Капитали$т: Часть 3. 1989 (СИ) - Росси Деметрио

Ясно-понятно. Конкретных предложений нет. Ну что же, Саша… Ты сам выбрал. Скупой, как говорится, платит дважды.

— За скидку спасибо, конечно… — сказал я весело. — Это получается где-то тысяч на сорок мы разбогатеем. Спасибо, че…

Орловский посмотрел на меня с неприязнью.

— Я не понял, Леша… Ты что, хочешь сказать, что мало зарабатываешь в партнерстве со мной? Да если бы не я, то вы бы до сих пор своей пленкой на колхозном рынке торговали!

— Тише, тише, Саш! — сказал я примирительно. — Компьютеры, если ты не забыл, мы не на халяву берем, твой Юра нормально на нас зарабатывает. Не хочет сотрудничать — нет проблем. Других поставщиков найдем. Ты вот говоришь — если бы не я… А если бы не мы, то тебя скорее всего «синие» порезали бы. Уж прости, что напоминаю. Нет, нет, ты подожди… Что касается твоей просьбы, то я узнаю все, что можно узнать. Если будет хоть какая-то возможность помочь, то поможем. А по поводу партнерства и остального — смотри сам.

Орловский заметно повеселел. Ох, рано, рано, подумал я.

— Ну, Леш, я же знал, что никаких разногласий между нами нет! Чего мы, не договоримся, что ли? Спасибо тебе, старик, я знал, что ты не подведешь!

— Да ты погоди, — поморщился я, — еще же ничего не сделали! Вот когда решим вопрос, тогда и скажешь спасибо…

— Да ладно, елки-палки! Сегодня приглашаю всю вашу банду в «Юпитер», посидим, отдохнем, нервы успокоим…

— В «Юпитер» так в «Юпитер», — согласился я. — Тогда до вечера.

— До вечера, — радостно попрощался Орловский.

Я вышел из его кабинета задумчивым и серьезным настолько, что даже не стал троллить его секретаршу. Просто вежливо сказал ей:

— До свидания.

Она удивленно посмотрела на меня и что-то неразборчивое пробормотала в ответ. Наверное, попрощалась.

Петру Петровичу я позвонил из первого же попавшегося автомата. Эх, сотовая связь, как долго тебя еще ждать…

— Да! — сказал в трубку бесцветный голос.

— Петр Петрович? — спросил я.

— Я слушаю.

— Это Алексей Петров. Помните такого?

— Я вас слушаю, — повторил собеседник.

— Только что имел разговор с нашим общим знакомым. Он просит помощи, как это и предполагалось. Я обещал посодействовать. Как договаривались.

— Отлично! — похвалил Петр Петрович.

— Сроки? — спросил я.

— Максимум через неделю его вопрос будет улажен. Можете ему это твердо обещать. И еще, Алексей Владимирович, нам нужно встретиться и обсудить некоторые моменты.

— Где, когда?

Петр Петрович слегка замялся.

— Я вас поставлю в известность, будьте на связи. Всего доброго.

— До скорых встреч! — сказал я, и трубка ответила мне короткими гудками.

Город потихоньку преображался. Первые поветрия свободного рынка — шашлычные и чебуречные, лотки с сахарной ватой, самодельными вафлями, расцвели «балки» и «барахолки», где собирался самый разный люд — от радиолюбителей до побывавших за рубежом граждан, барыживших импортными шмотками… Чуть ли ни каждую неделю открывались новые комиссионки и кооперативные магазины, торговавшие медом, столяркой, книгами, рыбой, цветами — всем, на что имелся спрос…

Видеосалоны вышли на свой пик — их открывали в подвалах жилых домов, бомбоубежищах, в общежитиях — всюду. Свой видеосалон — наш первый бизнес, мы почти безвозмездно передали нашим приятелям-неформалам — Андрюхе и Петровичу.

