Надежда патриарха - Дэвид Файнток

– Ни сегодня, ни когда-либо, Арлина. После Девона…

– Ник, так дальше не может продолжаться. Вы оба – как маленькие дети.

– Не называй меня…

– Он ждет тебя в соседней комнате.

Я посмотрел на Дерека и Бранстэда, но они молчали.

– Ну?

Дерек пожал плечами:

– Я далек от всего этого…

– Проклятье!

– Давно вы в разладе?

– С год или около того, – пробурчал я. Арлина скрестила руки на груди:

– Почти три.

– И все это время ты чувствуешь себя несчастным, – сказал Дерек.

– Я не из таких. Он сам заслужил…

– Ради бога, Ник! Я знаю тебя сорок лет.

Пришлось мне пойти на попятную:

– Даже если бы мне самому этого захотелось – тут дело в принципе.

– Господин Генеральный секретарь, не будьте задницей. – Сказано было как бы в шутку, но глаза его глядели серьезно.

– Ты сегодня уже второй, кто мне на это намекает. – Долгое мгновение я смотрел на ковер. – Не знаю, надо ли мне его видеть. Это продолжалось так долго, и когда он оставил…

– Привет, па.

Я вздрогнул.

Филип стоял в дверях.

В свои двадцать четыре года он выглядел именно так, как я и хотел. Хорошо сложенный, опрятный, симпатичный – по крайней мере, на мой отцовский взгляд.

– Филип! – Я сделал было движение к своему любимому кожаному креслу, но сесть в него значило продолжить разговор. А мне хотелось совершенно противоположного.

– У тебя все в порядке? – спросил он.

– Ты затем пришел, чтобы это спросить? – Мой голос был предельно жестким.

Дерек с Бранстэдом обменялись взглядами, но ни один не произнес ни слова.

– Нет, сэр. – Руки Филипа принялись нащупывать карманы. – Когда я узнал о происшествии в Академии…

Я ждал молча, никакими поддакиваниями не поддерживая беседу.

Он перевел взгляд на мать:

– Мне лучше уйти?

– Может, будет время… – начал я.

– Ник! – Это встрял Дерек. Я сжал кулаки:

– Говори, зачем пришел.

– Мы ничего не могли с этим поделать, – откровенно сказал Ф. Т. – Клянусь Господом, – Его глаза искали мой взгляд в надежде увидеть в нем прощение.

– Филип, Совет по защите окружающей среды состоит из фанатиков, которые без конца создают нам проблемы. Вы задумали убийство наших кадетов? Нет. Но вы создали ту атмосферу, в которой подобное стало возможным. И это непростительно. – Джеренс открыл рот, чтобы изречь что-то благоразумное, но я остановил его жестом. – Да, вы это сделали, ваш Совет! Ваши постоянные нападки на нашу политику, эти подкопы под нас в Генеральной Ассамблее…

– Па, как вы можете противодействовать нам? Ты знаешь, что произошло в Бангладеш?

– Я был там.

Да, я побывал на крохотных островках, что остались от этой потонувшей в трясине страны.

– А ты знаешь, что творится в Голландии? Или в Луизиане? Что происходит в Микронезии?

– Может, хватит о политике, вы двое? – Дерек стоял, уперев руки в бедра.

Я не обратил на него никакого внимания.

– Филип, потребовались бы усилия многих поколений, чтобы повернуть вспять…

– Не потребовались бы. В нашем Совете провели исследования. Все просчитали. Я сам проверил все цифры, потому что это был мой проект. Через более или менее длительный срок реальная работа по защите окружающей среды на самом деле спасет…

– Через какой это срок? – пристально посмотрел я на него. – Опять же через несколько поколений?

– Замолчите, вы оба! – Дерек каждым своим дюймом в этот момент являл губернатора планеты Надежда.

– Тридцать лет, – упрямо сказал Фити.

– Мы должны платить больше, чем запланировано во всем бюджете этого года. Филип, у нас нет таких денег. – Сколько раз мы еще будем сталкиваться на этой дорожке – мой непримиримый сын и я?

– Уловы рыбы в южной Атлантике опять снизились. Это уже пятое лето…

– А импорт продуктов питания из колоний вырос. Одно уравновешивает другое.

Я посмотрел на дверь за его спиной, надеясь, что он поймет намек и уйдет.

– Не хочу при этом присутствовать. – В глазах Дерека сверкнул опасный огонек. – Джеренс, давай оставим этих лунатиков. – Он потянул Бранстэда за рукав. – Ник воображает, что он у себя в Ротонде и спорит с каким-то деятелем Земельной партии. – Он шмыгнул мимо меня. – А ты! – Он остановился на мгновение, чтобы пронзить взором Филипа. – На сегодняшний день тебе нечем гордиться. Как ни удивительно, ты ведешь себя как последний болван! – И он вышел.

Бранстэд последовал за ним, пожав мне на прощанье руку.

