Олаф, глупый король (СИ) - Юрий Силоч

Олафу предстояло решить сложную головоломку — нужно было заставить их работать вместе, ибо, по словам Вегарда, порознь у них не получалось ровным счетом ничего, и работать над осуществлением коварного плана Олафа и его команды они могли до тех пор, пока не погаснут звезды.

Решена эта головоломка была с поистине королевским изяществом. Послушав какое-то время препирательства достойных ученых мужей, Олаф стукнул кулаком по столу, и взревел:

— Казню!!!

В кабинете установилась полная тишина, ученый и алхимик начали понемногу бледнеть.

— Если! Вы! Не прекратите! Этот! Балаган! Я! Вас! Казню! — продолжил драть королевскую глотку Олаф.

— Мне! Нужна! Ваша! Помощь!

Спины у ученых инстинктивно приняли положение «полупоклон».

— К-какая помощь, в-ваше величество? — выдавил, наконец, стучащий зубами от ужаса Фредерик.

Вот это уже другое дело.

— Вы слышали проповеди Хельги про горящих зверей?

Фредерик снова брезгливо сморщил нос, но, натолкнувшись на мрачный взгляд короля, тут же вернул прежнее подобострастное выражение лица:

— Да, ваше величество, точно так. Слышали.

— Мне нужны горящие звери. Погодите! — сказал он, открывшему, было рот, Асвальду, — Мне нужны не просто подожженные звери. Мне нужно что-то, что могло бы бегать по лесу и пугать крестьян. Причем, как можно дольше бегать. Сделать все надо быстро, как можно быстрее. Чем быстрее сделаете, тем больше я вас отблагодарю. А затянете — не то, что не заплачу, а казню. Дело сие важности чрезвычайной! Ясно вам?

Ученым мужам было ясно.

— Держите все в секрете! Если есть вопросы — задавайте. Ежели надо что будет — говорите, мы дадим всё, издержки оплатим… Если вопросов нет — значит идите и работайте! — Олаф напустил на себя строгий вид, и это помогло.

Ученые пятились, кланяясь, до самой двери, и вскоре их быстрые шаги стихли за дверью кабинета.

«Вот оно как, значит… Значит, и правда, с ними так и надо…» — подумал Олаф перед тем, как снова погрузиться в чтение документов.

7

Полтора десятка незнакомцев в серых дорожных плащах неслышно соскользнули с коней, ни звуком, ни бряцаньем оружия не выдав себя.

— Дальше пойдем пешком. — тихо сказал Сигурд, оглядевшись.

Утро выдалось сырым, холодным и очень туманным. Тут, в северных ущельях, почти всегда так.

— Идем! Роки! Остаешься с лошадьми! — Сигурд подхватил лук, и, мягко ступая по покрытым мхом скользким камням, направился вглубь ущелья.

Дойдя до одному ему ведомого знака, Сигурд остановился, поднес хитро сложенные ладони к губам и трижды прокуковал. Лежащая неподалеку кучка замшелых камней зашевелилась, и спустя миг, приняла форму пограничного стражника в грязном плаще, с которого свисали клочья мха.

— Все спокойно?

— Да, капитан. Они устроили секрет в камнях неподалеку, но часовые из них никудышные. Говорят громко, что-то варят. Я мог бы их снять еще во время разведки.

— Хорошо. Выдвигаемся.

Цепочка воинов растянулась, и продолжила движение вглубь ущелья. Вскоре, по знаку Сигурда, все залегли, лишь четверо воинов продолжили движение в сторону небольшого укрепления.

Расположен секрет был грамотно — в небольшом углублении, под большим раскидистым кустом. Обложенный со всех сторон камнями, он вполне мог остаться незамеченным, если бы не его обитатели. Те вели себя так, как и подобает разбойникам. Из секрета время от времени слышался дружный смех четырех луженых глоток, слышался хруст веток и безбожно дымил костер.

Пограничники Сигурда подползли вплотную к секрету. Капитан показал жестами «атака на счет три», и начал отсчет на пальцах.

На «три» четверка воинов запрыгнула в секрет, сверкая большими и страшными охотничьими ножами. Приглушенные крики, звуки падения тел — и все стихло. Три секунды — четыре трупа в грязных армяках и засаленных шапках.

Снова кукование — и отряд Сигурда, пригибаясь, прячась за кустами и камнями, двинулся вперед, неслышно, подобно призракам из страшных сказок.

Показалось логовище разбойников — серое, неприметное, замаскированное мхом и кустарником, прилепившееся к скале, почти скрывшееся в ее нише. Небольшая, по грудь человеку, баррикада из наваленных камней, утыканная острыми кольями, перед баррикадой ров, неглубокий, но достаточно широкий — где-то метр, и тоже утыканный внизу кольями.

Через ров вел узкий мостик, за которым должны были, по идее, непрестанно наблюдать, но сейчас стражник стоял спиной ко рву и с кем-то громко переговаривался.

По знаку Сигурда бойцы пограничной стражи подобрались вплотную ко рву, и на счет «три» бросились вперед, сверкая ножами.

Тени в серых плащах, скользнули по мосту, сбив с ног часового, и в лагере началась резня.

Логово разбойников было как на ладони — небольшой пятачок земли, 10 на 10 метров, укрытый навесом из лапника. На земле разбросаны вещи, посуда и оружие, на лапнике лежат люди. Чуть поодаль — углубление в скале и небольшая пещерка, в которой, судя по отсвету на сырых камнях, горел костер.

Люди Сигурда стальным вихрем пронеслись по лагерю, кромсая ножами все на своем пути, и ворвались в пещеру. Раздались крики, звук бьющейся посуды, и, спустя мгновения все было кончено — стражники вышли обратно из пещеры, волоча за собой упирающееся тело с разбитым в кровь лбом.

— Атаман, господин капитан. — хмурый стражник кивком головы указал на пленника, — Бьерн. Тот самый, которого опарышем кличут.

— Во-от как… — протянул Сигурд тоном, не сулившим ничего хорошего.

Капитан подошел ближе, и ледяным взором оглядел плененного атамана. Тот выглядел жалко — лоб разбит, волосы черные, нечесаные, грязные и завшивевшие, слипшиеся от крови с разбитого лба — видать, приложили хорошенько о камень, нос кривой, сломанный еще в незапамятные времена, спутанная курчавая борода. И глаза, в которых не было видно ничего, кроме животного страха.

— Ну здравствуй… Бьерн-опарыш. Экая важная птица у нас нынче в гостях… — Опарыш и правда был значимой персоной среди разбойников Северного ущелья. Налетал на села, резал-жег-грабил, да вот только поймать его никто пока не мог. На своем «посту» Опарыш пережил двух шерифов Северного края, и Сигурду, в свое время, письмо прислал, дескать, поздравляю со вступлением в должность, сучий сын, двух до тебя пережил, и тебя переживу.

Капитан задумался на пару секунд о том, можно ли использовать пленного атамана в каких-то своих целях, но не нашел ни единой причины оставлять того в живых.

— Повесить! — коротко бросил он пограничнику, и направился вглубь пещеры, слушая позади нечеловеческий вопль разбойника, просившего пощадить и уверявшего в собственной полезности.