Молодость Людовика ХIV - Александр Дюма

Жорж. (прочитав написанное королем), О! как это мило сказано, государь!

Кор. А ты уже успела прочесть?

Жорж. Ведь вам известно, какая я любопытная.

Кор. (кладя бумажку в букет). Иди и снеси букет кому знаешь.

Жорж. Иду… (Тихо.) Ах, кстати… мне нужно сообщить нечто очень важное вашему величеству.

Кор. Говори.

Жорж. (тихо). Принцесса Маргарита только что приехала с мамашей и фрейлиной. Герцогиня путешествует под именем графини де Версейль.

Кор. Как же ты узнала, что это принцесса Маргарита?

Жорж. Потому что об ней говорил Бушаван.

Кор. Хорошо! Иди.

Жорж. (подходя к Марии). Примите, сударыня; это вам от короля.

Гр. Ля-Мот (королеве). Вот видите! Он ей что-то написал.

К-ва. Да, вы правы, и я сегодня же с ним переговорю. (Она отдаст приказание Берингену, который, выслушав, подходит к королю.)

Мария. Какие прелестные стихи прислал мне король! Прослушайте, господа! Недаром я говорила, что король поэт.

Спешите к ней цветы и на груди младой

Умрите навсегда, любви узнавши ковы;

И все мы за нее на смерть идти готовы,

Но не пошлет судьба нам радости такой!

Гиш (вполголоса). Мария! Мария!

Мар. А кто вам мешает тоже сочинять мне стихи? Никто! Не правда ли, ваше величество, ведь вы разрешаете этим господам писать стихи в свою честь?

Кор. Без сомнения! Запретить восхвалят вашу красоту, это все равно, что запретит жаворонку воспевать летнее утро или соловью воспевать весенний вечер! (Во время этой сцены, убирают ковры и уносят блюда и бутылки. За сценой слышатся охотничьи рога; сигнал начала охоты,)

Кор. Ага! Пора в путь. К коням, господа, к коням!

Мар. А вы сами разве не едете?

Кор. Нет, я принужден немного повременить из уважения к матушке. Беринген только что предупредил меня, что она желает со мною переговорить.

Мар. А по какому поводу? (Смеясь.)Может, король был непослушным мальчиком?

Кор. Кажется, что так.

Мар. И теперь его накажут?

Кор. По крайней мере постараются.

Мар. А как же охота?

Кор. Звук рогов и лай собак укажут мне путь, и я вас догоню. А пока заправляйте охотою вы. Отчего вам не властвовать там, где меня нет, раз вы всем властвуете я при мне.

Мар. Вот и королева. Мужайтесь, государь! (Игра на ртах усиливается. Вег уходят со сцены.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Король, Королева, Мазарини (который в глубине сцены спорит с дворецким, держа в руке записную книжку).

К-ва. Вы мне простите, Людовик, что на минуту лишу вас удовольствия сопровождая М-11е Манчини, но то, что я должна вам сказать, поверьте, очень и очень важно.

Кор. Мать, желающая говорить с сыном, не нуждается в извинении. Впрочем, я и сам намеревался здесь остаться, даже если бы не получил вашего приглашения.

К-ва. Вы хотели остаться?

Кор. Да, я назначил здесь свидание. Но вас это не должно стеснять. Та особа, которую я жду, вполне в моем распоряжении и не прервет нашего разговора.

К-ва. Как же это так, Людовик? Вы такой любезный кавалер и вдруг заставите ждать хорошенькую женщину?

Кор. О! Матушка! Я заставил бы ждать всех красавиц в мире, лишь бы только подольше остаться с вами. Но в данном случае я а этого не могу поставить себе в заслугу. Ожидаемая мною особа не женщина.

К-ва. Не женщина? Но кто же это такой из-за которого вы отказались от охоты?

Кор. Это тот демон, о котором давеча сказал Филипп, демон, благодаря которому я узнаю все, что говорится, делается и даже думается вокруг меня.

К-ва. А давно ли этот добрый гений находится при вас?

Кор. К несчастию, очень недавно; с одиннадцати часов сегодняшнего утра.

К-ва. Но в 11 часов вы были уже в Венсене?

Кор. Ну да. В замке-то я и имел счастие с ним познакомиться.

К-ва. Не может быть. С одиннадцати часов и до настоящей минуты, т. -е. до 2-х часов, никто из чужих с вами не говорил.

Кор. (улыбаясь). Выражаясь с такою уверенностью, вы этим доказываете, что и у вас есть свой демон, отдающий вам отчет о всех моих действиях.

К-ва. (не отвечая). И этот неизвестный… ведь, конечно, его никто не знает?

Кор. Никто, кроме меня.

К-ва. И этот неизвестный уже вернулся откуда пришел?

Кор. Нет, матушка, с сегодняшнего дня он повсюду будет меня сопровождать!

К-ва. Какое же место при дворе?

Кор. Ни одного из уже занятых. Место моего друга.

К-ва. Надеюсь, что он дворянин?

Кор. Не все ли это равно? Он не имеет никаких претензий ни на что.

К-ва. Ну, остерегайтесь! Вы возбудите всеобщее неудовольствие, породите бездну протестов.

Кор. Чье неудовольствие может возбудить человек, желающий остаться невидимкой? Какие протесты может породить неизвестный, который первым условием своей преданности ставит то, чтобы ему никогда не предлагали ни места, ни почести, ни денег?

К-ва. Но где же, наконец, живет этот человек?

Кор. Вдали от придворных сфер. Он их недолюбливает.

К-ва. Ах, Людовик, вы современен узнаете, что всякая преданность требует себе известной платы и что тот, кто по-видимому самый бескорыстный, в копце концов, оказывается самым дорогим.

Кор. Ш Я знаю как он мало требователен!

К-ва. И также убеждены в его правдивости?

Кор, На то и другое имею неопровержимые доказательства.

К-ва. Мне, конечно, смешно придавать значение этой шутке… вероятно она сочинена, чтобы позабавить легкомысленных людей, в роде ветренного Филиппа, кокетки Марии Манчини или простака Данжо.

Кор. Могу вас уверить, матушка, что я говорю совершенно серьезно.

K ва. А! Вы утверждаете это таким тоном….

Кор. Утверждаю, как истину.

К-ва. И с сегодняшнего утра, с тех пор, как этот услужливый друг находится при вас, он, конечно, успел уже открыть вам несколько тайн?

Кор. Только одну, но она так важна, что обратила на себя все мое внимание.

К-ва. В самом деле?

Кор. (беря королеву под руку). Да, и открытие этой тайны еще более увеличило — если это только возможно — любовь, благодарность, которые я питаю к вам, добрейшая матушка.

К-ва. Каким же это образом?

Кор. Я понял, что, как в моем присутствии, так и без меня вы одинаково заботитесь о моем счастии.

К-ва. Забота о счастии сына есть первый долг матери.

Кор. И я несказанно счастлив, что вы дали мне возможность благодарить вас именно теперь, без всякого этикета, глаз на глаз, в интимной беседе, столь редкой между нами.

К-ва. Вы меня благодарите, Людовик, а я спрашиваю