Галактика М-33, туманность Андромеды - Альфред Ван Вогт

Все, кроме троих, подняли руки. Воздержались Корита, фон Гроссен и Маккэнн. Чуть позднее Гроувнор увидел, что не поднял руки и капитан Лич, стоявший рядом с Кентом.

Гроувнор обратился к нему:

— Капитан Лич, сейчас настал именно тот момент, когда вы, опираясь на конституционное право, можете требовать контроля над кораблем. Опасность очевидна.

— Мистер Гроувнор, я непременно сделал бы это, если бы видел врага, — медленно ответил капитан. — А так я могу действовать только руководствуясь советом ученых, экспертов.

— На борту корабля есть только один такой эксперт, — холодно заявил Гроувнор. — Остальные — всего лишь горстка дилетантов, которые барахтаются на поверхности моря фактов.

Заявление Гроувнора, казалось, ошеломило большинство в зале. В первый момент послышались возмущенные выкрики, но вскоре все погрузились в мрачное молчание.

— Мистер Гроувнор, я не могу разделить ваше голословное утверждение, — сказал капитан Лич.

— Теперь вы знаете истинное мнение о нас с вами этого человека, — не удержался от ехидства Кент.

Он, по-видимому, не воспринял слова Гроувнора, как оскорбления в собственный адрес и адрес ученых, забыл и о том, что как исполняющий обязанности директора должен поддерживать атмосферу корректности и вежливости.

Мидер, руководитель отдела ботаники, сердито напомнил ему:

— Мистер Кент, не понимаю, как вы можете оставить без внимания подобные оскорбления.

— Все это верно, — согласился Гроувнор, — отстаивайте свои права. Пусть вся Вселенная на краю гибели, зато удовлетворите свое чувство собственного достоинства.

Впервые с тревогой в голосе заговорил Маккэнн.

— Мистер Корита, — обратился он к археологу, — если существует цивилизация, которую описал Гроувнор, то как она согласуется с цикличностью истории?

— Боюсь, никак, — покачал головой японец. — Можно постулировать примитивные формы жизни, — он оглядел аудиторию. — Меня гораздо больше огорчило то, что мои друзья и коллеги своим поведением подтвердили правильность теории циклического развития: им доставляет удовольствие нанести поражение человеку, который вселил в нас тревогу из-за обширности своих знаний. А этот человек, решив, что он преуспел больше других, позволил себе проявить эгоманию, — он с упреком посмотрел на изображение Гроувнора. — Мистер Гроувнор, ваше заявление разочаровало меня.

— Мистер Корита, — с горечью ответил Гроувнор, — если бы я избрал другую линию поведения, то, уверяю вас, я не имел бы чести выступить перед высокочтимыми мною джентльменами, многими из которых я искренне восхищаюсь.

— А я убежден, — сказал Корита, — что члены экспедиции сделают все необходимое, даже невзирая на личные жертвы.

— В это трудно поверить, — возразил Гроувнор. — Необходимость оставаться в космосе лишних пять лет во многом определила их выбор. Признаю, это жестокая необходимость, но другого выбора, уверяю вас, у нас просто нет, — голос его стал жестче: — По правде говоря, я ожидал подобного результата и готовился к нему. Джентльмены, вы вынудили меня к акциям, о которых, уверяю вас, я сожалею больше, чем мог бы выразить это словами. Выслушайте меня внимательно. Вот мой ультиматум.

— Ультиматум?! — воскликнул, вдруг побледнев, Кент.

Гроувнор не обратил на него внимания.

— Если к десяти часам завтрашнего дня вы не примете мой проект, я беру в свои руки управление кораблем. Каждый, кто находится на борту корабля, будет делать то, что я прикажу, хочет он того или не хочет. Я, естественно, подумал и о том, что ученые постараются использовать свои знания, чтобы помешать мне. Но любое сопротивление будет тщетным.

Поднявшаяся тут буря восклицаний и ругательств еще продолжалась, когда Гроувнор отключил связь.

Прошло около часа после совещания, когда Гроувнора вызвал Маккэнн.

— Я бы хотел подняться к вам, — сказал геолог.

— Давайте, — весело пригласил Гроувнор.

Лицо Маккэнна выразило сомнение.

— Коридор-то вы, наверно, заминировали?

— Ну-у-у, предположим, что-то в этом духе, — согласился Гроувнор. — Но вас это не должно тревожить.

— А если я иду к вам с тайным намерением вас убить?

— Здесь, в моих помещениях, — с уверенностью, которую должны были почувствовать все, кто слышал его, проговорил Гроувнор, — вам не удастся сделать этого даже дубинкой.

Маккэнн с сомнением хмыкнул.

— Я сейчас поднимусь к вам, — все же сказал он и выключил связь.

Вероятно, он находился где-то поблизости, потому что не прошло и минуты, как спрятанные в коридоре детекторы известили о его приближении. А вот его плечи и голова показались на экране коммуникатора, и главное реле переключилось на исходную позицию — сработало автоматическое оборонительное устройство. Гроувнор вручную отключил его.

Через несколько секунд в дверях появился Маккэнн; потоптавшись у порога, он заявил:

— Несмотря на ваши уверения, у меня все время было ощущение, будто на меня направлены дула орудий. Но я при этом ничего подобного не заметил, — он впился в Гроувнора испытующим взглядом. — Уж не блефуете ли вы?

Гроувнор медленно проговорил:

— Я и сам немного обеспокоен, Дон, вы поколебали мою веру в вашу добропорядочность. Честно говоря, я не ожидал, что вы придете сюда с бомбой.

— Я — с бомбой? — Маккэнн растерялся. — Если ваши приборы показали… — Он замолчал, снял куртку и стал себя ощупывать. Вдруг движения его замедлились, лицо побледнело. Он вытащил серый предмет толщиной с вафлю и длиной около двух дюймов. — Что это? — удивленно спросил он.

— Устойчивый сплав плутония.

— Радиоактивный?!

— Нет, он не радиоактивен, по крайней мере в таком положении. Но его можно превратить в радиоактивный газ — лучом из высокочастотного передатчика. В результате мы с вами получим радиоактивные ожоги.

— Гроув, клянусь, я ничего не знал об этом!

— Вы говорили кому-нибудь, что собираетесь ко мне?

— Конечно… Весь этот отсек заблокирован.

— Другими словами, вам необходимо было получить разрешение?

— Да, у Кента.

— Прошу припомнить. При разговоре с Кентом у вас не было ощущения, что в помещении слишком жарко?

— Э… да, кажется, да. Теперь я вспомнил. Мне даже показалось, что я задыхаюсь.

— Сколько времени это продолжалось?

— Секунду, чуть больше.

— Хм, это значит, что вы пробыли без сознания минут десять, — заключил Гроувнор.

— Как? — Маккэнн хмуро посмотрел на него. — Черт меня побери… Этот негодяй подсунул мне таблетку.