Тропою дикого осла - Владимир Динец

Парад фазановых продолжается: 3200 м — китайский кеклик, 2800 — лесная куропатка, 2500 — китайская серая (высоты, конечно, на глаз).

Стоп. Кто это трещит бамбуком на том берегу речки? Ага! Главный «хит» китайской фауны, большая панда, сидит в кустах, держа в каждой лапе по пучку бамбука и откусывая от них по очереди. Лихорадочно стаскиваю брюки и вхожу в реку с фотоаппаратом наперевес. Увы, здесь все-таки не зоопарк, хотя и очень похоже:

черно-белый зверь тут же пугается и убегает, прыгая с камня на камень.

Все, хватит на сегодня. Вот и грузовик сверху катится на дымящихся покрышках.

Доезжаю до пандового центра (1400 м) и брожу под фонарями, облепленными бабочками, в основном бесконечно разнообразными пяденицами. Когда хороший лет, часто видишь на границе светового пятна козодоев и мелких сов, но тут пядениц ловит не кто-нибудь, а непальский филин.

15.08. На рассвете собирать бабочек прилетает стая тимелий, и с ними гималайские красноклювые сороки — нечто вроде райских птиц, но в сине-бело-голубых тонах.

Посмотрев пандовый питомник, иду вниз. Облака скрывают верхнюю половину гор, но все равно эти темно-зеленые стены выглядят очень красиво. По мере спуска дождь из холодного становится теплым, появляется южная фауна: гигантские палочники, гекконы, царственные цикады — зеленое чудо 14 сантиметров длиной; когда проходишь под деревом, где тусовка этих цикад, звук такой, будто на тебя пикирует штурмовик.

Когда до границы заповедника остается метров пятьсот, вдруг вижу, что ветка на той стороне реки как-то подозрительно затряслась. Еще пара минут

— и к реке спускается стая макак и рокселлановых ринопитеков — самых красивых в Азии обезьян. Они похожи на небольших длиннохвостых йети с ярко-голубыми лицами и золотой шерстью. Жаль, речку здесь уже не перейдешь. Выхожу из Уолонга с таким чувством, будто четыре раза подряд угадал 6 из 36. Желаю каждому зоологу такого везения, какое сопровождало меня все четыре дня в Уолонге.

Еду дальше. Вот городок Гуанкщиань, где в III веке до нашей эры был осуществлен фантастический по тем временам проект: воды реки Минчьжян разделили надвое и половину направили в пробитый через горы канал. Система работает до сих пор, орошая поля вокруг Чэнду. В честь автора проекта, местного правителя Ли Бина, воздвигнуто несколько симпатичных храмов и пагод. Затем горы резко кончаются, и шофер высаживает меня в Гуаншане, прелестном городке, наполненном писком летучих мышей, криками каратистов и звуками ударов (страна смотрит очередной гонконгский боевик), а также вкусными запахами.

О еде Сычуани можно написать целый роман. Эта провинция — родина Дэн Сяопина, здесь крестьянам впервые предоставили относительную свободу, и местные магазины выглядят не хуже западных. В частности, продаются: дивные лепешки с медом (в других местах Китая хлеб поразительно невкусный, даже сдобы и рулеты), чудесные дешевые пирожные, гигантские персики и т. д. Но вот общепит — это удовольствие на любителя. Сычуаньская кухня — самая острая в мире. В кафе здесь каждый столик имеет в середине дырку, под которой стоит на плитке постоянно кипящий котел с красным перцем. В этот отвар опускают а сеточках лапшу, рис, или что вы там еще закажете. Когда лапша пропитается перцем, ее вынимают и поливают сверху еще более острыми специями. Результат едят очень горячим, закусывая шариками черного перца и чесноком.

После знакомства с «китайским химическим оружием» приходится купить дольку арбуза (70 см в длину). Выхожу из Гуаншаня и ночую в поле — на той стороне города уже равнина, и ночью совсем тепло.

