Проблема 2033 - Валентин Пономаренко

У Природы нет целей и нет причин для беспокойства. Мы ей так же безразличны, как и любой вид насекомых или растений, которые уже исчезли благодаря нашей деятельности. Так, например, долина Тигра и Евфрата, разрушенная людьми из-за неверного воздействия на землю, две тысячи лет спустя так и не восстановилась.

Через несколько десятков тысяч лет на Земле появятся другие формы жизни растительного и животного мира, которые будут жить по прежним правилам: каждый вид будет развиваться до тех пор, пока позволят ресурсы и ограничения в виде хищников, паразитов и природных условий.

У человечества очень мало времени для принятия решений по спасению себя как вида. Сейчас оно держит экзамен на наличие здравого смысла.

В 1850 г. в США было 23 млн. человек, т. е. меньше, чем в Нью-Йорке и Калифорнии. К 1994 г. стало 260 млн. американцев. Для обеспечения нормальных условий для ныне живущих людей требуются две дополнительные планеты Земля. Через 3-4 десятилетия понадобится 5 таких планет. Кто нам их предоставит?

Наука

Страх — наследственное, основное чувство человека; страхом объясняется все, наследственный грех и наследственная добродетель. Из страха выросла и моя добродетель, она называется: наука.

Ибо страх перед дикими животными — этот страх дольше всего воспитывается в человеке, включая и страх перед тем животным, которого человек прячет и страшится в себе самом. Заратустра называет его «внутренней скотиной».

Этот долгий, старый страх, ставший наконец тонким и одухотворенным, нынче, сдается мне, называется: наука.

Рассуждения штатных философов никогда не поднимаются до высот, доступных мысли людей, свободных от социального заказа. Весьма вероятно, что немецкому философу, балансировавшему на грани гениальности и безумия, удалось точнее всех определить происхождение сегодняшнего божества.

Отношение к науке во все времена и у всех народов не было постоянным. Оно колебалось от слепого поклонения до слепой же ненависти. К ведунам и ведьмам обращались за помощью и их же первыми возводили на костры, обвиняя во всех несчастьях, которые сваливались на людей.

Для взлета научной мысли требуется совсем немного: сочетания свободного от догм, ясно мыслящего разума, наличие глубокого внутреннего беспокойства при встрече с неизвестностью и освобождение от каждодневной борьбы за физическое выживание. Ничтожные фрагменты сведений о шумеро-аккадской культуре свидетельствуют о поразительных достижениях науки того времени в математике и, особенно, астрономии. «Теорема Пифагора» была известна им за 1000 лет до рождения Пифагора. При наличии простейших измерительных устройств ученые того далекого времени поразительно точно рассчитывали длительность года, траектории планет, лунные и солнечные затмения.

Средневековые гонения на науку со стороны церкви были, пожалуй, последней попыткой остановить развитие свободной, не догматической мысли. На смену кошмарам прежних ограничений пришел кошмар полного их отсутствия.

Наука озарила своим светом «священные» составляющие промышленной религии: работа, собственность, прибыль и власть. Действительно, уже первые применения достижений астрономии, геодезии, точной механики и математики позволили перейти от робкого плавания в пределах видимости берегов к уверенному выходу не только в открытое море, но и в океан. География, ботаника, зоология, геология, минералогия и многие другие науки из описательных вскоре стали превращаться в рабочие инструменты промышленности и сельского хозяйства. Одними из главных потребителей плодов просвещения и наук стали армии всех стран: уничтожение себе подобных поднялось на качественно новый, «научно обоснованный» и поддержанный новейшими открытиями уровень.

Наука дала все, что от нее ожидали: работу десяткам, а потом и сотням миллионов рабочих; собственность энергичным, удачливым и не отягощенным угрызениями совести предпринимателям, промышленникам и пр.; прибыль купцам и банкирам; невиданную ранее власть над собственным народом бюрократам, политикам и военным.

Промышленная религия низводит людей до слуг экономики. Наиболее агрессивные и безжалостные вознаграждаются еще большей властью и богатством. Промышленная религия изначально была обречена на гибель, потому что она активно разрушает свои собственные предпосылки (и морально, и физически), вдохновляя своих последователей на эксплуатацию друг друга и природы.

