Гипотеза Дедала - Лев Александрович Наумов

избыточности и противоречий, в которую невозможно было верить. Его мир оказывался настолько сложным и испещренным деталями, что даже запомнить и ориентироваться в нем никто бы не смог. Что же оставалось? Читатель его поздних трудов неизменно оказывался в смятении, и первая же соблазнительная его мысль состояла в том, что все это какой-то абсурд, который исключает «правильное понимание». Но ведь если за всю историю человечества идеально отточенные идеи так и не создали представления об истине, то, быть может, неуловимая таится в ложном понимании ложного? Если истину не удавалось сформулировать непосредственно, то почему бы ей не возникнуть опосредованно, из блужданий по пугающему лабиринту абстракций, нарочитых усложнений и недомолвок Гюнтера?

Его мнимый хаос является сугубо интеллектуальной конструкцией. Поздние работы моего друга, хоть внешне и напоминали древних богословов, были попросту невозможны во времена, когда люди, подобно Бонавентуре, Экхарту или Сведенборгу, видели свою задачу в том, чтобы выразить структуру мира, как он есть. Гюнтер уже не тешил себя амбициозными надеждами. Он создавал универсум, которого не существовало и не могло существовать. Пользовался не древними книгами и не опытом экстатических Откровений, но дорогами разочарований, интеллектуальных тупиков, развилками неоднозначностей. Именно поэтому результат его труда, мне кажется, наиболее разумно называть лабиринтом, в котором на каждом шагу встречаются или мерещатся следы чудовища.

Последние годы на кафедре Гюнтер только и занимался тем, что оттачивал, доводил до некого, ведомого лишь ему совершенства свой лабиринт, в котором не было входа, но, быть может, где-то таился выход. Впрочем, где именно – не знал и сам автор. В связи с этим я уверен, что если бы мой друг не исчез, то вскоре он в очередной раз сменил бы свое имя. На этот раз, я не сомневаюсь, он стал бы называться Дедалом. Потому я вновь приступаю к чтению его текстов – в поисках то ли выхода, то ли Минотавра.

Эхнатон

«Отец, ты стар и мудр, так объясни же мне, для чего мы нужны? Послушай, от века владыка Египта – гарант благосклонности богов к стране, но думаю, даже ты не веришь в сказки о том, что правитель является воплощением Хора. Во-первых, сейчас мы с тобой вдвоем на троне. Хор погибает и беспрестанно рождается вновь, но одновременно двух Хоров быть не может никогда. Во-вторых, ты тяжело болен, и, согласись, вряд ли бог станет болеть. Нет, отец, я очень тебя люблю, но ты не божество. А я?.. Знаешь, я много думаю об этом, но пока ничего подобного в себе не нахожу.

Так для чего же мы? Для того чтобы молить всевышних, принося им жертвы в дорогих одеждах, не оскорбляющих их взор? Да, подношения наши так ценны, что их не стыдно отдавать даже божествам. Если это скот и яства, то их столько, что можно годами кормить несколько деревень. Если это драгоценности, то на них можно было бы устроить пир для всех жителей столицы.

Простым людям запрещено жертвовать и даже обращаться к всевышним, они могут делать это только через жрецов-посредников. Но, отец, представь ситуацию – у крестьянина заболела мать, и он решает пролить на алтарь кровь своего единственного теленка. Этот теленок представляет для него куда большую часть имущества, чем стадо быков для нас с тобой… Да что там, чем вся деревня с этим несчастным крестьянином, его матерью, другими жителями и их скотом… Мы не замечаем, что владеем ими, не заметим, и если они все исчезнут на алтаре.

А теленок бы вырос, заменил своего дряхлеющего отца, и с его помощью крестьянин возделывал бы поле и обеспечивал семью много лет. Но он решается отдать его жрецу. Отец, так кто же из нас жертвует по-настоящему, мы или они? Правы ли боги, если они слушают нас, а не таких, как этот крестьянин? Да и не глухи ли всевышние, ведь мы уже пять лет молим о твоем выздоровлении.

Я помню, прежде ты говорил мне, что народ наш беден и грязен. Дескать, богам не пристало внимать обращениям подобных. Но подожди, если наш гражданин не достоин слуха всевышних, то чья в том вина? Не должно ли нам быть стыдно? Не должны ли мы всеми силами это исправлять? Впрочем, мне кажется, что уже исправили: никогда прежде Египет не переживал более славные времена, чем сейчас. Не было еще такого достатка и расцвета. Ты, твой отец, твой дед, все наши предки долго к этому шли. Так неужели даже в это славное время простой гражданин не заслужил права обращаться к богам без посредников? Прости, отец, я не согласен!

Еще ты утверждал, что египтянин прост и темен, а пантеон всевышних сложен и мстителен, нужно уметь правильно говорить с ними. Это высокое искусство и трудная наука, доступная только жрецам. Обычный человек ее не освоит, запутается, не поймет. Тут я соглашусь, но подумай, правильно ли это, когда людьми управляют те, кто находится за гранью их разумения? Послушай, я не уверен, что их понимаем даже мы с тобой. Многое ли я и ты знаем о богах, кроме того, что и когда им подносить? Отец, мне страшно: люди зависят от тех, кого себе даже не представляют. Поверь, они нам чужды!

Я часто думаю об этом и должен тебе сказать: мне кажется, все гораздо проще. Если не слушать верховного жреца Маи и остальных священнослужителей, то на самом деле мы зависим лишь от двух вещей – от Нила и от Солнца. Но Нил здесь, он течет мимо наших городов, совсем рядом. Он никуда не денется. Пусть река может растекаться и мельчать, и то и другое оборачивается для нас несчастьями, но они ничто в сравнении с тем, что случится, если завтра не взойдет Солнце. Все наши поля тогда погибнут, все наши люди умрут, не станет и нас с тобой. Это же так просто – нам нужно только Солнце! Солнце – вот единственный бог, обеспечивающий нашу жизнь!

Но что на это скажут жрецы? Если их послушать, то небесное светило вовсе не имеет божественной природы. По их мнению, это лишь предмет, который богиня-мать Нут проглатывает каждый вечер, а по утрам рождает вновь. Прежде, помнишь, они утверждали, что оно вышло из лотоса посреди океана Нуна. Получается, раньше они считали, будто Солнце возникло прежде, чем сама Нут, а потом поменяли свою точку зрения? Почему?! На каком основании?! Откуда они могли это узнать?!

Некоторые жрецы, особенно в наших далеких номах,