Кооператоры имели деньги, порой очень приличные, которые было почти не во что вкладывать. Об открытии счета в заграничном банке подавляющему большинству страшно было и подумать. Валюта и драгоценные металлы в значимых количествах оставались все так же недоступными, как и раньше. Инвестировать было практически некуда — не существовало рынка ценных бумаг, все значимые и не очень значимые предприятия принадлежали государству… А деньги были и их нужно было куда-то тратить. У простых советских людей, получивших большие деньги, начинало срывать крышу. Они гуляли в ресторанах сутками напролет, покупали подержанные иномарки и драгоценности, сорили деньгами на курортах, заводили многочисленных любовниц, играли в карты и строили монструозные кирпичные дома. На улицах появились первые «Форды», «Опели», «Тойоты», «Вольво» и даже «Мерседесы». На фоне многих, мы вели себя довольно скромно. Большую часть заработанного переводили в валюту, довольствовались продукцией отечественного автопрома, в злачных местах вели себя прилично, общего внимания не привлекали…

Параллельно с коммерческим миром свой ренессанс переживал и мир криминальный. Это было по-настоящему золотое время для кидал, карточных шулеров, наперсточников, вымогателей и тому подобного народа, чуявшего своим звериным чутьем запах перемен и больших денег.

Неформалы Андрюха и Петрович, унаследовавшие наш видеосалон уже через пару месяцев работы столкнулись с проблемами. На них жестко наехали какие-то ПТУ-шники. Пришлось Сереге ехать и разбираться. Рассказывал он об этой «стрелке» со смехом:

— Мы приехали втроем. А эти малолетки пришли — человек тридцать. Орут чего-то невразумительное, то ли пьяные, то ли обкуренные. Так я в воздух шмальнул разок, их как ветром сдуло!

После этой «стрелки» ПТУ-шники дорогу в видеосалон позабыли навсегда, за что Петрович и Андрюха были нам очень признательны.

С новым криминальным королем города меня познакомил ни кто иной, как Евгений Михайлович Лисинский в свой штаб-квартире — кафе «Уют». Володя Седой, без вести пропавший в прошлом году, так и не объявился, а свято место, как известно, пусто не бывает. Новый криминальный лидер — мужчина где-то за пятьдесят, худощавый, с седым ежиком коротко стриженных волос — большую часть жизни провел в местах лишения свободы. Звали его Виктор Федорович, а кличка у него была звучная — Гусар.

— А это мой молодой, но очень способный коллега — Алексей! — представил меня Евгений Михайлович.

Гусар благосклонно кивнул.

— Хорошие ребята, — продолжил лить елей Лисинский, — детскому дому помогают, вот недавно в газете про них писали…

Я мысленно выругался. Такой подставы от Евгения Михайловича я не ожидал.

— Детский дом — святое, — одобрительно кивнул Гусар. — Все правильно, с общего стола питаетесь, значит и пользу должны приносить. Вот Женя, — он махнул рукой в сторону Лисинского, — в нашей «крытке», считай, сам целый этаж греет. (Евгений Михайлович скромно потупился) И за это ему от людей — уважение. И если будет надобность, то любой за Женю скажет слово, а если сам попадет за забор, то и отношение будет соответствующее. (Суеверный Евгений Михайлович легонько постучал по дереву) Так, Женя?

— Тебе виднее, Виктор Федорович, — скромно ответил Лисинский.

— Ну а вы, молодежь, — обратился ко мне Гусар, — что себе думаете? Народу курить нечего, чая нет ни хрена, со жратвой проблемы — на сечке сидят неделями. Может есть возможность помочь? А то ваш брат-кооператор… знаю я вас. Пока жаренный петух в жопу не клюнет — не беспокоитесь. А чуть что начинается — Федорыч, помоги, спаси!

Я ответил, стараясь говорить максимально корректно:

— С жаренным петухом мы обычно разбираемся сами. И в помощи не нуждаемся.

— Ну-ну, — усмехнулся Гусар.

— Да, — подтвердил я. — Если вы не в курсе, то можете спросить у Евгения Михайловича. Но сами помочь не отказываемся, по возможности. Если речь идет именно о помощи, а ни о чем-то другом.

Гусар усмехнулся.

— Вот молодежь, а, Жень? — сказал он. — Молодые да ранние, соображают! А ты, пацан, не парься. Разговор о помощи, ясно. Считаешь нужным помочь — помогай. Нет — ну бог тебе судья. На нет, как говорится, и суда нет!

Мысленно я отдал должное этому человеку. Ловкий манипулятор. И при случае может пригодится. Естественно, ни о какой «крыше» и речи быть не может. Но можно подкидывать ему время от времени каких-то продуктов или сигарет. Для наших доходов это в рамках статистической погрешности.

— Чем сможем — поможем, — твердо сказал я.