думаете! Я должен сказать вам, начальник полиции, кое-что еще, хотя это не очень вам поможет. Несколько лет назад у нас работал младший портье. Он оказался вором, и таким ловким и хитрым! Его способ обкрадывания гостей отеля был почти идеальным. Как обычно, он обслуживал два этажа. В середине ночи поднимался наверх, якобы на вызов из номера или осмотреть этажи, как они часто и делают. Где-нибудь наверху портье прятал пижаму, шлепанцы, а иногда халат. Он натягивал пижаму поверх униформы. Естественно, у вора была отмычка от всех номеров. Поэтому он просто проникал в комнату и брал там все, что хотел. Если хозяин номера просыпался, у него был великолепный предлог, который всегда срабатывал: «О, простите, я попал не в свой номер!» В любом случае его принимали за постояльца гостиницы, и, если видели выходящим из комнаты или идущим по коридору, это ни у кого не вызывало подозрений. Его считали просто гостем, который направляется в туалет или куда там еще. Когда обнаруживалась кража, естественно, подозревали неизвестного постояльца. Так вот, он проделывал этот фокус, пока один из гостей не отказался принимать его извинения и не схватил злоумышленника. – Хардвик помолчал. – Нет, – твердо сказал он, – пожалуйста, не думайте, что вы попали в какой-то воровской притон, но я подумал, что должен об этом рассказать. Именно из-за этого мошенника мне и пришлось повесить в каждом номере предупреждения: «Пожалуйста, запирайте дверь на задвижку».

Франсин приняла вызов – если только это был вызов.

– Мне кажется, – ровным тоном произнесла она, – напрашивается вывод: если служащий мог нарядиться в гостя, следовательно, и гость мог надеть одежду служащего.

В комнате нависла гнетущая тишина.

– Прошу прощения, мисс Форбс, – не сразу отозвался Хардвик, – честно говоря, я об этом не думал. Я… гм… просто упомянул о неприятном и досадном для нас инциденте. Во всяком случае, я могу проверить, что делал прошедшей ночью каждый из этих людей.

– Вы можете заняться этим безотлагательно, – предложил Хэдли и решительно поднялся с кресла. – А мы тем временем пойдем осмотрим тело. Один вопрос. Вы говорили об отмычках. Значит, во всех номерах одинаковые замки?

– Не совсем. Замки очень сложны и разнообразны. Как правило, каждой горничной выделяется несколько номеров – обычно двенадцать, хотя бывает и меньше. У нее есть один ключ, который подходит ко всем номерам, что находятся в ее ведении. И в каждой группе номеров разные замки. Тип замка может повторяться в различных частях гостиницы, но при этом их комбинаций – около двадцати. Младший портье имеет ключ, который отпирает все двери на его двух этажах; и так далее. У меня отмычка ко всем комнатам. Но мы ввели новое дополнение – общее правило не распространяется на верхний этаж. Здесь мы пошли на эксперимент, может и не очень удачный, установив в каждом номере цилиндрический замок, который не имеет аналога. Это доставляет нам в сто раз больше трудностей и часто причиняет проблемы, зато для постороннего абсолютно невозможно открыть даже кладовку для белья.

– Благодарю вас. Тогда отправимся в 707-й номер. Пойдемте с нами, мистер Кент. – Хэдли обернулся к Франсин и Дэну: – Вы будете ждать нас здесь или вернетесь в свои комнаты?

Вместо ответа, Франсин прошла к стулу, который недавно игнорировала, и демонстративно уселась. Дэн укоризненно сказал, что они останутся.

В коридорах было очень тепло, но порой сюда врывались струи холодного воздуха из оставленных открытыми окон и поднятых люков в стеклянной крыше. Открытые окна давали возможность бросить взгляд внутрь гостиницы. В вентиляционной шахте раздавался смутный шум голосов. Слышалось позвякивание тарелок и жужжание пылесосов, за окнами двигались смутные фигуры людей. Кент по запаху определил, что на ленч будут поданы жареные цыплята. Все это оставалось внизу этаж за этажом, ведя их к современно оформленному крылу А. Трое мужчин с замыкающим эту немногочисленную профессию сержантом Беттсом разглядывали широкий коридор с его яркой стенной росписью и светильниками из матового стекла.

– Ну? – нетерпеливо спросил Хэдли.

– Я нашел ключ к загадке Хэдли, – серьезно ответил доктор Фелл. – И посвящу вас в тайну. Этот призрак неправильный!

– Отлично, – язвительно заметил Хэдли. – Я все думал, когда это начнется. Ну, выкладывайте дальше!

– Нет, я серьезно. Для убийцы намеренно одеться в форму служащего гостиницы – неправильно; и следовательно, я говорю – следовательно, это что-то означает.

– Полагаю, вы не рассматривали поразительную версию о том, что убийца надевал форму служащего отеля именно потому, что он и есть служащий отеля?

– Может быть. Но я хотел бы подчеркнуть, – доктор дернул Хэдли за рукав, – что в таком случае дело еще хуже. Тогда мы имеем опасность, которая буквально выглядывает из-за угла и подстерегает всю группу друзей Рипера, включая его самого. Далее. Опасность может быть пугающей, а может, и нет. Но если бы ей не была присуща угроза, она не имела бы смысла. В первом случае сцена убийства представляла собой уединенный дом рядом с кладбищем в Сассексе – сцена, присущая типу скрытой опасности, за исключением служащего отеля, в полной экипировке идущего по коридору с подносом для писем. Учитывая случившееся в гостинице, мы не можем списать случай в Норфилде на случайное совпадение или простую галлюцинацию мертвецки пьяного человека.

Понимаете, оба убийства совершены или действительно служащим отеля, или кем-либо из друзей Рипера, одевшимся в ливрею. Но если это был служащий, зачем он облачился в рабочую форму, чтобы бродить по деревенскому дому в Сассексе среди ночи? А если верно второе предположение, почему вообще кто-то из приятелей Рипера надевает этот странный маскарадный костюм?

– Постойте-ка! – встревоженно возразил Хэдли. – Уж не сделали ли вы заключение по обоим случаям? Сдается мне, вас одолевает навязчивая мысль о двойном убийстве в фантастическом костюме. Допустим, то, о чем рассказал Беллоуз в Норфилде, – чистая галлюцинация. Допустим, что служащий с полотенцами был безобидным членом персонала гостиницы, которому каким-то образом удалось подняться на верхний этаж незамеченным… – Хэдли замолчал, потому что сам себя не мог в этом убедить. Но он был упрямым в том, что касалось принципиально важных вещей. – Я хочу сказать, что у нас нет ни малейшего доказательства, что мистер или миссис Кент убиты человеком, одетым в униформу. Это кажется возможным, но где доказательства?