Паутина прошлого - Виктория Щабельник

Я обернулась к Дмитрию, понимая, что пора прощаться. Подойдя к нему ближе, я тихо сказала:

— Еще раз спасибо за помощь. И, пожалуйста, не говорите никому, что вы видели.

— Можешь быть спокойна, — ответил он, и добавил, — думаю, с тобой не произошло бы ничего подобного, будь у тебя твой пистолет.

— Вы правы. В следующий раз я это учту.

Ребята уже вносили стонущего Пашку внутрь, когда автомобиль нашего спасителя покинул стоянку больницы. Вздохнув, я последовала за ними, мучимая вопросом — как нам выпутаться из этой передряги?

Сонный дежурный врач-хирург — невысокий полноватый мужчина, слегка за сорок по имени Константин Михайлович — несколько минут недовольно разглядывал нашу группу, но все же повел в манипуляционную. Его отношение слегка изменилось, когда в руках Миши зашуршали зеленые купюры. Уже вполне бодро тот приступил к осмотру, тут же изменившись в лице, увидев на шее пациента ошейник.

— Не придавайте значения, — посоветовал Миша, присоединяя к уже принятым еще пару бумажек, — жизнь — штука сложная.

— Я тоже так думаю, — согласился эскулап, вернувшись к осмотру, который занял больше получаса.

— Пока могу сказать только одно, — подытожил он, — жить будет, бегать не скоро — у вашего друга множественные гематомы, сотрясение мозга, повреждены несколько суставов на ноге, сломано пару ребер, и три пальца на правой руке. Для более детального заключения нужен рентген, но это уже утром. Сейчас мы положим больного в палату, и дадим ему обезболивающее. Он терял сознание?

— Да, несколько раз, — ответила я.

— Плохо, — покачал врач головой, — я позову медсестру. Она присмотрит за ним до утра.

— Но это могу сделать я. Тем более, лучше, чтобы его видело как можно меньше персонала, — возразила я.

— Я бы не возражал. Но судя по вашему виду, вам тоже необходим осмотр, и чем раньше, тем лучше. К тому же я не смогу здесь обойтись без помощи медсестры.

— Я в порядке, — в который раз повторила я.

— Отлично, — согласился доктор, — вот это я сейчас и проверю, как только закончу с вашим другом. А вы марш в коридор.

Подождав пока ребята выйдут, он позвал медсестру, и они занялись Пашкой. Не знаю, сколько это заняло времени, видимо достаточно, чтобы я успела вырубиться, а открыв глаза поняла, что пришла моя очередь. Константин Михайлович приступил к осмотру, посветив фонариком в глаза, исследовав ребра, тихо вздохнул, когда добрался до запястий.

— Надо бы наложить швы. К тому же у вас несколько ссадин, в которые наверняка попала инфекция.

— Не нужно, доктор, — поспешила я подавить его энтузиазм в зародыше, — на мне все быстро заживает. Думаю, достаточно повязки.

— Позвольте с вами не согласиться, — он отошел, и я услышала звяканье инструментов. Побледнев, не сводила с него взгляда, и совсем упала духом, когда почувствовала укол.

— Это против столбняка. Вашему другу я вколол то же самое, — успокаивающе сказал врач и лихо приступил к операции, — будет немного неприятно.

Все, что происходило дальше, воспринималось мною будто сквозь дымку сна. Очистив место вокруг ран от крови, он обработал края спиртом с йодом, и обезболил. В какой-то момент мне надоело следить за этим, и я отвернулась к Пашке, над которым все еще колдовала медсестра — невысокая шатенка с приятным лицом и добрыми глазами, кажется, Юля.

— Вы уверены, что не нужно вмешивать милицию, — внезапно спросил врач, и я поняла, что он действительно обеспокоен всем происходящим.

— Нет. Мы сами со все разберемся. Вот только наш друг… Было бы намного проще, если бы нам удалось снять с него этот ошейник.

— Думаю, проблем с этим не будет, — доктор все еще колебался, но постепенно из его глаз исчезало настороженное выражение. В конце концов мы не производили впечатление преступников, скорее жертв. Ну а если жертвы сами отказываются от помощи правоохранительных органов — что же тут поделаешь, — с утра поговорю с Василием Петровичем из мастерских. Он решит вашу проблему.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Ну вот и все, — сказал он закончив бинтовать запястья, — а теперь спать. На сегодня достаточно приключений.