16.08. Тепло, но влажно — мокрые шмотки так и не высохли. Все 55 км до Чэнду — рисовые поля с куртинками деревьев вокруг домов. Беру напрокат велик и катаюсь по Городу Перца. Все улицы, кроме главных — галереи рынков, в основном специализированных: рынок велозапчастей, рынок тканей, птичий, рыбный, черепаховый, рынок предсказаний судьбы и рынок певчих сверчков. В городе несколько красивых буддистских храмов, окруженных парками. Каждый парк — маленький заповедник, последнее убежище фауны на забитой людьми равнине центральной Сычуани. Среди дорожек, пагод и ресторанов водятся 10-15 видов птиц, пресноводные черепахи и бабочки-парусники.

Езда на велосипеде здесь — тоже слалом, хотя и проще, чем в Ласе. Можно, например… ЧЕГО НА ВСТРЕЧНУЮ ПОЛОСУ ВЫЛЕЗ, МУДАК? — извините. Так вот, можно уцепиться за кузов грузовика или боковой подфарник автобуса и ехать на халяву, хотя скорость получается почти такая же, как и без «буксира».

Вечером двое норвежцев пригласили меня в Змеиный ресторан. Он расположен на соответствующем рынке, где продают полозов, ужей-динодонов и огромных, страшноватого вида лягушек. Цены дикие. Норвежцы все заказали, но есть не могли, а мне, понятное дело, все равно, раз на шару, и я умял цельного тигрового питона (молодого) и кучу прочей герпетофауны, не всегда поддающейся определению. И очень даже вкусно!

17.08. Интересно: в горах спал по два-три часа в сутки, проходил ежедневно по 50-60 км и был как огурчик, а здесь один раз не выспался — и весь день не того.

Ох, и загуляли мы вчера! Обычно китайские города рано отключаются и рано встают, но Чэнду, согласно путеводителю, единственный город страны, где есть «ночная жизнь» (на самом деле в Шанхае или Гуанчьжоу наверняка веселее). Мы были в сычуаньской опере (очень своеобразное искусство, не имеющее ничего общего с оперой), в десятке ресторанчиков, но особенно запомнился стриптиз-бар, где стриптиз исполняли восковые фигуры блондинок. Если бы варяги выдали мне истраченные деньги наличкой, хватило бы до Москвы.

Путеводитель, кстати, здорово устарел за пять лет (у меня не последнее издание).

Тенденция к обдиранию иностранцев усилилась, закрытых зон и идеологии стало гораздо меньше (стандартный набор портретов в составе двух бород, лысого, усатого и косого, раньше висевший во всех магазинах, теперь почти не увидишь).

Многие реляции книги довольно сомнительны, особенно потому, что авторы, как все на Западе, любят тибетцев и не любят китайцев. Но для туристов «Lonely Planet`s China» — непререкаемый авторитет, и они все время вставляют фразы оттуда в разговор. Впрочем, книжка весьма полезная — недаром стоит 25 $. Я ее выменял на остатки пуховки, а потом мне на штормовку опрокинули бочку мазута, и ее (штормовку) пришлось выбросить — хорошо, хоть свитер остался. Именно из этого издания взята большая часть приводимых здесь сведений по китайской истории.

Еду в Южную Сычуань, к священной горе буддистов Эмейшань (произносится «Оомейшань», высота 3075 м). По дороге, у города Люшань — 70-метровая статуя сидящего над речкой Будды. Флора у подножия Эмейшаня почти тропическая — бананы, орхидеи, маленькие пальмы. С 500 до 2000 м идут широколиственные леса, дальше — хвойные. Погода отвратительная. Облака слоями по 200-300 метров в толщину, проходя между которыми, видишь две плоских поверхности — сверху и снизу, уходящие к горизонту. В фауне — китайские макаки. Очень красивые храмы, особенно на вершине, куда взбираюсь в три часа ночи в густом тумане.