Танцующий горностай - Влада Ольховская

– Что они готовились к этому, – тихо ответила Александра. – Убивая его, они уже знали, как спрячут тело.

– Вот-вот. На этот раз вы откопали редкостных уродов, так что, будьте любезны, поймайте их! Короче, сначала тело скрутили кожаными ремнями. Потом поместили в форму и закрепили в нужной позиции металлическими штырями.

– Я помню осколки, не было там никаких штырей, – нахмурился Ян.

– Ты лучше нос себе перебей, Эйлер, чем уважаемых людей перебивать. Дальше слушай. На подготовку указывает очень многое. У них была не только подходящая по размеру форма, но и нечто вроде вибростола, так, кажется, эта штука называется – она нужна для того, чтобы бетон плотно распределялся по форме, чтоб не было нежелательных пустот. Когда основная заливка была завершена, подсохшую скульптуру достали из формы, извлекли металлические штыри, отверстия заделали вручную. А, чуть не забыла: состав был подобран так, чтобы скульптура выдерживала подобные манипуляции и не трескалась. Для этого нужно нечто вроде пластика… у меня точное название там записано, потом вам отдам бумажки все. Ну и на финале эту хрень покрыли золотой краской, обеспечили пятна и сколы, чтобы она никому не понадобилась. Вероятнее всего, этот ваш покойный бомж вез статую не очень аккуратно, она тяжеловата для одного человека. Тогда она выдержала, но какие-то трещины могла получить. И когда грузчики, криворукие, как и все в этом деле, статую все-таки грохнули, она не выдержала. Но изначально она была крепкой, потому что сделанной с умом.

Тут Соренко замолчала, отвернулась, с очевидной злостью затушила сигарету о ближайшую ступеньку. Она не стала продолжать, не объяснила, почему злится, однако это и так было на виду.

Точность исполнения, о которой она говорила, предполагала не только специальные знания. Во всем этом чувствовались опыт и мастерство. Если бы ребенка убили случайно и попытались в панике спрятать тело таким варварским способом, получилось бы куда хуже.

Тот, кто это сделал, прекрасно знал, как добиться нужного результата. Вряд ли это был дебют. А значит, где-то на свалках таких статуй может быть еще… Сколько? Десять, двадцать? Вся эта история казалась Яну чередой невероятных совпадений, когда он считал, что случай единичный. Но если предположить, что кто-то проделывал такое не раз, неудача с хордером превращается в неизбежную статистическую ошибку…

Мысли невольно скользнули к Филиппу Беленкову. В кафе он сделал вид, что не связан с золотым ангелом – а если соврал? Мог и соврать, нет у него причин говорить правду.

Впрочем, эта версия долго не продержалась. Ян вынужден был признать, что у семьи Беленковых избавление от мертвых тел уже много лет поставлено на поток и связано с их фермами. А все, что описала Соренко, требует специального оборудования и немало времени. Так что за созданием жуткой скульптуры наверняка стоит тот, кто считает себя художником.

А убийцей может оказаться как раз не он.

– Ладно, что уже тянуть? – тяжело вздохнула Соренко. – Идем.

– Насколько хорошо удалось сохранить тело? – спросила Александра.

– Больше всего оно пострадало при падении статуи. А дальше уже все было аккуратно… Когда тело прятали, бетон прилегал к нему вплотную. После мумификации появились небольшие пустоты. Это по-своему помогло.

Как и большинство известных Яну судмедэкспертов, Соренко относилась к трупам со здоровым цинизмом. Это было необходимым инструментом сохранения психики: если бы она позволяла каждой трагедии себя задеть, никаких нервов бы не хватило. Мертвые тела Соренко рассматривала всего лишь как ресурс, который помогал восстановить справедливость и защитить живых.

А теперь все было иначе. Это стало понятно, когда они обнаружили, что тело ребенка накрыто простыней. Простыня была новой – ткань еще сохранила заломы, оставшиеся после упаковки. Ян не удивился бы, узнав, что Соренко побежала покупать эту простыню на собственные деньги, лишь бы не смотреть лишний раз на мертвого мальчика.

Картина и правда была жуткая, не похожая ни на что. Останки, уже обработанные и очищенные от бетона, даже настоящий труп не напоминали. Как будто декорация к какому-то фильму ужасов, да еще и не самому страшному… Но от этой невольной издевки над чудовищной смертью становилось только хуже.

На краю стола лежал большой конверт из плотной желтой бумаги. В нем обнаружились рентгеновские снимки, показывавшие, что целых костей в маленьком теле почти не осталось, и не во всем можно было обвинить грузчиков, уронивших скульптуру.

– Он умер от побоев? – тихо спросила Александра, тоже старавшаяся лишний раз не смотреть на труп.

– Задушили, – коротко ответила Соренко. И даже подобная немногословность выдавала, насколько ей тяжело.

– А переломы?..

– Были нанесены раньше. Так, ладно, сами вы ни хрена не угадаете, давайте по порядку.

Ян не стал указывать, что они не угадывать сюда пришли. Порой ему доставляло удовольствие препираться с Соренко – поэтому он и не ограничивался отчетами, как следовало бы, приходил лично. Но не здесь и не сейчас.

– Убили пацана где-то в июле, – продолжила Соренко. – Но не в этом июле, а год назад. За несколько месяцев до этого, в марте-феврале, с ним случилось нечто охренительно паршивое. Или избили, или с большой высоты упал, или машина сбила, что-нибудь такое. Но пацан это кое-как пережил, хотя и должен был остаться инвалидом. Возможно, и погибнуть, он был в таком состоянии, что и несколько месяцев спустя сложно было сказать, что с ним станет. Но кто-то решил не дожидаться финала и задушил мелкого раньше.

Ян, успевший хорошо рассмотреть снимок, видел, что она права. Кости уже срастались, хотя переломы определенно были сложными. Некоторые и вовсе восстановились, другие, возможно, ломали в хирургических условиях – чтобы подкорректировать. Что бы ни случилось с этим мальчиком, его не бросили, кто-то отчаянно боролся за его жизнь…

А потом все закончилось золотым ангелом.

– Что это? – Александра обвела пальцем пятно на снимке, обозначавшее серьезное разрушение позвоночника. – Это при падении статуи случилось?

– Нет, эта часть как раз при падении не пострадала. Похоже, там на позвоночнике стоял транспедикулярный фиксатор. В переводе на ваш язык это такая металлическая штучечка, которая поддерживает позвоночник после травмы. Перед захоронением, если это можно так назвать, фиксатор вырвали, причем довольно грубо.

– Зачем? – удивился Ян.

– Ну, видно, был там какой-то умник, который считал, что по этому фиксатору вы б получили все паспортные данные пацаненка и вкусовые предпочтения его родни до пятого колена. Не знаю я, зачем, Эйлер. Зачем вообще все это делалось? Как по мне, удаленный фиксатор может рассказать немногим меньше, чем оставшийся.

С этим Ян был согласен хотя бы отчасти. Тот, кто избавлялся о