Воцарилась тишина.

– Что-нибудь еще? – вопросил я таким же непреклонным голосом.

– Вспомни, зачем ты пришел, – мягко вступила в разговор Арлина.

Филип собрался с духом:

– Да, сэр, есть кое-что еще.

– Что же?

– Отец, я тебя люблю, – промолвил он неуверенно. Я шагнул к выходу, но мои пальцы соскользнули с дверной ручки, а он подбежал ко мне и схватил меня за руку.

– Отец, умоляю тебя! – Он упал на колени.

– НЕ СМЕЙ ДЕЛАТЬ ЭТОГО! – Я с ужасом обнаружил, что занес над ним кулак. Но вместо удара поднял сына на ноги.

Когда-то, в моей молодости, один человек уже падал передо мной на колени, но я отказался пощадить его. И с тех пор это было для меня нестерпимым.

Я закрыл лицо руками:

– Фити, уйди, прошу тебя.

– Сэр, между нами не должно быть таких отношений.

– Ты сам это сделал. Кто обыскивал мой кабинет? Кто копировал для Земельной партии секретные бумаги, касающиеся экологических вопросов?

– Мне было всего девятнадцать, и я был такой глупый! Они сказали, что это им поможет.

И цинично предали его.

– Ты никогда не был глупым. Сколько раз я просил тебя не связываться с «зелеными» радикалами. Тебе прекрасно известно, какой политический капитал им принесла твоя поддержка. И продолжает приносить!

– Мы не радикалы, – произнес он рассудительно, но тут же сорвался:

– Я так люблю вас, сэр!

Не в силах что-то сказать, я повернулся к двери, изо всех сил сдерживая себя.

– Разве мы не можем снова стать друзьями? Пожалуйста?

– Ну, Ники, разве ты не можешь? – Голос Арлины был исполнен нежности.

Я проглотил комок в горле, чтобы обрести способность говорить:

– Ну, а как Джаред?

– Хорошо, сэр, – бросил Фити. Ему как будто не хотелось об этом говорить. Джаред Тенер когда-то жил с нами, еще мальчишкой, и от него было много неприятностей. Мне он сильно не нравился. А теперь они с Филипом были заодно.

– Все еще намерены породниться?

– Он хочет клонироваться.

– Чьи клетки?

– Мои.

– Дерек так клонировался.

– Я знаю.

Мы задумались. Я глубоко вздохнул:

– Ты порвешь с этими «зелеными» политиканами?

С обреченностью во взгляде он взглянул на мать.

– Нет, па, – сказал он твердо.

Казалось, это должно было привести меня в ярость, но почему-то я был рад. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться и взглянуть в глаза сыну. Отчего-то у меня началась резь в глазах. Проклятые выбросы. И дело не в том, что «зеленые» были правы, просто мы ничего не могли с этим поделать.

Руки Филипа начали теребить рубашку. Он прожег меня взглядом.

– О боже! Я не владею собой. – Это было похоже на безумие, до которого он доводил себя в детстве. Тогда маховик его мыслей раскручивался так, что Фити не мог себя контролировать. Он на мгновение закрыл глаза, стараясь дышать глубже. – Это невыносимо… О тех кадетах, сэр… Клянусь сделать все, что бы вы ни сказали, сэр… Не надо лишать меня свободы…

Господи боже мой, я больше не мог этого выносить.

Его пальцы вцепились в хлопчатую ткань рубахи:

– О, папа, прошу тебя, не плачь! Я распахнул объятия.

Со стоном он упал мне на грудь. Арлина молча вытянулась у двери. Она украдкой вытирала глаза.

Я зевнул. Было уже очень поздно, но я ценил каждую минуту, проведенную с Дереком. Арлина устроилась рядом и держала меня за руку. Бранстэд был в кабинете, звонил кому-то со своего мобильника. Кэрр расположился на мягком диване.

– Что ж, дело сделано, – сказал он. Я пожал плечами:

– А потом он пошел домой.

После наших пламенных объятий мы с Филипом еще долго проговорили. Но, несмотря на всю чувствительность сцены примирения, три года размолвки сказывались. Так или иначе, мы перешли к политике, и между нами возникла некоторая натянутость. Наконец он ушел, неопределенно пообещав, что скоро навестит меня снова, вместе с Джаредом. К своему стыду, я понял, что был даже рад его уходу.

Арлина стояла, держа в руке рюмку.

– Я рада, что вы помирились.

– А кто сказал, что это так? – Она лишь фыркнула в ответ, и я продолжил недовольным голосом:

– Я вовсе не говорил ему, что был бы счастлив заключить его в свои объятия. Возможно, мой утонченный, высокоинтеллектуальный сын сам об этом догадался.

– Все, что произошло между вами… – Она покачала головой.

Наверное, хреновенько ей было в эти последние годы. Со мной нередко случались приступы ослиного упрямства.