Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

Не веря своим глазам, она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Они показывали четверть шестого.

Люди все еще гуляли по парку перед традиционным чаепитием. Какой длинный день! Гвен успела встать, позавтракать, едва не выйти замуж, наплакаться всласть, заснуть, проснуться и пять раз ответить отказом на просьбу тетушки спуститься к гостям, чтобы подвергнуться публичному унижению.

Как много событий вместил один-единственный день!

На глаза Гвен снова навернулись слезы. Нет, она больше никогда в жизни не заплачет! Сделав над собой усилие, она взяла себя в руки. «Перестань хныкать. Ведь ты его не любила!» — подумала она.

Томас, конечно, ей очень нравился, и Гвен надеялась, что со временем в ней проснется любовь к нему. Но плакала она не из-за того, что ей не суждено было прожить с этим человеком до конца своей жизни. Причиной ее горьких слез стало пережитое унижение. Ее предали, обманули, подставили.

Голова Гвен раскалывалась от страшной боли. Она боялась, что если выйдет к гостям, боль только усилится и станет совершенно нестерпимой.

Вздохнув, Гвен отошла от окна, и вдруг ее взгляд упал на листок бумаги, валявшийся на ковре. Гвен напрягла память и вспомнила, что это была присланная сегодня записка от ее тайного воздыхателя. Успела ли она прочесть ее, вернувшись из церкви? Ну, если записка лежала на ковре, значит, Гвен прочитала ее и в сердцах бросила на пол. Впрочем, она не могла припомнить содержания записки.

Взяв листок бумаги, Гвен уселась в большое удобное кресло. Да, она, несомненно, уже держала эту записку в руках. Вверху было размытое пятно от ее слез. Гвен сделала над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться. Слова были выведены красивым элегантным почерком. Но Гвен не обольщалась: с ее-то везением автор записки вполне мог оказаться толстым лысым женатым мужчиной с шестью детьми.

«Из опасения оскорбить Вас я не осмеливался некоторое время писать Вам, но пылкое восхищение Вами заставило меня пренебречь правилами приличия. Меня постоянно преследует один и тот же вопрос, который я и намерен задать теперь Вам: как можно не влюбиться в Вас, мисс Модсли?»

Гвен сразу же подумала, что ее воздыхателю следовало бы поговорить на эту тему с Томасом. Или, на худой конец, с лордом Трентом. Оба джентльмена могли бы со знанием дела ответить на волнующий автора записки вопрос.

Что с ней было не так? Почему ее два раза оставили с носом?!

Гвен положила письмо на колени и уставилась невидящим взором в окно. Очевидно, в ней присутствовал какой-то недостаток, какой-то дефект. Такой вывод напрашивался сам собой.

Но, несмотря на всю очевидность подобного вывода, он ничего не прояснял. Без ложной скромности она признавала, что в обществе ее считают красивой, очаровательной и относятся к ней с большой симпатией. Более того, Гвен всегда старалась вести себя прилично, неукоснительно соблюдать правила хорошего тона. Всегда! Она улыбалась в лицо обидчикам и вежливо обходилась с чванливыми матронами, которые за глаза насмехались над ее низким происхождением.

Гвен не могла позволить себе за столом лишний бокал вина, отказывалась от катания на велосипеде, поскольку считала неприличным надевать юбку с разрезом, запрещала себе петь в компании и играть в некоторые комнатные игры. Она терпела ворчунов, безропотно проглатывала светские колкости, ни на ком не срывала дурное настроение, никогда не капризничала, не перечила и не поминала имя Господа всуе. Гвен вышила тридцать носовых платочков за три недели! Она так упорно работала над ними, что ей по ночам стали сниться стежки.

И ради чего были все эти жертвы и подвиги?!

Комок подкатил к горлу Гвен. Ну что ж, раз уж у нее глаза на мокром месте, она лучше поплачет по своим родителям. Они от многого отказались ради того, чтобы обеспечить ей счастливое будущее. Они отказались даже от нее самой, отослав дочь учиться в школу в другой город. Гвен мало виделась с родными, писала домой письма и изредка ездила к родителям на праздники и каникулы. И такого общения было явно недостаточно.

Родители хотели, чтобы жизнь дочери ничем не походила на их собственную. Довольно поздно разбогатев, они утратили прежних друзей, поскольку некоторые из них стали чувствовать себя некомфортно в их обществе, а другие попытались использовать дружеские отношения в корыстных интересах. Однако, потеряв старых, родители так и не приобрели новых друзей среди состоятельных знакомых. Уж слишком несходными были их привычки, манеры, поведение и интересы.

Свою непростую судьбу они считали поучительным уроком для дочери. По их мнению, девушка из богатой семьи должна общаться исключительно с представителями высших слоев общества. Однако она не будет принята в их круг, если получит воспитание в провинциальном Лидсе, не научится говорить без акцента, распространенного в северных графствах, и не приобретет светских манер. Поэтому родители отослали Гвен в хорошую школу, привилегированное учебное заведение, а после их смерти Ричард, выполняя последнюю волю родителей, нашел семью знатного происхождения, в которой Гвен сначала проводила каникулы, а потом поселилась. Эти люди начали вывозить ее в свет.

И усилия родителей не пропали даром: Гвен имела большой успех в столичном обществе! Она изо всех сил старалась завоевать симпатии знати и влиятельных людей, и ей это в полной мере удалось.

Все в жизни Гвен складывалось на редкость удачно. Все, кроме одного досадного момента.

Из ее груди вырвался нервный смешок. Несмотря на все старания Гвен, ей никак не удавалось выйти замуж. Казалось бы, Томас был прекрасным беспроигрышным вариантом для нее! Благородный, надежный — таким виделся он Гвен. Кто бы мог подумать, что этот человек так жестоко поступит с ней?! О, бессердечный монстр!

Перед ее глазами до сих пор стояла ужасная картина: спина Томаса, спешащего к выходу из храма. Стоило ей задремать, как это видение начинало преследовать ее в полусне, как навязчивый мотивчик пошлой песенки. Он же любил ее! Гвен верила в это. Впрочем, наверное, Томас любил прежде всего не саму ее, а приданое. Но даже деньги не смогли его удержать…

Томас махнул рукой на три миллиона фунтов и бежал сломя голову из-под венца. А ведь он был беден как церковная мышь. Почему же он бросил Гвен?

Она не могла отделаться от мысли, что с ней было что-то не так.

Внезапно ее внимание привлекло собственное отражение в зеркале, и она, ахнув, зажала рот рукой. Гвен была похожа на сумасшедшую! Ее волосы растрепались, широко открытые глаза горели безумным огнем. Простое зеленое домашнее платье было измято.