Рождественский сюрприз. Сборник - Уорд Пенелопа

Пока ноут заряжался, я огляделся, рассматривая ее дом при свете.

– Если позволите, я вернусь за ноутбуком через час.

– Разумеется.

Я пошел к двери, но Джози окликнула меня:

– Коул!

Я остановился.

– Вы кушать хотите? Я только что поставила в духовку противень домашних маникотти.

Пока я взвешивал «за» вкусного ужина и «против» общения с женщиной, напоминавшей мне Джессику, в животе громко заурчало. Джози рассмеялась.

– Значит, согласны?

– Гм, да, отчего же нет, – я пожал плечами.

Спустя двадцать минут мы сидели за столом. В гостиной у Джози не было лампы, чтобы включить в розетку, поэтому ужин ели при свечах.

– В чем дело? – вдруг спросила Джози.

– Ни в чем, – я покачал головой.

– Вы на меня пристально смотрите, должна быть причина. Признайтесь, что у вас на уме?

Ответ «соображаю, как бы выяснить вкус твоих губ» нарушил бы все мыслимые приличия, поэтому я сказал другое, над чем тоже ломал голову:

– Давно вы начали под Рождество городить такой огород?

Джози грустно улыбнулась.

– После Уильяма, моего ученика. Девять лет назад он у меня учился, я тогда второй год работала. У Уильяма была спинномозговая грыжа, он передвигался в инвалидном кресле, но другого такого жизнерадостного ребенка во всей школе не было. Уильям обожал Рождество – он украшал свое кресло гирляндами и прочим за два месяца до праздника. Спину ему несколько раз оперировали, в начале лета должна была состояться шестая операция, и в случае удачного исхода Уильям смог бы передвигаться с ходунками. Последнее, что он мне сказал перед каникулами, – что все будет хорошо, потому что в декабре он попросил у Санты ноги, как у моряка – хоть по вантам бегай… – Джози вытерла глаза. – Во время операции оторвался тромб и закупорил коронарную артерию. Уильям умер на столе.

– Господи… Мне очень жаль.

Джози стерла еще одну слезинку.

– Прошло почти десять лет, я уже должна говорить об этом спокойно, но все равно плачу.

– Есть от чего. Подобные раны время не лечит.

Джози через силу улыбнулась.

– Спасибо. Короче, мне захотелось что-то сделать в память об Уильяме, и на следующий год я устроила настоящую инсталляцию, выставив ящик для сбора пожертвований на лечение детей со спинномозговой грыжей. Об этом стало известно в школе, и некоторые родители приехали и оставили толику денег. Одно за другое, и с каждым годом мои шоу все красочнее, и зрителей все больше. За девять лет удалось собрать больше пятидесяти тысяч.

– Ого! Вот это да!

– Уильям пришел бы в восторг при виде этой выставки, да мне и самой нравится украшать двор к Рождеству.

А я-то сторонился этой женщины, потому что она напомнила мне Джессику! Да Джози ничем не похожа на мою бывшую! Она добрая, неравнодушная и, черт побери, умеет готовить.

Я подцепил вилкой еще маникотти и замер, не донеся до рта.

– Кстати, очень вкусно. Это лучшее, что я ел за… не припомню сколько.

– Спасибо, берите добавку. У меня дурацкая привычка готовить на четверых, а доедать приходится одной бедненькой мне.

Внешность у Джози была близка к идеалу. Интересно, откуда взялось это «бедненькая я»?

– Отчего же так?

– Отчего я готовлю на четверых?

– Нет, отчего вам некому готовить?

– А-а… – она пожала плечами. – Не знаю. У меня был бойфренд, но мы расстались в прошлом году. Видимо, я пока не встретила своего человека.

Я кивнул.

Джози пригубила вина.

– Точно не хотите? Мерло очень удачное.

В начале ужина я отказался, рассчитывая еще поработать, но когда Джози предложила во второй раз, я не устоял.

– С удовольствием.

Она налила мне вина и смотрела из-под ободка своего бокала, как я пью.

– А вы? – Она указала на мою пустую тарелку. – Судя по тому, как вы буквально смели макароны, у вас нет женщины, которая бы вам готовила.

Я покачал головой.

– Женщин в моей жизни больше нет, но домашней еды я и раньше не видел: у Джессики даже вода подгорала.

Джози рассмеялась.

– Вы преувеличиваете!

– Однажды она попыталась соорудить мне торт на день рождения, так у нее загорелась духовка. Пожарные разгромили мне всю кухню, пока вытаскивали плиту…

Джози посмеивалась, видимо, решив, что я так острю, между тем как я говорил чистую правду.

Я смотрел на нее, не в силах оторваться от ее улыбки. В свете свечей лицо Джози окружал едва заметный радужный ореол, словно у ангела. Она действительно была красива, а сейчас, без своей колючести, казалась нежной и милой. Мне захотелось быть с ней откровенным.

– Простите, что нахамил вам по поводу рождественской иллюминации.

– Ничего. Я представляю, как может раздражать толпа на улице, особенно если человек работает дома и рассчитывает на тишину.

Я несколько секунд смотрел в тарелку.

– Честно признаться, причиной моей грубости было вовсе не ваше световое шоу.

– Вот как? – удивилась Джози.

Я кивнул.

– Вы мне кое-кого напомнили, поэтому я на вас и наехал.

Джози свела брови.

– Кого же я вам напомнила?

– У моей бывшей тоже длинные темные волосы и светлая кожа, и она стройная, но с… формами, как вы. А еще она тоже ездит на красной «Ауди» и обожает Рождество, хотя скорее из-за шопинга и подарков, а не по причинам высшего порядка.

– То есть вы мне нахамили, потому что я напоминаю вашу бывшую подругу?!

– Теперь вы будете считать меня законченным дураком.

Джози рассмеялась.

– Я никогда не считала вас дураком. Негативное отношение всегда имеет подоплеку. Тут дело не в чувствах к другим, а в собственных комплексах – отношении к себе, страхах, пунктиках…

– Вы просто аналитик, – я хмыкнул. – Вот бы взять у вас интервью для моих статей!

– А о чем вы пишете? – оживилась Джози.

Я вытер губы.

– Я независимый исследователь, специализируюсь на связях между нейробиологией, психологией и эпигенетикой. Сейчас я пишу серию статей о связи тела и интеллекта – как изменение психологических установок влияет на здоровье организма и качество жизни.

У нее даже рот приоткрылся.

– Мой ворчливый сосед – гуру нравственного совершенствования? Вот никогда бы не подумала!

– В жизни много иронии.

– А я часто гадала, что же вы пишете. Может, думаю, у меня напротив живет второй Николас Спаркс? Это меня всегда смешило – романтика казалась вашей противоположностью…

Конец ознакомительного фрагмента.