До выделенной мне палаты я добралась с помощью Мишки. Никита последовал за медсестрой, которая устраивала Пашу в палате рядом с моей. Я даже не заметила, как уснула. Видимо это произошло как только моя голова коснулась подушки на не очень удобной больничной койке. Ребята, так и не пожелав уехать, домой разместились в коридоре, охраняя нас с Пашкой. Возможно, именно это позволило мне немного расслабиться, хотя я была не далека от того состояния, когда попросту наплевать на все, что могло со мной произойти. Организм требовал отдыха, и наконец-то усталость взяла свое.

Ночь… какая красивая лунная ночь. Как я раньше могла не замечать этой красоты: когда дневная жизнь замирает, уступив место ожившим теням, шорохам и звукам ночи. И я снова здесь, словно ожидаю чего-то. Под ногой с глухим треском переломилась сухая ветка, и я поняла, что привлекла Его внимание. Почти забытый страх снова овладел моей душей, и я была готова закричать. Но почему-то не смогла выдавить из себя ни звука. Я знала — он здесь! Следит за мной, ждет подходящего момента, чтобы напасть, и утащить за собой туда, в темную чащу, где нет спасения, где только смерть и вечный, бесконечный ужас. Сорвавшись, я побежала вперед, понимая, что не смогу оторваться. Он был рядом, скоро он догонит меня, и тогда уже ничто не сможет спасти. Внезапно, земля ушла из под ног, и, потеряв опору, я полетела куда-то вниз.

Как только я открыла глаза, на меня навалились воспоминание о кошмаре. Сон, но такой реальный! Словно я действительно была в том лесу и бежала от неведомой опасности. Я понимала, что после всего пережитого, мое сознание могло сыграть со мной злую шутку, и все же чувствовала — к вчерашнему происшествию это не имеет никакого отношения. Было что-то еще, странное и пугающе, от чего в жилах стыла кровь. Что-то важное в моем прошлом… не помню… так сложно уловить… Но эти чувства, эмоции невозможно просто придумать. Я все это пережила когда-то.

Я откинула голову на подушку, подняв глаза к потолку, и внезапно похолодела: прямо над моим лицом, переливаясь в лучах солнца, покачивался золотой крестик, так хорошо мне знакомый, который я еще вчера ночью считала утерянным безвозвратно! Мгновенно вскочив, я поднесла руку и сняла его с металлической рамы больничной койки. Не могу в это поверить! Он был здесь, в моей палате, ночью, пока я спала. Я же ничего не слышала, не почувствовала!

Внезапно похолодев, я бросилась прочь из палаты, но, добежав до двери, постаралась взять себя в руки — к чему поднимать ненужную панику и беспокоить медицинский персонал? Они и так настороже после вчерашнего. Чуть приоткрыв дверь, я выглянула из палаты. Утро было ранним, но больничная жизнь в самом разгаре. Никита посапывал, умудрившись довольно удобно пристроиться на колченогом стуле. Мишка не спеша прогуливался по коридору, совсем рядом с палатой Паши. Не верю, что он мог проскользнуть мимо них! Значит, он проник в палату как-то по-другому. Вернувшись внутрь, пока меня не заметили, я осмотрелась. И тут же мой взгляд наткнулся на дверь между палатами. Черт! Как же я вчера ее не заметила? Хотя, вчера мне было о чем беспокоиться помимо этого, да и не в том я была состоянии, чтобы осматривать больничную палату. Не просчитала, не учла, а ведь это могло стоить мне жизни.

Я разжала руку, снова взглянув на крестик — не понимаю, чего он добивается? Преследует, стреляет, похищает, запугивает? Почему я? Что я сделала ему плохого? Лично я? У меня было такое чувство, что его ненависть к ребятам носит несколько иной характер. Вот только могла поклясться, что никогда до вчерашнего вечера не видела этого человека. Тогда откуда он меня знает? Что ему он меня нужно?

— Уже встала? — в приоткрытую дверь просунулась голова Никиты. Увидев меня, он расплылся в улыбке и позвал Мишку. Через несколько секунд они оба были в моей палате, скромно пристроившись на соседней койке.

— Как ты? — Миша изучал мое лицо со следами ночных приключений: раны на лбу и порезы на ладонях саднили, я уже не говорю про художественную вышивку, коей меня подверг вчера ночью наш эскулап. Болело все тело, каждая мышца ныла при любом движении — видимо сказывался мой вояж с Пашкой на закорках.

— Роскошно, — улыбнулась я, раздумывая, а стоит ли все рассказать ребятам, и, решившись, продолжила, — он был здесь.

— Кто он? Ты имеешь в виду… — встрепенулся Никита.

— Именно его я имею в виду. Вернул потерянную в его апартаментах вещицу. Очень любезно с его стороны.

— Ты издеваешься? — внезапно взвился Миша, оказываясь совсем близко от меня, — он был здесь, в этой палате, а у тебя хватает глупости иронизировать над этим?