Демитрикая: Путь вампира - Андрей Ра

порой и одного заклинания может быть достаточно для того, чтобы переломить ход сражения. Или спасти чью-то жизнь.

Использование магии значительно ослабило вампиршу, и она принялась черпать из амулета силу. «Слезинка», выполнив своё предназначение, треснула.

Эммилия сосредоточилась и, закрыв глаза, глубоко вздохнула и мысленно настроилась на поиск жизни. Открыв глаза, она принялась тщательно осматривать окрестности. Никакой жизни она не видела — значит, все враги мертвы. Что же касалось тех, кто им не был враждебен — в Проклятых холмах никто не жил. Даже животные и птицы стороной обходили эти жуткие места.

Эм посмотрела на истекающее кровью тело её нового смертного «друга», который за последний час дважды спас ей жизнь, — в нём ещё тлел маленький огонёк жизни. Стрела едва задела сердце, ещё бы чуть выше — и всё. Эммилия небрежно вырвала стрелу из его груди, не особо заботясь о дальнейших повреждениях. Хлынул пульсирующий поток крови, её сладкий запах мгновенно защекотал ей ноздри. Вампирше с трудом удалось сдержать себя, чтобы не вцепиться в горло парня мгновенно.

— Ты будешь жить! — произнесла она ему.

Эта фраза эхом разлетелась в пустотах души, пробуждая старые воспоминания.

Зубы сразу свело, и, глубоко вдохнув чудесный аромат свежей жизни, Эммилия медленно прокусила ему шею. Вампирша почувствовала слегка солоноватый вкус крови, она сосредоточилась и направила свою энергию, частичку себя в душу Алказара. Эм сделала два небольших глотка и с трудом оторвалась от его шеи — кровь так возбуждала, будоражила и опьяняла, особенно после битвы. И магическое истощение тоже давило на неё, ведь силы, почерпнутые в «Слезинке», уже прогорали. Было в крови человека что-то сильное, древнее, обжигающее и до боли знакомое, но вампирша не могла вспомнить, что именно.

Затем Эммилия, порезав себе запястье, выжала несколько капель в рот Алказару: теперь он умрёт, как человек, и возродится, как дитя ночи. Что ж, это её дар ему, большего она сделать не могла.

— Теперь ты будешь жить, но за мной ещё один долг, — произнесла рыжеволосая девушка, взваливая на себя тело Алказара.

И поспешила вместе с ним в сторону пещеры, где когда-то находился портал — к её убежищу, там она часто бывала в своё свободное время. Только там Эм могла свободно предаться воспоминаниям и эмоциям, что накопились у неё.

«Надо спешить, солнце будет светить ещё довольно долго, а превращение в вампира проходит в среднем за час. Если он окажется на солнечном свете, тогда все мои усилия будут напрасны», — подумала вампирша.

И Эммилия в быстром темпе выдвинулась вперёд, стараясь не обращать внимания на усталость, что медленно подкрадывалась к ней.

Спустя некоторое время девушка добралась до спасительного убежища и позволила себе расслабится. Скинув ношу вне досягаемости солнечных лучей, она выпрямилась и размяла плечи. Сняв с пояса фляжку, допила остатки крови.

Стараясь не думать о том, где бы пополнить запасы, Эм вновь подняла Алказара и двинулась дальше вглубь пещеры.

«Сильный, однако же, этот смертный — он должен был умереть и стать вампиром ещё час назад, но всё ещё жив. Какая воля и стремление жить. Но чем больше он будет сопротивляться, тем больнее ему будет», — размышляла Эммилия, проверяя пульс парня. Тихий, но всё же есть.

Алказар лежал на спине без сознания, но постоянно бредил. Конечно, сейчас у него вся жизнь пролетает в сознании, и он чувствует всё, что испытывал с самого рождения до этой минуты. Не особо завидное положение, не каждый может это выдержать и сохранить свой рассудок. И всё же парень из последних сил цеплялся за жизнь.

Вампирша положила руку ему на лоб и попыталась определить источник этого фактора выживания. В ментальной магии она была не очень сильна, однако даже её способностей хватило, чтобы понять: всё дело в воспоминаниях. Воспоминания были свежими, очень болезненными, произошло в его жизни что-то, что не давало ему сделать выбор и уйти за грань. Особенно сильно ощущалось чувство вины. Эммилия не могла увидеть, с чем это связано, она не знала, какую высокую цену ему пришлось заплатить за вход в этот мир. Он просто не мог умереть теперь.

Девушка сосредоточилась и установила ментальный блок на эти воспоминания. Алказар сразу же успокоился, и стук его сердца начал стихать.

Теперь осталось только подождать его пробуждения.

* * *

Боль! Жуткая головная боль. Опять.

«Чёрт, это скоро войдёт в привычку, — подумал я. — А что, собственно, случилось?»

Уже зная, что делать, я решил полежать и не шевелиться, пока мигрень не утихнет, подумать, так сказать, пораскинуть тем, что осталось.

Я вспомнил Эммилию, засаду, бой с гоблинами (жесть, я там был крут) и стрелу, убившую меня. Стоп, стоп, стоп. Если я мёртв, почему же лежу тут и рассуждаю? А! Я, наверное, забыл, что мёртв. Ну вот, вспомнил. Всё, пора умирать, нет? Может, я в загробном мире? Ну всё, чёрный юморок проснулся нежданно-негаданно, пришёл и шутит тут, мерзавец.

Боль утихла, я сел и осмотрелся: огромная светлая пещера, в потолке были две большие, отвратительные на вид головы, из которых потоком лилась вода в подземное озеро. Стоп! Я где-то это уже видел. Причём, где-то не так-то уж и давно… Почему-то стало слишком зябко — плохие воспоминания об этом месте. Вернее, о месте похожем на это.

— Последняя контрольная точка, — невесело пошутил я. — Это что, ад? А где огонь, черти и всё такое? Именной котёл?

Задрав одежду, посмотрел на место, куда вонзилась стрела: вместо раны под слоем запекшейся крови была только уродливая царапина. Шрам останется, точно. Шикарно, ничто так не украшает мужчину, как шрамы, тем более я фанат шрамов и делаю частенечко себе шрамирование. Точнее делал, но как-то подзабил на данную практику. Постарел, что ль?

— Ничего не понимаю! — выговорил я, пародируя Коллегу из «Братьев пилотов».

— Да живой ты, — звонко произнёс знакомый мне голос.

Я обернулся и увидел свою новую знакомую — Эммилию. Та сидела на небольшом валуне и предоставляла лучам солнца ласкать её кожу. Хорошая композиция для художника — игра