Бертран и Ратон, или Искусство заговора - Эжен Скриб

Ранцау. А почему вы раньше не поделились с нами вашей осведомленностью по этому вопросу?

Коллер. Я только сейчас в этом убедился. Я ждал конца заседания Совета, чтобы поговорить с графом Струэнсе, но поскольку вы, господа…

Фалькенскильд. Хорошо. Мы согласны вас выслушать.

Кристина (которая стояла в глубине сцены с Гёлером, делает несколько шагов к авансцене). Я ухожу, отец.

Фалькенскильд. Да, выйди ненадолго.

Кристина. Господа…

Она делает реверанс и направляется к двери слева. Гёлер ведет ее под руку.

Явление V

Коллер, Гёлер, Фалькенскильд, Ранцау.

Фалькенскильд (Гёлеру, который хочет выйти). Оставайтесь, дорогой граф. Как секретарь Совета, вы имеете право присутствовать при этом разговоре.

Ранцау (важно). Ваши таланты и опыт очень помогут нам. (Про себя, глядя на Коллера.) У нашего приятеля довольно смущенный вид. Во всяком случае, будем следить за ним. Надо помочь ему выпутаться из этого дела, чтобы он не скомпрометировал ни вдовствующую королеву, ни друзей, которые впоследствии могут пригодиться.

В это время Гёлер и Фалькенскильд взяли стулья и уселись на правой стороне сцены.

Фалькенскильд. Говорите, полковник… дайте сведения, которыми вы располагаете. Впоследствии мы сообщим их Королевскому совету.

Коллер стоит слева, Гёлер, Фалькенскильд и Ранцау сидят справа.

Коллер (подбирает слова). Уже давно, господа, я подозревал заговор против королевы Матильды со стороны членов регентства. Я угадывал его по ряду признаков, но у меня не было настоящих улик. Чтобы их заполучить, я добился доверия у некоторых главарей. Я жаловался, изображал недовольного, уверял, что согласен на заговор, и даже предложил им…

Гёлер. Вот это называется ловкостью.

Ранцау (холодно). Да, это можно и так назвать… если хотите.

Коллер (Фалькенскильду). Моя хитрость увенчалась успехом: сегодня утром мне предложили принять участие в заговоре – заговорщики будут здесь сегодня же вечером… во время обеда, который вы даете вашим коллегам министрам…

Гёлер. Подумайте только!..

Коллер. Они должны проникнуть во дворец переодетыми и, вторгнувшись в столовую, захватить всех врасплох.

Фалькенскильд. Что вы говорите?

Гёлер. И не только министров?… Какой ужас! (К Ранцау.) И вы не дрожите от страха?

Ранцау (холодно). Нет еще. (Коллеру.) А вы отвечаете, полковник, за свои слова?

Коллер. Уверен… то есть я уверен, что мне это предложили… и я поторопился вас предупредить.

Ранцау (старается ему помочь). Хорошо… но вы не знаете людей, которые сделали вам это предложение?

Коллер. Конечно, знаю. Это Герман и Кристиан. Те самые, которых вы только что арестовали… и которые не упустят возможности, защищаясь, обвинить меня… Но, к счастью, у меня есть доказательство… список, написанный под их диктовку.

Фалькенскильд (быстро хватает бумагу). Список заговорщиков… (Пробегает его.)

Ранцау (с состраданием, про себя). Несомненно, они честные заговорщики, бедняги. Доверились такому подлецу, как этот… При первой опасности он предает всех, чтобы спасти себя.

Фалькенскильд (возвращает список). Возьмите… (К Ранцау.) Что вы скажете?

Ранцау. Я в этом не вижу ничего определенного. Любой может состряпать список заговорщиков – это еще не доказательство существования заговора. Нужно доказать цель и назвать руководителя.

Фалькенскильд. А вы не видите, что во главе заговора – вдовствующая королева Мария-Юлия?

Ранцау. Это ничем не доказано. Только если полковник… (многозначительно) имеет доказательства… положительные… личные.

Коллер. Нет, ваше сиятельство.

Ранцау (про себя). Очень удачно… В первый раз этот осел меня понял.

Гёлер. Тогда дело становится очень щекотливым.

Ранцау. Несомненно. (Показывая на список.) В списке есть люди благородные, родовитые, и вы их обвиняете, просто доверяя высказываниям неких господ Германа и Кристиана, которым захотелось почему-то сделать признание господину Коллеру… Признание, кстати, весьма уместное!.. Но, наконец, барон, который знает законы, скажет вам то же, что и я. (С ударением.) Где нет улик, там нет и виновных.

Гёлер. Верно.

