Ловушки памяти - Юлия Басова

У меня защипало в носу. Никто и никогда не говорил мне таких слов. Тем более я не ожидала их услышать от парня, с которым дружу всего полгода. Да это вообще звучало невероятно – дружить с парнем! Подруги – верные и не очень, болтушки, хохотушки, сплетницы, зануды – все они окружали меня в школьные годы, сменяя одна другую. Они легко отказывались от меня, если им было невыгодно или неудобно со мной дружить, предавали, если на горизонте появлялся парень и требовал от них некой жертвы. Ведь не секрет – многие мужчины хотят, чтобы их девушки меньше общались с подругами. Очень скоро я взяла за правило не впускать в свою душу таких «подруг» и пока придерживалась его.

Однако, как поступить с подругой, если она, то есть он – парень? На этот счёт пока не было никаких правил, и дружба с Антоном заняла достойное место в моём сердце. И вот сейчас лишнее доказательство тому, что я поступила верно, – Рейер признался, что очень привязан ко мне.

Хотелось сказать что-то доброе, ответить ему такими же искренними словами, но я не смогла, а просто притянула его к себе и поцеловала в щёку. Антон смутился – вероятнее всего, он никогда не обнимался с девушкой. Тем не менее, он улыбнулся и тоже чмокнул меня.

– Эй, да они целуются! Прямо у всех на глазах! – раздался лёгкий смешок прямо над нашими головами. Я подняла глаза и увидела рыженькую девчонку из параллельной группы.

– Привет, Ира! – воскликнула я, вставая. – Представляешь, наконец нашла свою любовь! Вот он, мой принц.

Антошка поднялся вслед за мной из-за стола. Вид у него при этом был растерянный. Это вполне объяснимо – Ирина, рыжая весёлая бестия, имела один, но очень существенный недостаток: она любила сплетничать. Самозабвенно, часами, обо всём и обо всех. Именно в её яркой головке рождались самые невероятные слухи, которые потом обсуждал весь университет, включая ректора и преподавателей. Сейчас мы с Антоном попали под прицел её любопытства, и девчонка наверняка раздует из всего этого целую мыльную оперу.

Я подмигнула Антону: не унывай, мол. Затем с улыбкой посмотрела на Иру и громким шёпотом попросила:

– Ты эту тему ни с кем не обсуждай, мы пока никому ничего не рассказывали… Чувства проверяем…

Глаза Рейера неестественно округлились. Видно было, что он ничегошеньки не понимает.

– Я-то никому не скажу, – вздохнув, ответила Ира, – но вас уже все видели целующимися.

«Ага, видели… Ещё бы! Ты так орала на весь буфет, что все невольно обернулись в нашу сторону!»

Вслух конечно же я свои соображения не высказала. Просто ещё раз попросила:

– Пожалуйста, никомуникому…

Потом, не дожидаясь ответа, схватила Антошку за руку и выскочила из столовой.

Мы оказались в фойе и стали подниматься вверх по лестнице.

– У нас какая аудитория? – невинным тоном спросила я.

– 417, – машинально ответил парень. – Слушай, Мила, а что это на тебя нашло? Ты зачем соврала Ире про наши отношения?

– Глупый, – улыбнулась я. – А кто сегодня испугался, что находится «под колпаком» у нашей старосты? Что ты ей нравишься и она начнёт тебя доставать?

– Ну, я, – нехотя признался Антон, – и что?

– А то, что тебе выгодно считаться моим парнем, ведь ты как бы со мной, а значит, никто не станет на тебя покушаться…

– Логично, – кивнул Рейер. – Как я сам не додумался тебя об этом попросить?

Я засмеялась:

– Не знаю. Кроме того, ты постоянно боишься, что твоя… ориентация станет достоянием общественности. А я с тебя эти подозрения снимаю.

Антошка остановился прямо на лестнице и сказал:

– Мила, спасибо тебе! Ты прости, что я сразу не понял. Даже обалдел слегка от твоего поведения. Но теперь понимаю – ты права, тысячу раз права. Видишь, свои собственные взгляды на жизнь и на отношения приходится скрывать под другими, более удобными в обществе. Иначе тебя не воспринимают нормально, насмехаются или, вот, не дают интервью…

– Ладно, помогу тебе, – неожиданно для самой себя пообещала я и зашагала вверх по ступенькам.

Антошка помчался вслед за мной, восклицая:

– Спасибо! Спасибо тебе, подруга!

Я пожала плечами:

– За что? Ведь мы ещё ничего не добились от этого Лавровского, и, честно говоря, я совсем не уверена, что добьёмся.

– Но попробовать-то можно?! – весело ответил Антон.

Мы довольно быстро оказались на четвёртом этаже и зашли в аудиторию. Преподаватель уже начал лекцию и потому посмотрел на нас с лёгким укором. Мы, виновато опустив головы, проследовали в самый дальний угол класса и уселись за парту.

– Слушай, а чего ты так впрягаешься за этого Зиновия? – шёпотом спросила я у Антона.

– Говорю же, любовь у нас, – так же шёпотом ответил он и открыл тетрадь для конспектов.

Занятие по современному русскому языку началось.

Глава 5 Подробности

Вдоволь наслушавшись мудрёных терминов, мы с Антоном и ещё тремя девчонками выскочили из университета, чтобы подышать свежим морозным воздухом. Зачинщиком этого мероприятия была я, поскольку совершенно одурела в душном, сильно натопленном кабинете.

Как и полагается молодым и безголовым в силу того же возраста студентам, мы всей дружной компанией вылетели на крыльцо почти раздетыми, не накинув на себя ничего из верхней одежды.

– Какая у нас следующая пара? – спросила Марина.

– Семипалатова, – кратко сообщила Таня.

Эта фамилия означала, что нас ждёт особое занятие: мы будем учиться преподавать русский язык как иностранный. В качестве «подопытных кроликов», разумеется, выступают студентыиностранцы, которые также обучаются в нашем загородном филиале.

Иностранная группа преимущественно состоит из парней, и потому не секрет, что предмет Нины Валентиновны мы, руководствуясь древнейшим инстинктом – стремлением к противоположному полу, – любим больше всех прочих семинаров и лекций.

Итальянцы, французы, американцы, индусы, китайцы, представители других национальностей – все они поставили себе цель досконально изучить наши традиции и привычки, язык и темперамент, чтобы потом получить престижную работу – у нас в стране или за границей в компании, ведущей дела с Россией.

Это как правило.

Но есть и те, чьи намерения сложно угадать. Точнее, были такие студенты в первом семестре. Я точно не помню их лиц, да и вряд ли кто-то из нашей группы помнит, но в списках, кажется, значилось несколько фамилий, никому ни о чём не говорящих. Эти люди посетили пару-тройку занятий, а потом просто перестали ходить в универ. Семипалатова тогда очень возмущалась: «Им места выделили, поверили, что они хотят здесь учиться! А эти чудаки бросили вуз! Лучше бы мы вместо них других взяли!»

Мы обычно сочувственно выслушивали её восклицания, но никак не могли припомнить ни одного из тех злостных прогульщиков. Впрочем, Семипалатова их тоже не помнила.