Свидетельства распада Промышленной религии очевидны: рост пустынь, потеря плодородных почв; понижение уровня грунтовых вод; горы мусора; нарушение озонового слоя; глобальное потепление; ухудшение генетического кода человека; рост частоты раковых заболеваний; потеря биологического разнообразия; сотни тысяч загрязненных водоемов; вредители, устойчивые к пестицидам; болезни, устойчивые к антибиотикам; миллиарды людей в странах третьего мира планируют индустриализацию; нарастающая безработица; национальные долги; аборты; жестокости и самоубийства…

Вольтер в свое время обвинял церковь в нарушении того, что мы сейчас называем неотъемлемым правом каждого человека: право на жизнь. Несмотря на то, что главной заповедью христианства является «не убий», за первые 18 веков н. э. в религиозных войнах погибло около 18 миллионов человек, — в среднем по миллиону в столетие. Что сказал бы Вольтер о людях и о науке, если бы узнал, что в начале 20-го века, благодаря выдающимся достижениям науки и техники всего за 4 года будет ранено 20 млн. и убито 30 млн. человек, а еще через 20 лет будет убито 55 млн. человек? Новейшие достижения науки создали разнообразные средства для гарантированного уничтожения всего человечества, независимо от его численности. Пожалуй, самым высшим достижением проявления науки является реальная возможность самоуничтожения даже без применения военной силы: достаточно жить так, как мы живем сейчас, уничтожая и отравляя растения, насекомых, птиц, животных и самих себя.

Умеренность во всех отношениях, наверное, одно из редчайших качеств человека. Намного чаще наблюдаются разнообразнейшие крайности. Чем, кроме крайней наивности, можно объяснить веру в то, что именно наука найдет выход из практически тупиковой ситуации, куда она привела человечество? И Гиппократ, призывающий врачей, приступающих к лечению, прежде всего не навредить, и Мольер, который утверждал, что почти все люди умирают от лекарств, а не от болезней, были правы. Научные знания пришли к людям, не умеющим, не способным распорядиться научными достижениями разумно. У человечества и каждого отдельного человека есть общая особенность: физическое созревание, максимум сил приходит раньше, чем формируется самосознание. Мудрость наступает тогда, когда уже не остается сил для жизни (если только вместо обобщенного опыта не проявляется старческий маразм).

Наука и здравый смысл

Не усматривайте злого умысла в том,

что вполне объяснимо глупостью.

Так издревле бывало:

Ученых много,

Умных — мало.

Последний школяр на отделении точных наук

знает о законах природы куда больше,

чем знали Декарт и Паскаль.

Но способен ли школяр мыслить как они?

Никакие, даже самые высокие научные звания и титулы не мешают говорить нелепости, которые ведут людей в тупик. Вот фрагменты речи нобелевских лауреатов Пола Самюэльсона и Вильяма Нордхауса:

«Должны ли мы предпринимать шаги для ограничения использования этих наиболее ценимых нами запасов общественного капитала, с тем чтобы он еще оставался доступным нашим внукам? …Экономисты спрашивают, следует ли будущим поколениям иметь больше пользы от запасов такого природного капитала как нефть, газ и уголь, или от большего производства такого капитала, как дополнительные ученые, лучшие лаборатории и библиотеки, связанные информационной супермагистралью? …в перспективе, нефть и газ не существенны».

Врожденная неспособность отличить библиотеку от нефти приведет к новой серии войн и пошлет на смерть миллиарды людей. Нужно иметь абсолютно искаженный взгляд на экономику, чтобы не понимать: нет никаких других материальных факторов, кроме природных ресурсов. Утверждение, что «мир может, в действительности, обходиться без природных ресурсов», означает игнорирование разницы между реальным миром и Райским садом. Здравого смысла ортодоксальных экономистов не хватает даже для проверки собственной ошибочной логики.

Похоже на то, что современная наука, характерная архисуперузкой специализацией, привела нас, как и предсказывал Норткот Паркинсон, в архисуперширокий тупик.