Фалькенскильд (быстро встает, за ним Ранцау). Ну что же, пусть они приводят в исполнение свой заговор… Никто ничего не должен знать о признании, которое вы нам сделали, полковник. Пускай обед состоится, как было задумано; но только спрячьте во дворце солдат и широко откройте все двери.

Ранцау (про себя). Слава богу. Нелегко ему вбить в голову какую-нибудь мысль.

Фалькенскильд. Как только появится кто-либо из заговорщиков, впустите его и затем схватите. Его присутствие у меня в столь поздний час, оружие, которое будет при нем, надеюсь, явятся неоспоримыми доказательствами.

Ранцау. Отлично.

Гёлер (хитро). Я понимаю вашу мысль… Но теперь, когда они в наших руках, что, если заговорщики, к несчастью, не придут?…

Ранцау. Значит, полковника обманули: нет ни заговора, ни заговорщиков.

Фалькенскильд (пожимает плечами). Бросьте. (Идет к столу налево, в то же время Коллер проходит по сцене и останавливается посередине.)

Ранцау (про себя). Ничего не будет. Предупредим вдовствующую королеву, чтобы они оставались у себя. Еще один провалившийся заговор. (Смотрит на Коллера.) Он их предает, а я спасаю. (Громко.) Прощайте, господа, я возвращаюсь к Струэнсе.

Фалькенскильд (который в это время уселся за стол и пишет приказ, Гёлеру). Это приказ губернатору… (К Ранцау.) Вы вернетесь, я надеюсь?

Ранцау. Обязательно. Сегодня я могу обедать только у вас – это дело чести. Я пойду и дам отчет его светлости о превосходном поведении полковника Коллера; ведь если эти добрые люди не арестованы, то это отнюдь не его вина… он сделал все и заслуживает награды.

Фалькенскильд. Он получит ее.

Ранцау (многозначительно). Если есть справедливость на земле… я беру это на себя.

Коллер (кланяясь). Господин граф, я вам так обязан…

Ранцау (с презрением). Да, пожалуй, обязаны, но я вас освобождаю от изъявлений благодарности. (Уходит.)

Коллер (про себя, выходя на авансцену). Проклятый человек! Никогда не поймешь – за тебя он или против тебя. (Кланяясь.) Господа!..

Гёлер. Я за вами, полковник. (Фалькенскильду.) Это приказ губернатору, а я побегу рассказать королеве, что мы решили и что сделали. (Уходит с Коллером через дверь в глубине сцены.)

Явление VI

Фалькенскильд один (смеется).

Фалькенскильд. Все эти люди слабые и нерешительные, и если не действовать за них, не направлять их… Особенно граф Ранцау – он нигде не видит виновных, никого не решается обвинять, колеблющийся, безвольный, а в общем – добряк, который охотно уступит свой портфель, как только он понадобится моему зятю. А это произойдет очень скоро.

Явление VII

Кристина (входит через дверь слева), Фалькенскильд.

Кристина. Вы спуститесь в гостиную, отец?

Фалькенскильд. Да. Сию минуту.

Кристина. Хорошо, потому что сейчас начнут собираться ваши гости, а когда вы оставляете меня одну занимать их, бывает так тягостно! Особенно сегодня я чувствую себя неважно.

Фалькенскильд. Отчего?

Кристина. Наверно, от волнений этого дня.

Фалькенскильд. Если это так, успокойся. Я освобождаю тебя; можешь не спускаться в гостиную и даже не присутствовать на обеде.

Кристина. Правда?

Фалькенскильд. Я предполагаю, что могут произойти всякие события… а женщины пугаются… им становится дурно.

Кристина. Что вы хотите этим сказать?

Фалькенскильд. Ничего! Тебе не надо знать.

Кристина. Говорите, говорите, не бойтесь… Я угадала… Этот обед имел целью отпраздновать обручение, которое теперь откладывается и, быть может, не состоится, и вы боитесь мне сказать об этом…

Фалькенскильд (холодно). Нет, свадьба состоится.

Кристина. О боже!

Фалькенскильд (говорит медленно, смотря на нее). В этом вопросе ничего не изменилось, дочь моя… одним словом…

Кристина (опустив глаза). Я вас слушаю, отец.

Фалькенскильд. Мои мысли не настолько погружены в государственные дела, чтобы не заметить происходящее вокруг меня. Недавно мне показалось, что один молодой человек – безродное ничтожество, – который благодаря моей доброте получил доступ в этот дом, осмелился тайно влюбиться в вас.

Кристина делает движение.

Вы это знали, Кристина?

Кристина. Да, мой отец.

Фалькенскильд. Я его выгнал. И каковы бы ни были его таланты, его личные достоинства, которые, как я слыхал, вы слишком высоко оценивали… я вам объявляю, что никогда не дам согласия, а вы знаете, мои решения тверды и непоколебимы, даже если бы от этого зависело все мое существование.