Гувернантка - Венди Холден

гувернантку на свете, которая не готова радостно уцепиться за такую шикарную возможность.

И все же она нисколько не сомневалась в правильности своего решения. В конце концов, это ее выбор — и ее будущее. Но было очевидно и то, что последствия точно не заставят себя долго ждать.

Валентин наверняка одобрит ее решение, а вот матушка — ни за что. Оба этих обстоятельства отнюдь не радовали. Причины, по которым она отказала герцогине, никоим образом не были связаны с коммунизмом, но Валентин непременно запишет ее поступок в список «народных побед». А миссис Кроуфорд, напротив, расстроится, что дочь упустила шанс свести более близкое знакомство с королевской семьей.

За последнее время интерес матушки к этому семейству стал чуть ли не маниакальным. Она даже смастерила самодельный альбом из больших листов коричневой бумаги, сшив их нитками, и стала вклеивать туда фотографии августейших особ, вырезанные из газет. Чаще всего на снимках были запечатлены юные принцессы.

На самой окраине леса Мэрион сбавила шаг. Денек сегодня выдался жаркий и душный, а в воздухе чувствовалось приближение грозы. Сквозь листья, трепещущие на едва уловимом ветерке, пробивались тягучие лучи солнца.

«Лучше сейчас пойти к Валентину, — наконец решила девушка. — Он, конечно, меня не ждет, но новость наверняка выслушает с большим интересом. Как-никак, вытерпеть его ликование будет куда проще, чем матушкину печаль».

Когда она добралась до города, небо заволокли темные тучи, похожие на громадные черные башни, пророча страшный ливень. Мэрион со всех ног бросилась по Принцесс-стрит, думая лишь о том, как бы поскорее укрыться от непогоды. Прохожие тоже заметно ускоряли шаг, с тревогой поглядывая на мрачное небо.

Начался дождь, и с каждым мгновением мощь его нарастала. Совсем скоро он накрыл весь город непроглядно-серой пеленой, звонко стуча по тротуару и журча в водостоках. Шляпа у Мэрион насквозь промокла, и ее безнадежно испорченные поля теперь неказисто свисали на самое лицо, вместе с поникшими цветами. Мокрые волосы прилипли к шее, а платье — к ногам. Вода хлюпала в туфлях, а каблуки скользили по влажной мостовой.

Народу на улицах почти не было. От грозы все кругом так потемнело, что редким автомобилистам, проезжавшим мимо, даже пришлось включить фары. Сквозь шипящую стену дождя те походили на желтые глаза. В вышине загремел гром, а потом полыхнула молния.

Наконец впереди показались размытые и мрачные очертания университета. Придерживая испорченную шляпу, Мэрион побежала по мокрой траве. Под ногами у нее хлюпала вода, каблуки проваливались в размокшую землю. С лестницы, ведущей в центральное здание, сбегал самый настоящий водопад.

Она пронеслась по коридору и взбежала по деревянным ступенькам. Впереди замаячила заветная дверь. Мэрион повернула ручку и с широкой улыбкой вошла в комнату Валентина.

Приветствие так и замерло у нее в горле. На постели, в хаосе знакомых простыней, лежали двое. Один из них — Валентин — зажмурился в экстазе, пристроившись меж двух белоснежных, широко расставленных ног. Они принадлежали хорошенькой длинноволосой блондинке, голова которой металась по подушке, — пик наслаждения был близок.

— Боже! — кричала блондинка с безупречным английским произношением. — Боже!

Глава седьмая

Никогда еще в своей жизни Мэрион так не злилась. Какая же она наивная дурочка! А Валентин — наглый обманщик, да и только! Ему нет никакого дела до народа — он думает лишь о себе! Она не желала больше его видеть. Да пошел он к черту с этим своим ненаглядным Эсмондом и остальными чванливыми аристократиками, которые строят из себя не пойми что и прикидываются социалистами! Ей вспомнились сладостные стоны той блондинки. Хорош борец с оплотом буржуазии, нечего сказать! Вместо того, чтобы срывать оковы с рабочего класса, он лучше сорвет белье с богатенькой девицы.

Матушка, которой Мэрион изложила сокращенную версию событий, только сильнее испортила ей настроение.

— А я тебе говорила! — заявила она, щедро присыпав солью дочкины раны. — Я ни секунды ему не доверяла!

А когда она узнала, от какой работы сегодня отказалась дочь, ее негодование запылало с новой силой. Она и здесь сочла виноватым Валентина, и Мэрион не стала ее разубеждать.

Девушка с головой ушла в подготовку к новому семестру. Но сосредоточиться было трудно. Предательство Валентина изменило все. Былые мечты больше не влекли. Она разочаровалась во всем — даже в учебе и в своем желании вернуться на Грассмаркет.

Ей нестерпимо хотелось исчезнуть — хотя бы на время. Она даже подумывала, не поехать ли в Гордонстоун, к Питеру, — может, он согласится ее принять! Но, если отмести в сторону романтическую подоплеку, неужели частная школа в горах — и впрямь ее истинное призвание?

Работа в доме герцога, от которой Мэрион так решительно отказалась, представилась ей теперь в новом свете — она разглядела в ней желанную возможность уехать в Лондон, пускай и на время. А на Грассмаркет можно вернуться и потом, как только страсти поулягутся.

Но момент был упущен. Наверняка на ее место уже позвали другую. Как любила повторять матушка, целый свет так и жаждет поработать на герцога Йоркского да понянчить юных принцесс.

Мэрион проводила дни напролет в этих невеселых размышлениях, но в один прекрасный день, к полному ее изумлению, на пороге как ни в чем не бывало возник Валентин. Матушки в это время дома не было — видимо, он тщательно подбирал момент, а может, ему просто повезло.

Мэрион сидела с книжками за раскладным столиком: в гостиной было слишком тесно, чтобы поставить сюда обычный письменный стол. Валентин уселся в кресло миссис Кроуфорд, стоявшее у камина, закурил и посмотрел на Мэрион чистым, невинным взглядом.

— Я не хочу тебя терять, — заявил он.

Мэрион нестерпимо захотелось расхохотаться, но еще сильнее — стукнуть его вазой.

— Поздновато как-то, тебе не кажется? — спокойно спросила она. — Между прочим, я застала тебя в постели с другой!

— Да, но это ничего не меняет.

— То есть как это не меняет?! — не веря своим ушам, переспросила она.

— Можно любить двоих одновременно.

— Что?!

— Я называю это пересмотром традиционных отношений, — поведал он, улыбнувшись еще шире. — В наш прогрессивный век и любить надо по-новому!

Мэрион распахнула рот от изумления.

— И я вправе любить вас обеих, — пояснил Валентин так, будто ничего проще на свете не существует, и пригладил волосы. — Почему нет?

Мэрион лишилась дара речи. Но, по счастью, кое-кому удалось избежать той же участи.

— Пошел вон! — грозно вскричала миссис Кроуфорд.

Никто не слышал, как она вернулась. Матушка не могла похвастаться ни высоким ростом, ни физической силой. Но теперь, замерев на пороге комнаты, она походила на