Мир удивительных людей - Ирина Губаренко

…И в этих узких рамках чем способнее был человек, тем больше мучался на работе бездельем или просто плевал на свои обязанности, потом быстро совершал трудовые подвиги и цикл повторялся. Некоторые срывались с места, вырывались из времени, улетали за тысячу верст не за красивой жизнью, а за свободой, позже пытаясь вернуться, так как что со свободой делать, как с ней быть, тоже не знали…

Может быть, наши дети знают, чего хотят, а мы знали, чего не хотели?

Мне кажется, что я точно знаю, чего я хочу. Помню, сын был еще маленьким, жена пришла из магазина вся в слезах. Она пошла за молоком, а в это время в магазин привезли колбасу, началась драка, приехала милиция и стала стрелять в потолок. Страшно представить что это время может вернуться.

Причем это постоянная тема для спора с моим отцом. Он почему-то выборочно помнит как было хорошо. А то, что он почти сорок лет проработал директором проектного института, перенес четыре инфаркта, несколько выговора по партийной линии – в общем, все то, что сопровождает директора, и теперь имеет пенсне в четыреста рублей и старые «Жигули» – это он в расчет не берет. Вообще, отец у меня уникальный человек. Мать его, моя бабка, правоверная коммунистка, дед – аппаратный коммунист. И в результате получился мой папа, который всю жизнь был хозяйственником и занимался этим честно.

Поэтому, кроме того, чего я не хочу, я еще точно представляю, чего я хочу. Наверно, есть смысл строить свою жизнь так, чтобы на выходе не считать каждую копейку. Тем более что сейчас можно зарабатывать, а тогда нельзя было зарабатывать, можно было только воровать для того, чтобы жить хорошо.

…Одинаковость, никчемность и невостребованность – все в прошлом. В один прекрасный день многие почувствовали, что все что необходимо, внутри: мысли, таланты, способности, нереализованные до сих пор и поэтому кажущие ся нереальными мечтами. И отозвались на вызов истории со всей яростью накопившейся потенциальной энергии, мгновенно> перешедшей в кинетическую – энергию движения…

Наблюдая за Вашим передвижение и с одной должности не другую я удивляюсь разнообразию ваших способностей и думаю: а что впереди? Как-то не верится, что Вы остановитесь на гостиничном бизнесе…

Кстати, работа в службе сервиса – это огромная школа. Не столько бизнеса, сколько умения выстраивать отношения с людьми. Когда ты знаешь, что каждый из входящих в это здание – источник твоей зарплаты, причем немаленькой, ты и ведешь себя соответственно. И как бы ни противно было смотреть на некоторых дураков, ты понимаешь, что они твои клиенты, и разговариваешь достойно и вежливо с одной только целью: чтобы они оставили здесь свои деньги.

Ничего не понимая в гостиничном бизнесе, я точно знал, что главная задача руководителя – работать с тремя-четырьмя непосредственными подчиненными, профессионалами в своем деле, направлять их, регулировать их отношения, в конце концов сделать так, чтобы они чувствовали себя единой командой и гордились своей работой. И я думаю, что эта схема будет экстраполироваться в любую структуру, где бы я ни работал.

Для Вас так важно ощущение некой команды?

Любой человек должен быть частью команды. Пусть она не видна, но чтобы идти вперед и развиваться, нужно быть в какой-то системе. Я допускаю, что есть некие талантливые люди – в искусстве, в бизнесе, которые прорываются сами, но, учитывая российский опыт построения жизни, думаю, что это не совсем реально. К примеру, Вишневская и Растропович, звезды мировой величины, были вынуждены покинут страну, потому что не в состоянии были в одиночку сломать эту дубовую систему. Намного проще в ней быть, чем пытаться ее сломать.

И потом, немногие умеют создавать вокруг себя команды. Я сейчас говорю не о формальном подчинении, а о неформальном лидерстве. Наверно, должны быть люди, которыми можно управлять, но мне интересней те, которые считают себя самостоятельными. Честно говоря, я знаю, что у меня есть такие люди, и знаю, что они готовы собраться и работать, если я их позову. Быть первым среди равных – это очень интересно. Просто должно хватить ума, чтобы удержать именно эту позицию, а не пытаться строить из себя начальника.

