Отрочество - Сергей Валентинович Хабаров

воздух колечки дыма, Алиса пыталась музицировать на скрипке, а Шакал внимательно за всем бдил, лёжа на диване и читая какую-то книгу.

— На пол-октавы выше, — отругал ученицу Шакал, потом натянул каучуковый шнурок, на одном конце которого была привязана пуговица, и отпустил. Пуговица больно шлёпнула Алису по попе.

Алиса перестала играть и зажала скрипку и смычок в кулаках. Назревал небольшой девичий бунт.

— Надоело! На кой демон я изучаю ещё и скрипку? Я уже освоила гитару, флейту и дудочку.

— Духовые и гитара — это не твои инструменты, на них ты просто изучала нотную грамоту. Кстати, со следующей недели ты будешь изучать ещё и геранский язык.

— Не буду, он мне не нужен. И не командуй мной, ты мне не отец, — сравнением с отцом Алиса хотела сделать Шакалу больно, но он даже не поморщился.

— Будешь. Если хочешь выйти замуж за богатого и влиятельного мужчину, то будешь! — отрезал Шакал.

От такого заявления Алиса задохнулась.

— Я не хочу замуж.

Только сейчас Шакал закрыл книгу и перевёл взгляд на Алису.

— Солнышко, — очень вежливо начал Шакал, что не предвещало ничего хорошего. На вежливую интонацию Шакал переходил тогда, когда собирался смешать человека с дерьмом, и Алиса это знала, — а чем ты вообще собираешься заниматься по жизни? Пока ты находишься под нашей с Ванессой опекой, ты ни в чём не будешь нуждаться, а что, если судьба разведёт нас разными дорогами? Чем ты собираешься зарабатывать на жизнь? Хороший человек — это ещё не профессия. Что у тебя за спиной? Незаконченная юридическая академия, о которой ты никому не можешь рассказать, потому что у тебя поддельный паспорт и другая жизнь. Кстати, паспорт, купленный на наши деньги. Идём дальше. Да, ты неплохо справлялась на ресепшене, когда я занимался алхимией, но, на самом деле, зарплата за такой труд — сущие копейки. А то, что ты имела неограниченный доступ к кассе, — это исключение из правил. Поверь, как только ты постареешь или заболеешь, работодатель тут же уволит тебя. Гораздо легче найти новую смазливую девчонку, которая будет работать лицом, таких полно. Что ты ещё умеешь? Да, ты нахваталась кое-каких знаний в алхимии и терапии, НО для профессии этого маловато. Максимум, на что ты можешь рассчитывать — лаборант, и то тебе нужны дипломы. Без дипломов тебя просто никто никуда не возьмёт.

К концу его монолога у Алисы из глаз уже шли слёзы.

— Но-но, мы же учимся с Ванессой на врачей, и, — Алиса захлюпала, — и когда-нибудь купол снимут, и я снова смогу практиковать магию.

— Оо-й, Алиса, девочка, профессия врача почётна, но не столь прибыльна. Без связей на хорошее место тебя не возьмут. И ещё надо отучиться. А ты уже забыла, что значит жить бедно. Ты уже привыкла к нынешнему уровню комфорта: ко вкусной еде, дорогим одеждам, к просторной и дорого обставленной жилплощади, даже к тому, что вам не обязательно готовить самим, а вы можете сходить в ближайший ресторан. А газеты ты давно читала? Да скорее небеса рухнут, чем снимут купол. Его не просто не сняли, но ещё и усовершенствовали. Теперь стоит только тебе зажечь плитку магией, как через пять минут на геликоптере прилетит бригада быстрого реагирования во главе с инквизитором от церкви Истинного. А маги… Ты в курсе, что они организовали подполье и устраивают теракты? При таких делах чернь одобряет все гонения на магов, и купол не снимут ещё очень долгое время.

— Но я хотела по любви!

— Да я тебя умоляю, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, из этого всего выходит, что в жизни главное — еда. Только богатый и влиятельный муж сможет обеспечить твою безопасность, достаток и воспитание твоим детям. Я на твоём месте об этом задумался бы, годы у тебя подходящие. Для сильного и здорового потомства сейчас самое время. Ты ещё девственница?

Алиса, зарёванная, убежала к себе в комнату продолжать реветь. Так в жизни её ещё никогда не опускали на землю. Во время всего этого разговора Ванесса молчала. Ей было любопытно; она вообще любила посмотреть, как эти двое общаются между собой.

— Шакал, тебе никто не говорил, что для человека, который читает людей, как книги, ты слишком дерьмовый отец?

— В понятие «забота» мы вкладываем разные вещи, изображать родственные чувства в мои задачи не входит.

— Но ты понимаешь, что она относится к тебя именно так?

— Да.

— И ты понимаешь, что её в обиду тебе я не дам?

— Да.

— Хорошо, а теперь скажи мне, друг Шакал, чего это ты решил Алису отдать замуж?

— Моя карьера чиновника упёрлась в потолок, для дальнейшего продвижения мне нужен аристократический статус.

— А-а-а, ну теперь понятно. Приказывать ты ей не можешь, и ты решил сделать так, чтобы она сама решила выйти замуж за того, за кого ты скажешь.

— Да. Пару недель внушения — и она бы согласилась.

— Шакал, я накладываю запрет на все подобные внушения к Алисе. Ты хорошо меня понял?

— Да. Можно я тогда сам женюсь на одной обедневшей престарелой аристократке?

— Нет. Мне не нужно, чтобы какая-то тётка ходила здесь и действовала нам на нервы.

— Можно будет устроить небольшой несчастный случай.

— Шакал, я сказала. Нет — значит нет. И точка.

— Хорошо, только я не понял одного.

— Чего?

— Почему Алиса так на это отреагировала, на идею замужества?

— Да есть у неё тут один жених. Вот она и испугалась.

— Жених? А можно этого жениха пригласить к нам в гости?

— Зачем?

— Мне хочется с ним пообщаться.

— С Алисой на эту тему поговори, — хмыкнула Ванесса. — Ладно, пойду утешу подругу, а то она все подушки замочит.

Глава 104 ок

Если сказать Шакалу, что он страдает паранойей, то он ответит, что он ей не страдает — он ей наслаждается. Когда Шакал услышал о женихе Алисы, в его голове зародилось сомнение. Можно, конечно, предположить, что Алиса обзавелась поклонником. Но первой мыслью Шакала было то, что антикоррупционная служба пошла на импровизацию. Если он добрался до прокурора через семью, то почему работники службы не могут проявить инициативу и действовать так же? Оперативники, использующие метод законспирированного внедрения, были известны и в его мире. Поэтому Шакал решил сам пригласить незадачливого жениха к себе в паучьи сети… то есть в гости, естественно, в гости, куда же ещё.

В назначенное время на пороге стоял модно одетый мужчина 22 лет от роду. В левой руке он держал длинную трость, в правой — цветы,