По реке Великой (под созвездием кузькиной матери Леонида Янина) - 1996 - Алексей Дещеревский

И вот тогда мне в голову пришла гениальная идея колонизации псковских земель хохлами и промышленного освоения чернично-брусничных месторождений. Дальнейшее вы все знаете. Вошедшая в моду черничная жвачка с необычайно устойчивым цветом потеснила и вытеснила на мировом рынке хваленый Dirol и Blend-а-med и принесла России многомиллиардную прибыль... А началось все там, на этой черничной поляне. Этому периоду посвящены две скульптуры Родена "Хохлушки в брусничнике" и "Двуглавый хохол, поедающий чернику". Бронза, конец 20 века....

...Измученные, спустились в лагерь. Оказалось, опять наша палатка дежурная. Миша сварил макароны, а питательный витаминный отвар вылил! На землю! Зато добавил сыра в котелок. Очень вкусно, но еще больше мало. После обеда народ опять ушел на уборку. Росли кучи лисичек у костра, на котором унылый Игорь варил варенье, скорбно наблюдая, как довольные други вываливают очередную порцию поднятой на-гора высоковитаминизированной добычи.

- Да куда ж я все это разливать буду?!!

Бруснику оборвали всю. То eсть они подумали, что всю. Я благоразумно промолчал о том, что за полянкой начинаются новые заросли брусники. А то эта уборочная страда никогда не кончится. Началась "черничная лихорадка". Люди трескали, не жалея живота своего. Работали, как вирусы, пожирающие экран, а лес все не кончался и не кончался, и дети уже начали писать чернилами и черничные щупальца сплетались вокруг обезумевших старателей...

Преодолев дьявольское искушение и затаптывая россыпи ягод, я вернулся в лагерь. Там только один Олег варил что-то на костре в консервной банке.

- Леня! Я пеку пирог! - похвастался он. Я пригляделся. В банке жарился мокрый песок.

- Его надо варить 85 минут,- открывал свои кулинарные секреты Олег, потом добавить волчьих ягод.

- Ну-у... Это, наверно, невкусно будет... Кто ж такой пирог станет есть?

- Ты! - разогнал мои сомнения радостный кондитер. - Модар аркан курбаши чойхона байрам? Аллах акбар мурдоги ту!

На всякий случай я ушел подальше в лес. К ягодам, грибам. Ибо не желудок должен подсказывать человеку выбор, но - сердце.

Вернулись старатели, прикинули: а действительно, куда это все изобилие девать? В канах - ягода, все баллоны залиты вареньем... В чем варить грибы для внутренней переработки? В чем варить ужин? Легли спать, а у всех в глазах одно и то же - черника, черника, черника.

Наступило утро нового дня. Заклеены пробоины и сварены грибы. Потяжелевшие байдарки уверенно, без капли воды в трюмах прошли несколько водопадов, завалов и порогов. Лидировали, конечно, мы. Но на одном повороте пропустили Дещер-курбаши с нукерами вперед. Это была наша роковая ошибка. Роковая.

Расслабившись, я начал сочинять приключенческий роман-быль из жизни пиратов. Вот начало: "...Два пиратских брига, залатав за день полученные в бою пробоины, покинули залив Нежданной Удачи, вышли в открытое море и взяли курс на Бермуды. Впереди шла "Глория", неся в трюмах все золото испанских галеонов, которые выбросило в шторм на камни острова. Сзади, поскрипывая старыми мачтами, шла "Святая задница" с грузом невольников и серебра. Легрен де Люк, молодой, дерзкий и удачливый капитан "Глории", торопливо листал вахтенные журналы с погибших кораблей, пытаясь вычислить точные координаты того форта, где "Кассандру" загружали золотыми слитками. Неожиданно появившиеся рифы заставили его отложить промокший журнал. Легрен дал команду убрать все паруса и корабль замедлил ход.

Барон де Щер, капитан "Святой задницы", обошел бриг, повернул к узкому проходу в рифах и тоже стал убирать паруса. Развернувшись правым бортом, злопамятный флибустьер загородил проход в море и дал команду канонирам открыть орудийные люки и запалить фитили. На залп в упор с "Глории" могла ответить только одна вертлюжная пушка, и Легрен, не поднимая красного вымпела к черному флагу, приказал команде готовиться к аббордажу.

Они сошлись через четыре минуты..."

В действительности все было еще кошмарней. У следующего порога меж двух валунов байдарка Дещера остановилась и стала думать. Как мы ни тормозили, стремительное течение Великой реки почти вплотную сблизило нас и прижало к валуну. Подумав, курбаши в черной штормовке весланул плескателем и угреб. Черный человек, зеленая байдарка и белое весло, вспомнил я, - что-то это напомнило... Но вспомнить не успел.

Потому что "Глория", медленно кренясь под напором течения, стала наползать на покатый бок валуна, фальшборт коснулся стремительного потока и в трюм ринулась вода. За одно страшное мгновение корабль наполнился водой и поток стал медленно переламывать его пополам...

Часть 5

Так плыть или не плыть? Подумать надо. Что благороднее: Кряхтеть под рюкзаком, мечтая о привале, иль важничать на бале? Давиться счастьем в ресторанном зале, крутую скуку разбавляя коньяком... Достойно ли: остановиться на пути, Не надрываться, как рабы И не ломая головы идти туда, где в нескончаемом кошмаре, Быть может, водку пьянствуют жлобы, Играя на расстроенной гитаре? Зачем стремиться к незнакомому костру? Самоуверенны? Робки ли? Ох, это не к добру. Нас никому не жалко. И не страна, а соковыжималка. Изведать в жизни все: болота, кашу с комарами, оверкили, дыру в байдарке, центнер в рюкзаке и бег по граблям налегке... Иль лучше мне остаться дома? И слушать пение магнитофона, и телевизор - лучший друг, назойливее миллиона Комаров и мух. Соседки взгляд кичливый. Свет в чужом окошке и у подъезда - черной кошки пробег неторопливый... Так день за днем по кругу ходит Я счастья жду, а - ничего не происходит, И сердце не болит И вечер дома быстро пролетит... Вот в чем разгадка! Вот какая штука! Уйду из дома, выбрав неожиданный маршрут И буду заново искать приют, А там - посмотрим. Жизнь и смерть, любовь и мука красивая кончина и разлука Найдут они меня? Иль не найдут? Посмотрим. Хуже ждать, зимой и летом, Ведь в ожиданьи, в промедленьи этом Летит, летит к чертям собачьим все то, что называют счастьем.

(Монолог принца Чайника из трагедии "Одинокий рюкзак")

Байда Дещера ушла вперед и нукеры даже не оглянулись. Трусы. Предатели. Убийцы!

...Мы с Игорем вышли из внутренних вод во внешние и попытались сдвинуть байду с валуна. Ни хрена, водоизмещение байды - 0.33 тонны. Она выгнулась, как туго натянутый лук и под напором течения хрустели дюралевые косточки. SOS мы не успели передать, но трусы и предатели сами заметили, что ощущение комфорта и сухости кожи у нас исчезло, вернулись, стали раздеваться и давать советы.

- Из-за вас все! - гневно сказали мы. - Встали тут, понимаешь! Как коровы на пляже!

- Мы не виноваты! - поспешно сказали трусы и предатели. - Не надо было подходить к камням! И не трогайте лодку, а то она переломится!