Согласна, далеко не каждый может быть не формальным лидером. И уж совсем редко, к сожалению, удается правильно распределить роли, оказавшись рядом с другим лидером…

Не стесняясь, скажу, что отношу себя к команде Христенко, в которой он безусловный лидер, и меня это нисколько не задевает. Мне приятно само нахождение в орбите тех людей, которые вокруг него вращаются. У меня нет никакой зависимости от Виктора Борисовича, более того, мне страшна сама мысль, что он может подумать, что мне от него что-то надо. Вот так: мы нищие, но гордые.

Я абсолютно не стыжусь того, что мое движение по служебной лестнице было в рамках его команды. Но это же нормально – каждый руководитель подбирает себе проверенных людей, на которых можно будет опереться. Сейчас многие говорят, что правительство Степашина построено на интригах. Все зависит от того, как понимать слово «интрига». Если под этим словом подразумевать некие согласованные действия по поводу чего-то, то почему бы и не на интригах?

…И вот они выбились из общего строя и побежали впереди прогресса. Но ведь кто-то должен это делать – так устроен мир. Они оказались более открытыми к переменам, более выносливыми, более устойчивыми, менее рефлексирующими, чем другие их ровесники. Бывшие романтики с гитарами у костра, с бессонными ночами в палатках, с фестивалями авторских песен на Ильменке, они в этой гонке теряли друзей, любовь и, что самое страшное, иногда – самих себя. Но ведь что-то же находили…

Вероятно, по-другому быть и не могло. Поколение, которое полжизни прожило под «призраком коммунизма» и с надеждой на светлое будущее, а вторые полжизни – в гонке и суете, в желании и неумении опираться только на себя, наверно, так и не придет к равновесию и так и останется в истории самым противоречивым поколением…

Эта гонка, в которой участвуют многие, не для меня. Понятно, что человек уже не может остановиться, и дело здесь не только в деньгах. Это ведь изначально сублимация, уход от чего-то, причем некоторые даже и не понимают, что за спиной у них давно пустота.

Не буду скрывать, мне тоже нужно материальное благополучие, чтобы мои дети имели возможность решать, ехать им в Америку или не ехать, а уехав, всегда могли бы вернуться, не называясь этим ужасным словом «эмигрант».

Но мне не нужны деньги, чтобы ощущать себя хозяином мира. Да я, наверно, и не смог бы чувствовать себя комфортно в этой гонке: там ведь, кроме всего прочего, необходимо уметь рисковать, а мне всегда не хватало рискованности. Намного привычнее для меня все раскладывать «по полочкам», просчитывать и рационализировать.

Я слышала, что Вам предлагали должность заместителя министра в одном из министерств, но вы отказались. Жили бы в Москве, раскладывали все «по полочкам»…

Это было бы, конечно, очень престижно – иметь запись в трудовой книжке – «замминистра» и возможность заработать большие деньги, но я не смог оставить тех людей, которые доверили мне гостиничный бизнес. Причем в тот период, когда я фактически был без работы. Мне предложили в министерстве: позвони им по телефону, скажи, что уезжаешь. Но такие вопросы по телефону не решаются, мне необходимо видеть их глаза.

И еще, что не менее важно, я сейчас нахожусь в ситуации, когда я сам принимаю решения и напрямую никому не подчиняюсь. Да и не собираюсь этого делать – предпочитаю партнерские отношения.

Есть такая социологическая книга «Крестный отец». Эта книга не о мафии, а об одной из моделей устройства общества. Когда не обращаешь внимания на то, кто там кого убил, видишь модель построения команды. И там есть такие слова: «Выгоднее иметь другом того, кто не клянчит о подмоге, а умеет справляться со своими делами в одиночку и, напротив, сам всегда готов прийти на помощь в трудную минуту».

Предполагаю, что Вам не понравилась сама структура министерства…

Что значит – понравилась или не понравилась? В принятии решений такого уровня нет эмоций, там есть только расчет. Эмоции могут быть в семье: выпил лишнего или проснулся в плохом настроении – ты всегда знаешь, что тебя поймут. Не надо держать дистанцию, не надо думать, что сказать. Мы двадцать лет живем с женой, а я по-прежнему не могу без нее уснуть… Может быть, поэтому я не поехал в Москву?..

…Так какое оно, поколение нынешних сорокалетних, болтающихся между небом и землей, имеющее детей – подростков и уже не подростков, напуганное старостью родителей и свято верящее в безбедную собственную старость, раскручивающее гигантский механизм делания денег и власти, просчитывающее все ходы и выходы и плачущее от песен, которые пела в детстве мама? Вот такое, какое есть, вобравшее в себя все сомнения и противоречия и смешавшее все краски и оттенки…